Страница 18 из 19
К молитвенной полянке примыкала мехмонхона для паломников. Конечно, не «Хилтон», но зато я обнаружил в этом невысоком глиняном строении два на три метра площадью продовольственные запасы и даже отдельные предметы роскоши: помимо большого количества лепешек, чая, сахара, сладостей, риса и соли тут хранились с десяток курпачей и три-четыре керосиновые лампы с канистрой керосина и спичками в придачу. Я подумал, что посижу прямо у мазара до первых паломников, а там посмотрим. Главное, чтобы еды хватило. Впрочем, с этим проблем не предвиделось, по крайней мере на месяц вперед. Кроме того, у меня с собой было достаточно собственных запасов, в том числе несколько пачек молочной смеси «Малютка» («горной амброзии»), пакетные супы, сухофрукты и орехи. Я проветрил курпачи на солнце, затем устлал ими большое пространство вокруг палатки. Получилась некая домашняя зона, прикрываемая сверху от солнца густыми ветвями двух-трех мощных лиственных деревьев. Здесь можно было лежать в тени с книжкой или без. Рядом я соорудил удобный каменный очаг, а топливо можно было найти в заброшенном кишлаке шейхов.
Однажды у задней стены гробницы я обнаружил змеиное гнездо. Сначала увидел одну большую змею, блестящая черная спина которой неожиданно заскользила в зарослях подбиравшегося к мазару густого кустарника. Потом в тех же кустах я увидел ее еще раз. Видимо, это был местный наг[74], который затем периодически появлялся в одном и том же месте. Про нагов на Востоке ходит множество мистических легенд и волшебных сказок. Однажды мне довелось услышать следующую историю.
Это случилось в Афганистане во время войны с моджахедами. В горах, на одной из ключевых точек, занимал позиции дозор Советской армии, всего человек десять. Один из солдат пошел оправиться и неожиданно наткнулся на змеиное гнездо, а там – маленькие змееныши. У солдата в кармане были хлебные крошки, и он ради прикола бросил щепоть в гнездо. Змееныши начали хватать крошки ртами. Солдата это развеселило, и в следующий раз он пришел на это место с куском лепешки, который скрошил малькам. И так несколько раз: если на оправку – сразу к гнезду. Но однажды, когда солдат в очередной раз оправился, перед ним вдруг поднялась огромная кобра. Она раздула капюшон и стремительно бросилась солдату прямо в лицо. Тот от неожиданности впал в шок и отключился. Через какое-то время отошел, встряхнулся. Вроде бы жив, укусов тоже не видно… Ну да и ладно! Отправился он назад, на позиции. Приходит – а там все его сослуживцы лежат с перерезанными глотками. Оказывается, за то время, когда он лежал в шоке, на дозор напали «духи» и всех в мгновение ока прикончили.
Таким образом, получается, что кобра спасла солдату жизнь. Случайно или, так сказать, сознательно? Если сознательно, то понятно, что это была дань благодарности за теплое отношение служивого к змеенышам. Кобра, естественно, не могла сказать солдату об опасности словами. И она поступила единственно адекватным образом: просто вырубила парня в критический момент, но вырубила гуманно, как тонкий психиатр-гипнотизер. Однако откуда же кобра заранее прознала про «духов» и близкую смерть? Здесь сразу на память приходит народная молва о прозорливости змей, об их способности предчувствовать будущее. Не потому ли столь распространен по всей планете культ змей: священная кобра как провидица судьбы, многомудрый библейский змий, алхимический Уроборос?.. В таком случае можно предположить, что при подходе «духов» кобра дала солдату телепатический импульс оставить позиции и отлучиться до ветру. Впрочем, солдата могло надоумить на этот шаг божество, которому за него «молилась» кобра.
Я тоже бросил нагам несколько крошек, да и потом подкармливал. Как-никак лепешечных запасов в мехмонхоне было достаточно. Правда, я кидал корм просто в кусты, а вовсе не в змеиные пасти, как это было в случае с афганским счастливчиком. С другой стороны, мне, видимо, опасности подобного калибра не грозили, и поэтому наги просто не сочли нужным реагировать по пустякам. Они ведь мудрые существа, попусту мельтешить туда-сюда не станут!
Перу средневекового арабского философа Ибн Туфайля принадлежит знаменитая «Повесть о Хайе ибн Якзане», что переводится как «Повесть о Живом, сыне Сущего». Там дается натурфилософское описание связи человека с космическими стихиями и высшими умами небесной иерархии. Подобное «оживление» тела реально происходит в определенных природных условиях, где соблюдается благоприятное равновесие стихий.
Первые сутки человек чувствует себя в дикой местности неуверенно, интенсивно впитывая ауру ближайшего окружения. Постепенно, дней через пять, наступает относительная стабилизация: организм прошел первичную адаптацию к физической среде. Теперь начинается адаптация психическая. Это значит, что ощущение пространства становится более открытым, так что в конце концов тонкий биолокатор засекает присутствие живого существа еще задолго до его появления в поле прямой видимости.
Видимо, я был уже близок к раскрытию в себе такой экстраординарной способности, ибо однажды четко засек постороннее присутствие. Кто это мог быть? Паломники? Местные жители? Чабаны? Я, словно разбойник-людоед, высматривающий возможных жертв, которые должны вот-вот появиться на тропе, укрылся за выступом скалы. Наконец послышались голоса, смех, и на поляне перед священным мавзолеем нарисовались Битник с Олей – одной из тех двух девиц, что добирались до Душанбе из Москвы стопом через Казахстан. Битник нес на себе два рюкзака – свой и Олин. Сама дама шла чуть позади. Битник поравнялся с мостиком, сбросил рюкзаки, омыл лицо, глотнул воды, выпрямился, сложил ладони лодочкой у груди, потом медленно поднял их ко лбу и с возгласом «Ом!» пал на четвереньки. Метя бородой тропу, он ползком подобрался к черному камню и с благоговением приник пылающим лбом к хладной священной пятерне. Затем вполз в усыпальницу и затих возле саркофага Бурха, блаженно расслабившись.
Оля наблюдала за ним с легкой оторопью, не понимая, присоединиться ли ей к процессу или же это сугубо мужские культовые практики. Тут из-за скалы вышел я, покрытый пеплом и в одной набедренной повязке. У Оли челюсть совсем отпала. Я ничтоже сумняшеся полностью повторил все ритуальные жесты Битника, приник лбом к черному камню и также вполз в святилище. Краем глаза я наблюдал, как у порога мавзолея появилась коленопреклоненная Оля. Она, поколебавшись, коснулась лбом священной пятерни, после чего на четырех конечностях направилась к нам, притихшим у гроба хазрата. Потом мы все вместе сели медитировать и занимались этим, наверное, часа полтора. Битник с Ольгой качали в основном по муладхаре[75], и ничего с ними в данном случае сделать было нельзя. Мне тем не менее удалось абстрагироваться и совершенно неожиданно пережить явление пустого духа. Этот дух раскрыл себя как пустое поле чистого отсутствия, словно магическое зеркало, отражающее онтологическую структуру свидетеля или свидетельства. В таком случае дух как бы не содержит в себе никакой собственной информации, но является лишь переносчиком смыслов. Я заметил, что, если погрузить в излучение пустого поля аурический контур Олиной читты, то на эфирную поверхность проявляются до предела интимные элементы ее кармического комплекса, но по-джентльменски не стал подглядывать за дамой. Впрочем, за молодым человеком тоже.
Потом выяснилось, что мост у Лянгара пара перешла еще до того, как это сделал я, но направилась потом не на Хазрати-Бурх, а к верховьям Оби-Хингоу, в Пашимгар, к ишону Халифе. Навестив старца и на всякий случай поинтересовавшись, не водятся ли в этих местах страшные волосатые существа, Битник с Олей двинулись через сангворскую переправу к верховьям Оби-Мазора.
Теперь ребята поселились в мехнонхоне, обложившись курпачами, и Оля прорубилась здесь безвылазно дня три. По вечерам она зажигала керосиновые светильники и, словно ориентальная гетера на пестрых шелках, кайфовала с чаем и трубкой.
74
Змей (санскр.) – змееподобные мифические существа в индуизме и буддизме.
75
Корневая чакра в йоге, источник сексуальной энергии.