Страница 5 из 22
– Вы называете это реалити-шоу, да? – усмехнулся Блайз, выводя трансляцию на планшет Свитари.
Мордоворот, закрыв двери, уселся за стоявшую в коридоре конторку, рядом с которой возилась с роботом-уборщиком девочка-подросток в коротеньком бело-серебристом платье. На шее ее поблескивал металлический ошейник.
Детина походя запустил лапу ей под юбку и заржал, когда девчонка испуганно шарахнулась в сторону. Охранник подмигнул и произнёс короткую фразу на незнакомом репликанту языке. Тактический блок опознал искажённый английский – один из протоязыков Земли, на котором говорили в ряде колоний. И тут же дал дублированный перевод, используя запись голоса говорившего.
– Не ссы, не обижу, – сказал охранник. – Ну, если господин не прикажет.
Девочка втянула голову в плечи и, захлопнув крышку робота, поспешила убраться из коридора.
– Это преступление или норма для данного общества? – поинтересовался Блайз.
Мордоворот не понравился репликанту с первого взгляда. Он напоминал старшего их группы контроля – такой же напыщенный говнюк, не видящий ничего за блеском собственного самодовольства.
– Для этих… – последнее слово Ри процедила сквозь зубы, – такое, считай, – верх обходительности.
– Милые ребята, – Блайз начинал понимать неприязнь, с которой коп беседовал с охранником. – Ты говорила, что у эдемцев одежда и украшения обозначают социальный статус. То, что мужчина в мундире – охранник, понятно. А подросток? Младший служащий?
– Рабыня, – подсказала Свитари. – Ошейник видишь? Как на собаках, только дороже.
Собак Блайз видел. В подразделениях Консорциума использовались генетически модифицированные представители крупных пород псовых. Напичканные имплантами звери одним своим видом внушали ужас самым отпетым бунтовщикам.
Тем удивительнее для Блайза стало открытие существования так называемых «декоративных пород», во множестве встречавшихся на лайнере. Как правило, их владельцами были женщины, но мужчина с такой «собакой» тоже не казался из ряда вон выходящим явлением. Репликантов озадачили эти бесполезные существа: мелкие, истерично лающие по поводу и без, они не могли выполнять сколь-либо значимую функцию. Ясность внесла Свитари, объяснившая, что такие собаки давно стали своего рода аксессуаром, подчёркивающим статус владельца. Как сумочка или запонки.
Сопоставив сделанное Свитари сравнение с полученным опытом, Блайз озвучил вывод:
– Подросток – декоративное украшение, призванное подчеркнуть высокое положение хозяина?
– Когда как. Есть несколько пород рабов. Девчонка или домашняя прислуга, или наложница. Скорее, первое. Но это не мешает хозяину спать с ней время от времени.
Лёжа в вентиляционной шахте, Блайз не мог видеть лица Ри, но голос девушки звучал зло.
– Только хозяин? – уточнил Блайз. – Мне показалось, действия охранника носили сексуальный характер.
– С разрешения хозяина можно всё. Секс, насилие, даже расчленение. За проступок её могут отдать хоть всем охранникам разом. Раб – предмет. Имущество. Если тебе разрешил хозяин вещи – ты можешь ею пользоваться.
Блайз попытался осмыслить эту концепцию. Репликанты изучали разные способы психологического давления, включая угрозу сексуального насилия над представителями любого пола. Психологи отмечали её как наиболее эффективную при воздействии на определённые социальные группы населения. Но осуществляли подобное группы зачистки, идущие следом за отрядом репликантов.
До этого момента Блайз воспринимал подобного рода акции так же равнодушно, как и другие способы воздействия на объекты. Но теперь, неожиданно для себя, репликант сопоставил полный удовольствий и радости мир секса, открытый ему Свитари, и совершенно не похожие на него меры психологического давления, которым его обучали инструкторы.
Два разительно отличающихся мира сошлись в одной точке, в одном действии, заключившем в себе, казалось бы, несовместимое. Непривычно нежные прикосновения, сладостные поцелуи, слитные движения тел, дарившие удивительную близость и наслаждение, чувство глубочайшей привязанности, которое принято называть «любовь»… И уродливое отражение этого – унижение, грубые травмирующие касания, крики боли, слёзы, страх, отчаяние.
В сознании Блайза эти явления соприкасались и отталкивались друг от друга, как однополярные магниты. С трудом репликант сумел нащупать грань: целью секса была близость, а целью насилия, творимого группами зачистки в зоне высадок, – устрашение и подавление.
Это внесло какую-то стройность в расползающийся образ мира Блайза. Не вписывалось туда только поведение эдемца. Он не подавлял бунт, не выпытывал информацию, не запугивал. И совершенно точно не испытывал любви к этой рабыне.
Этому насилию репликант не находил объяснения.
Пообещав себе разобраться позже, Блайз прогнал посторонние мысли и вернулся к наблюдению. Вот только на эдемцев он теперь смотрел с крепнущей неприязнью.
Потянулось томительное ожидание. Репликант фиксировал передвижения обитателей представительства, их взаимоотношения, манеру речи, поведение, распорядок жизни. Кроме мордоворота и девочки, в блоке обитали ещё четверо: главный эдемец, ещё один охранник и две женщины достаточно высокого статуса. По крайней мере, в их адрес не допускались физические и словесные оскорбления со стороны остальных сотрудников торгового представительства. А вот они, наоборот, охотно демонстрировали власть над рабыней.
– Что они делают? – спросил Блайз, глядя, как собравшиеся в одной комнате эдемцы встают на колени перед платиновой моделью архаичного корабля-ковчега.
Рабыни там не было: одна из женщин загнала её в дальний закуток, приказав молиться о благополучии хозяина.
– Молятся, – едва не сплюнула слово Свитари.
– Кораблю? – удивился репликант.
Странности дворняг не уставали поражать его. О понятии «молитва» Блайз читал, но смысл этого действа ускользал от него. Репликант не мог взять в толк: какой смысл просить о чём-то некую сущность, реальность которой не доказана, а потом надеяться на реализацию запрошенного.
– Это «Спидвел», корабль поколений, на котором поселенцы прилетели на Эдем, – без особой охоты пояснила Ри. – Остроухие верят, что он вознёс их с грешной умирающей Земли в небеса к новому раю, Эдему. Корабль – последнее земное воплощение их бога. Нищие молятся железной модельке, у богачей «Спидвел» отлит из платины и инкрустирован драгоценными камнями.
Блайз задумался.
– И насколько это эффективно? – наконец поинтересовался он. – Молиться кораблю. Какая от этого польза?
– Никакой, – ответила Свитари. – От молитв вообще нет пользы.
– Никогда не пойму дворняг, – вздохнул репликант.
К полудню Блайз счёл, что можно действовать. Репликант накопил достаточно информации для достоверной имитации работы представительства, запечатлев в памяти голоса, манеры речи и ведения разговоров, даже сексуальные и гастрономические предпочтения пятерых из шести эдемцев. Рабыня говорила мало, ограничиваясь лишь устным подтверждением полученных приказов. Блайз даже не смог узнать её имени – к девочке обращались не иначе, как «Эй, ты!» Даже в разговорах между собой эдемцы называли её «мелочь», «соплячка» и «маленькая дрянь».
Но репликанта это не интересовало. Необходимый объём данных набран, и судьба обитателей торгпредства предрешена. Оставались две мелочи: дождаться подходящего момента для атаки объекта и уточнить у Ри: рабыня подпадает под определение «дети», или её тоже можно устранять?
Эдемцы, не подозревая об уготованной им участи, спокойно продолжали заниматься делами. Старший – высокий, темноволосый мужчина, атлетическую фигуру которого не могли скрыть даже свободные одежды, – позвал к себе одну из женщин.
– Амбер, распорядись насчёт обеда и подготовь грелку, – сказал он.
Та поклонилась и, пятясь, покинула хозяйский кабинет.
– Зачем ему грелка в такую жару? – удивился Блайз.
Ответ на вопрос репликант получил через несколько минут: Амбер обменялась парой фраз с подругой и подозвала рабыню.