Страница 25 из 108
— Что ж, он осторожен с документами, это похвально. Но при его службе я другого не ожидал. Заместитель начальника охраны Императора не может быть ротозеем.
— Да, это исключено… А вот его племянница ротозейкой может быть, к ее большому стыду… Яков, в первое мгновение, когда я увидела Государя, я не поняла, что это был он. Можешь себе такое представить?
— Могу, почему же нет? Если он был одет по-домашнему, то, скорее всего, и монархом тебе не показался. Так, мужик какой-то ходит по дворцу, лицо знакомое, но вот где его видел, сказать затрудняюсь…
Анна засмеялась:
— Ты говоришь, как будто при этом присутствовал…
— Аня, я видел его в неформальной обстановке, только и всего. Но, конечно, мне была назначена аудиенция… А как получилось, что ты оказалась в кабинете Павла, когда там был Император? Я не Мария Тимофеевна, в случайность не поверю.
— А придется. Мы действительно встретились совершенно случайно. Я не знала, что Государь был в Царском Селе. Павел сказал, что он с семьей в Гатчине, поэтому я и приехала во дворец. Я никак не ожидала там его встретить. И он меня тоже.
— И что, он только дверь придержал?
— Нет, не только. Он вошел в кабинет Павла следом за мной. Сказал, что наслышан про мой дар. Спросил, не хотела бы я использовать его на благо Отечества.
— И что ты ответила?
— То, что есть на самом деле. Что он почти пропал.
— А Павел?
— Он дал какой-то обтекаемый ответ. Что-то вроде того, что раз дара у меня считай что нет, то не о чем и говорить. Мне показалось, что он был недоволен тем, что Император пытался… склонить меня к сотрудничеству…
«Значит, даже несмотря на то, что Павел служит Императору, он на моей стороне — не хочет, чтоб Анна была вовлечена в возможные интриги и политические игры».
— Рад это слышать.
— Еще Государь предложил Павлу Александровичу прогуляться со мной по парку, как мы и сами собирались, так как была хорошая погода.
— А дворец, Император тоже предложил Павлу показать его тебе?
— Нет, этого он не говорил. Павел сам решил мне его показать, но сказал, что даже если Государь во дворце, он не будет против, если он проведет меня по нескольким залам… В одном из них я представила танцующие пары и среди них Павла Александровича с Натальей Николаевной, как они кружились в вальсе…
— Они действительно подходят друг другу?
— Внешне — очень. Насчет остального судить самому Павлу… Графиня, конечно, женщина образованная, умная, но, если можно так сказать, в чем-то недалекая… Я спросила ее, чем на службе занимается Павел Александрович, а она ответила, что никогда этим не интересовалась, как, впрочем, и тем, что делали на службе оба ее покойных мужа. Мол, это не женское дело вникать в такие подробности. А я не понимаю, как можно состоять с мужчиной в браке или даже в любовной связи и не интересоваться тем, что для него представляет исключительную важность…
— Аня, таких женщин как графиня огромное количество. Таких как ты мало… Я рад, что тебе небезразлична моя служба. Хотя иногда я все же предпочел бы, чтоб она не казалась тебе столь интересной, — усмехнулся начальник сыскного отделения. — И мужчин, которым нравятся дамы вроде графини, тоже немало. Особенно, если они считают, что их служба, как и многие другие вещи, не женского ума дело.
— Но Павел не такой. Он не смотрит на женщин сверху вниз.
— И тем не менее его устраивают отношения с такой дамой. Возможно, такая любовница для него предпочтительней, чем та, которая будет совать свой нос куда не надо…
— Яков, думаю, ты попал в точку. Чрезмерно любопытная любовница ему явно ни к чему… Как, впрочем, и тебе такая жена…
— Ну что ты, я всегда мечтал иметь такую жену.
— Лгунишка… А если я сейчас суну куда-нибудь свой нос?
— Куда, например?
— Например, в тот сверток… У тебя ведь в нем есть что-то еще?
— Есть. Вот, — Штольман положил Анне на ладонь крохотную лошадку.
— Маловата лошадка для того солдатика, как бы он не раздавил ее.
— Он не седлает ее, она просто живет в его конюшне…
— Яков, эта игрушка тоже из твоего дома?
— Можно сказать и так.
— Подарок, да?
— Да. Наш сосед помещик пригласил на рождественскую елку окрестных ребятишек, когда к нему приехала внучка. Та добрая девочка и подарила мне лошадку. Пожалуй, той праздник — самое счастливое воспоминание из моего детства… после того, как умерла матушка. Поэтому я и храню эту игрушку.
— Как символ того, что в жизни все же может быть что-то хорошее… несмотря на все невзгоды?
— Да, наверное.
— Ты говорил ей об этом?
— Кому? — не понял вопроса Штольман.
— Лизе. Ей было бы приятно. Ведь той девочкой была Лиза? — спросила Анна.
— Да, это была она, — кивнул Яков — раз Анна догадалась про Лизу сама, отрицать это было бессмысленно, — но тогда я об этом не знал. Я не помнил, как девочка выглядела, не знал ее имени и никак не мог связать ее с молодой женщиной, которую встретил много лет спустя.
— Тебе об этом сказал Павел?
— Да, он. Я рассказывал ему про свое детство, а он начал хихикать…
— Что его так развеселило?
— То, что я не так и не понял, кто это был… Аня, для меня девочка с праздника и Лиза — два разных человека. И у меня нет подарков от Елизаветы Алексеевны…
— Вряд ли бы она подарила тебе что-то в тех обстоятельствах…
— Да, в той ситуации оставлять возможные, так сказать, улики было бы неразумно… Аня, наверное, тебе все же неловко говорить о женщине, с которой я встречался?
— Яков, ты с ней встречался. А Павел с ней жил, она была его женой, матерью его сына. Именно в таком качестве я воспринимаю Лизу, как жену Павла. Ты уж извини…
— Нет, Аннушка, это правильно… В жизни Лизы я был лишь страницей, а Павел — целой книгой.
— Павел, кстати, дал мне с собой несколько книг, они в том сундучке. что я еще не открывала. Страсть как хочется узнать, что в нем еще.
— А вот мне страсть как хочется показать тебе мою страсть, — улыбнулся Яков. — Аннушка, пойдем хоть полежим вместе. А то все эти ночи я только и думал, что кровать слишком большая для меня одного.
— Представь, каково было мне, в моей комнате в доме Павла кровать была гораздо больше нашей… Я не раз ночью шарила по пустому месту, думая, что ты просто отодвинулся.
— Аня, я бы точно не отодвинулся настолько, что ты не могла бы найти меня в той же кровати… Как же все-таки одиноко мне было ночами без тебя… — Яков подхватил на руки жену, она обвила его руками за шею.
— Яша, мне тоже.
========== Часть 7 ==========
— Аня, как же я счастлив, что ты вместе со мной, — Штольман вдохнул запах волос Анны, голова которой была у него на плече.
Конечно, когда он ранее принес Анну в спальню, просто полежать на кровати не получилось. Они потянулись к друг другу, как только коснулись свежих простыней, застеленных им к приезду жены… Нежность, желание, страсть, все их чувства слились в единое целое… как и они сами снова стали одним целым — и телом, и душой… Он ждал этого десять дней… ждал подобного полтора года в Затонске, а до этого не один десяток лет… Имея романы и связи без обязательств, тем не менее где-то в глубине души он ждал, что когда-нибудь встретит женщину, с которой станет одним существом, ждал и в то же время боялся при этом потерять себя… С Анной он не только не потерял себя, но и обрел новое, то, без чего счастье казалось невозможным — веру в человека, которому он отдал свое сердце.
— Я тоже счастлива, что мы снова вместе… Теперь наша кровать не кажется тебе большой?
— Совсем нет, даже скорее немного маленькой… Но это не беда, в Петербурге кровать в княжеской спальне больше этой. Как, разумеется, и сам дом.