Страница 8 из 21
– Если события прописаны здесь в хронологическом порядке, то часть про карету, это не о Моринде, это о вас. Потому что, если дальше речь обо мне, то я уже вернулся, а второй кареты в Аршансе не появилось. Тогда со следующей частью сложно. Серьезных битв у меня ни с кем кроме нее не было, значит, повториться может только с ней. И вот этого я не понимаю. Или имеется в ввиду, что этот бой будет не менее сложным, чем тот? Пока неясно. И про потерю, что я могу потерять? Я уже потерял все, что мне было дорого. Разве что, опять выпаду из Аршанса. А вот эти две части мне даже нравятся. Если это про Шора, то он жив и в порядке. Радует.
– А ты, пока по мирам путешествовал, к нему не попал?
– Нет, Ваади, ни в один из тех, что они нашли. И вот это, что свет должен вернуть ушедших. Если принять за точку ухода последний день, есть надежда, что отец с мамой живы. Мы же тогда одновременно исчезли, вполне возможно, что их тоже выбросило куда-то, остается только найти.
Да, подумаешь, мелочь какая, найти неизвестно в каких мирах родителей Алдариэля. При условии, что сам Аршанс закрыт. Интересно, тот, кто этот пункт вписал, как представлял себе процесс поиска? Но если это так и королевская чета жива, то это просто замечательно. Хватит ему терять, пусть лучше находит.
– Алдар, а шанс, что Амарриэлли…
– Нет, Тайрин. Смотри.
Алдариэль сдвинул вверх рукава. Я ничего не увидела. Младшие отвели глаза, а Тайриниэль просто впился взглядом в запястья принца.
– Когда?
– В последний день, в Лесу. Великие нас соединили. Я сразу почувствовал, когда она… Ее нет, Тайрин. Ни в этом мире ни в других. К Озеру я шел попрощаться с ней. Ладно, сейчас не об этом. Что еще можно понять?
– Про тьму что думаешь? Ее свита?
– Вряд ли, Огонек. Они не были тьмой. Может, вампиры?
– Нет, дохлые сами по себе. Это проверили.
– Тогда не знаю.
Мне в голову ничего нового не приходило, просто сидела и слушала. Алдариэль на меня почти не смотрел, только по необходимости, а я старалась не встречаться с ним взглядом – в его глазах поселились холод и недоверие.
Вечером, когда Ваади достроил новую комнату, попросила отвести меня на берег, хотела встретиться с Малкой. Она же так и не показала мне последние минуты Амарриэлли. Принцессы Амарриэлли. Если правильно догадалась, там, на поляне, она стала его женой. Увидеть то, что сохранила память русалки, я боялась и не знала, зачем мне это нужно, но что-то заставляло сделать это.
Малка приплыла почти сразу. Привычно выложила нехитрые русалочьи новости, выяснила обстановку на фронте моей личной жизни, разочаровалась отсутствию изменений.
– Маррия хорошая! Только глупая! Возьми его. Хороший мужчина.
– Малка, ты обещала показать его женщину.
– Зачем смотреть? Страшно! Плакать будешь! Кричать будешь! Плохо!
– Пожалуйста. Мне нужно. Я не буду кричать, постараюсь.
Глаза в глаза, мир вокруг тает и появляется снова. Ваади, Фаарр, совсем не изменились. Алдариэль, младше, чем сейчас. Бежит по берегу. От воды ему навстречу поднимается тоненькая хрупкая эльфийка, очень похожая на Тайрина. Принц подбегает, девушка тянется к нему, вдруг, каким-то неуловим движением оказывается за его спиной и, распахнув руки, закрывает собой. Белое сияние летит навстречу сгустку тьмы. Сияние стремится вперед, к стоящей на холме женщине в черном, тьма несется к Алдариэлю и Амарриэлли. Алдар пытается оттолкнуть девушку, перекрыть тьме дорогу к ней. Белая светящаяся стена начинает формироваться из воздуха, закрывает Алдариэля, продолжает расти, сгусток тьмы врезается в нее, половина его расползается на черные ошметки, другая попадает в Амарриэлли. В одно мгновение тьма накрывает ее, девушка откидывается назад и падает в Озеро. Алдариэль кричит, от его рук в Черную Невесту летит сноп белых стрел. Амарриэлли в черном коконе медленно опускается на дно. Ее пытаются подхватить две русалки, отдергивают руки от тьмы, снова пытаются. Много русалок. Малкины глаза. Все.
– Молчуньи пришли. Плакали. Я плакала. Уплыла. Страшно. Маррия смелая. Не кричала. Плачешь? Надо плакать. Плохо было.
– Спасибо, Малка. Ты иди, я одна немножко посижу.
– Одна плохо. Нельзя одна. Я посижу. Ваади позову.
– Не надо Ваади. Потом.
– Надо. Ваади хороший. Мой мужчина. Пришел.
Хороший Ваади посмотрел на наши зареванные физиономии, вздохнул, уселся рядом и велел рассказывать. Через пять минут мы обе рыдали у него на плечах. Малка не возражала поделиться этой частью своего мужчины.
– … Она на Тайрина похожа, только нежная и молоденькая совсем. Они так друг другу подходят. Они даже там счастливые были. А потом раз и все… Ваади, почему? Они любили… За что с ними так? За что со всеми ними так?
– Красивая! Молодая! Молчуньи плакали. Жалко. Я плакала. Страшно было. Маррия не кричала. Маррия плакала. Жалко. Красивая. Мужчина был. У Маррии нет. Надо мужчину. Маррия хорошая. Жалко. Его женщины нет. Черная убила. Вода убила. Молчуньи забрали. Плакали.
– Малка, погоди, – Водный отодвинул нас обеих. – Еще раз скажи. Тело Амарриэлли забрали молчуньи? Оно у них?
– Туда отнесли. К другим. Мы помогали. Молчуньи не ходят. Мы ходим. Мы помогали.
– Вот почему мы ее не нашли. Малка, ты почему раньше об этом не сказала?
– Сказала. Вода отпустила. Мы отнесли. Всех отнесли. Земля спрятала. Много спрятала. Мы плакали. Молчуньи плакали.
– Ты помнишь, где она?
– Молчуньи помнят. Спрошу. Покажут. Молчуньи не говорят. Показывают.
– Узнаешь, сразу мне скажешь. Ты, вообще, почему этого мне не показывала?
– Зачем? Сам видел. Я видела. Ты был. Фаарр был. Зачем показывать?
– А Маррии зачем показала?
– Просила. Маррия хорошая. Подружка.
– Подружка Маррия, а тебе это зачем смотреть приспичило? Еще и одной? А если бы сорвалась?
– Не сорвалась же. Ваади, молчуньи совсем не ходят?
– Понятия не имею. Они из воды не высовываются. Максимум, на поверхность вылезают, на берег – нет. И на контакт не идут.
Что-то эти загадочные молчуньи мне все больше интересны. Как бы их разговорить? Появилась у меня одна мысль на грани бреда. И не появилось ни одной мысли, как ее проверить.
– Алдариэлю скажем?
– Скажем, конечно. Пусть Малка узнает точно, где. Там, действительно, много. В первое время русалкам часто приходилось… Маррия, все хорош рыдать. Малка! Девочки, я с вами сейчас сам завою. Все, хватит, пошли домой.
Алдариэль опять стоял у стены лазарета. Как же мне хотелось обнять его, прогнать тоску из глаз, забрать боль из сердца, снять тяжесть с души. Нет, я не о том, чтобы занять место той, единственной для него. Я совсем не собиралась этого делать. Просто хотела, чтобы ему стало немного легче. Потому что для меня единственный – он. И мне плохо от того, что плохо ему.
На следующий день перед моим превращением в Черную Невесту Алдариэль сам подставил руки Фаарру, чтобы тот заблокировал магию.
Мы забрали с площади еще одного эльфа. За Грань он решил уйти сам. При передвижении очереди один из тех, кому уже вынесли и привели в исполнение приговор, условно «мягкий» на фоне остальных, нашел в себе силы толкнуть мордоворота, тот на мгновение опешил от неожиданности, и сделать три неуверенных шага в сторону немногочисленных пока зрителей. Вскрикнула какая-то женщина. Полчаса до появления комиссии эльф провел на столбе. Добропорядочных и благочестивых подпускали по одному и жестко контролировали нанесение ударов, не более трех. Теримитц вернул его на помост. А мне Младшие запретили даже высказаться, условия не были нарушены.
Из лазарета меня уносил Тайрин. На выходе нос к носу столкнулись с Алдариэлем. Даже при всем моем отвратительном самочувствии от осознания, что он все видел, мне захотелось убежать и спрятаться. Но самое большое, что мне было доступно, уткнуться лицом, быстро заливающимся краской, в грудь Тайриниэля. Так я и сделала, успев заметить, что Тайрин, почему-то отрицательно качает головой.