Колечко для наследницы

– С праздником, сестричка, – подключается к процессу Ваймон, дождавшись, когда я повернусь к нему. Правда, обнимать не спешит. Несмотря на то что мы родственники, это все равно неприлично, особенно при свидетелях: все же он совершеннолетний мужчина. Так что брат просто касается руки, которую я ему протягиваю.

И снова я улыбаюсь, ведь смотреть на Ваймона и не видеть в нем отца невозможно. Даже мама постоянно сетует, что сын от нее не получил ни единой черточки. Я хотя бы рост унаследовала, родительница тоже своему мужу едва до груди достает, а брат у меня высокий, статный, худощавый. И у нас с ним нет ничего, что характерно для облика шенориан: ни ярко-желтых волос, ни курносого носика, ни карих глаз, ни круглого личика. Маму это очень расстраивает.

– Позволь представить тебе наших гостей, – вновь перехватывает инициативу папа.

Я же глубоко вздыхаю, настраиваясь на церемонию, и разворачиваюсь к залу. Мне ведь не сказали, кто именно желает участвовать в выборе, чтобы я оставалась беспристрастной. Потому я готова увидеть кого угодно – в империи сейчас уже больше семидесяти планет. И шанс стать новой столицей есть у любой из них, при наличии неженатого представителя правящей династии, разумеется, ну и если до этого они статуса столицы не имели.

И сколько же желающих на текущий момент?

Скользнув глазами по ближайшему к нам окружению, понимаю – не так уж много. На фоне синеволосых вионцев всего пятеро мужчин выделяются своей необычной внешностью.

Первым, потому как его планета раньше остальных вошла в состав империи, навстречу шагает белокожий цессянин.

– Хэйрас Навин ли’Тон, – раздается за спиной голос отца.

Глядя в почти скрытые за белой челкой бледно-сиреневые глаза, я заставляю себя улыбнуться. И ощущаю больше беспокойства, нежели желания общаться. Нет, ну он же старый совсем! Ну и пусть альбиносы по пятьсот лет живут, у меня с ним разница лет в двести. Он ровесник моего отца, не меньше. Дикость какая-то.

Впрочем, и второй претендент – яркий красноволосый военный-лансианин не кажется мне намного моложе и привлекательнее. Сговорились они, что ли?

– Ром Олиин ош’Лак, – продолжается представление. – Щер Дилес зе’Орон…

Передо мной появляется серый, совершенно невзрачный молодой человек, больше похожий на бесцветную тень. Видийянин, несомненно. Только у них такой жуткий цвет кожи, от которого у меня снова мурашки бегут по коже.

– Евор Поис ро’дИас…

Темноволосый, симпатичный исгреанин одаривает меня заинтересованным взглядом и тут же отводит глаза в сторону. Однако я успеваю заметить мелькнувшее в них разочарование. И поначалу теряюсь – куда это он сейчас смотрел? Что ему не понравилось? Невольно опускаю глаза и вспыхиваю от догадки: да, фигура у меня еще не женская, и, даже несмотря на элегантное платье и прическу, выгляжу я всего лишь девчонкой-подростком.

– Тогрис Ламин цу’лЗар.

В голосе отца тоже чувствуется возмущение реакцией исгреанина, и мне становится жаль последнего претендента, потому что он-то ни в чем не виноват. Обычный светловолосый томлинец. Высокий, худощавый, с прямым открытым взглядом желто-оранжевых глаз, в выражении которых нет ничего пугающего или раздражающего. К тому же как раз его поведение и внешность отторжения у меня не вызывают. Впрочем, и желания броситься ему на шею тоже. М-да… Вот и думай теперь, нормально это или ненормально. И чего дальше ждать.

А дальше, кстати, официальная часть заканчивается. Распахиваются створки проемов, ведущих на террасу, звучит музыка, по залу разносится шелест голосов и шорох одежд. Кто-то покидает помещение, кто-то просто меняет положение, отыскивая знакомых…

Я вновь оказываюсь в компании Варии. Мои потенциальные кавалеры далеко не уходят, общаются друг с другом, пока не рискуя настаивать на личной беседе со мной. Рядом бдительно кружит Ваймон, не допуская в наш круг посторонних мужчин. А мне становится весело. С одной стороны, понятно – это страховка. Все хотят, чтобы мой организм побыстрее определился, привязался к нужному претенденту и не возникло проблемной тяги к кому-то неправильному. С другой стороны, выглядит происходящее на самом деле смешно.

Прислушиваюсь к себе и понимаю – не так уж страшно. Мне появление первого влечения представлялось каким-то глобальным, катастрофичным, необратимым. В реальности же ничего такого нет. Видимо, зря я себя накручивала. Ну и ладно, мне же спокойнее. А вот выбор все-таки сделать придется.

– Дорогие гости, – вспомнив наставления устроителя, обращаюсь к «женихам», – мне кажется, и нам следует выйти на террасу. В зале мы не увидим того прекрасного зрелища, которое подготовлено в честь вашего прибытия.

– Вашего дня рождения, – мягко поправляет меня ли’Тон.

– Не причина важна, а результат, – парирую я легко. Наверняка потому, что больше не смотрю на цессянина как на будущего мужа. – И он, поверьте, вам понравится.

Я ничуть не лукавлю. Как можно не восхититься стремительно летящими по лазурно-голубому небу лайрами? В сравнении с ними меркнет даже перламутровое оперение ворков. Маленькие бирюзовые создания, с изумительными длинными хвостами, похожими на тонкие золотые нити, раскинув серебристые крылья, скользят в воздушных потоках. Сливаются в единую мерцающую стаю, разлетаются в стороны драгоценными искрами, пикируют, опускаясь на перила террасы под дружное «ах!» зрителей.

Сменяя их, в воздух поднимаются ик’лы – практически невесомые существа, похожие на разноцветные шары. У них сейчас сезон размножения, потому, получив свободу, они мечутся в поиске пары. Кружат радужными хороводами, а найдя партнера, сливаются с ним, разбухают и лопаются, осыпаясь вниз маленькими шариками-детенышами. Теперь им больше года предстоит расти, чтобы затем последовать примеру родителей, пожертвовавших собственными жизнями.

И снова взлетают лайрами. Вернее, соскальзывают с перил, практически падая на площадку, расположенную ниже террасы. На лету подхватывают лежащие на камнях, сплетенные между собой цветы, а затем взмывают ввысь, поднимая гирлянду над дворцом.

– Какая качественная дрессировка, – не удерживается от восторженного замечания видийянин.

– С такими маленькими животными наверняка это несложно, – хмыкает в ответ лансианин. – Вам не приходилось сталкиваться с земульти. Вот кого приручить невероятно сложно.

– Наши хинари тоже не подарок, – презрительно цедит цессянин. – Годами обкатываем.

Томлинец молчит, как и исгреанин. Хотя у последнего определенно есть свое мнение, и он его все же высказывает, когда я вопросительно на него смотрю:

– Мы технику «дрессируем». Это нельзя сравнивать.

– А у вас? – не выдерживаю, обращаясь к Тогрису. – Разве на Томлине нет животных?

– Есть песчаные ящеры. Но они легко идут на контакт. Даже когда поднимаются в воздух.

– Летают? – В моем воображении тут же возникает картинка: мужчина, скользящий на мощном животном над пустыней. Шикарно!

– Только ночью. Днем просто бегают. С высотой уровень радиации быстро растет.

– Все равно это здорово! – радуюсь я, чувствуя, как по коже струится непонятное мне возбуждение. Словно предвкушение чего-то необычного. Наверное, потому и предлагаю: – А хотите на жирали полетать? Сравните ощущения.

– Очень хочу.

Тогрис искренне радуется моему предложению, а вот другие претенденты если и недовольны проявляемым мной вниманием к сопернику, стараются этого не показать. Делают вид, что заинтересованы чем-то иным. Понимают, что их попытки вмешаться будут выглядеть неэтично. И тогда у них шансов точно не останется.

Я же протягиваю томлинцу руку и с трепетом жду, когда его пальцы скользнут по моей ладони. Ведь впервые меня касается чужой мужчина, не родственник.

Сама традиция очень старая. С самого основания империи закрепилась, когда ипериане вот таким своеобразным ритуалом показывали дружеское расположение зоггианам. А еще она в некотором смысле провокационная – да, кожа на руках наименее чувствительна, но иногда этих прикосновений достаточно, чтобы хорошее отношение женщины к мужчине начало трансформироваться во влечение. Тем и ценно доверие, которое я сейчас оказываю Тогрису. Он ведь теперь точно имеет преимущество перед другими.