(Не) люби меня

Это была огромная честь — открыть танцы в паре с королем! Мне захотелось приподнять маску, чтобы все увидели, кого пригласил его величество на первый танец!

А он уже вел меня вокруг зала, и гости отступали к стенам, давая нам дорогу. Вслед за нами выстраивались другие пары — кавалеры приглашали дам, и я увидела, что Жозеф тоже пригласил какую-то юную девицу, судя по тонкой шейке. Я хотела шутливо погрозить ему пальцем, но тут король заговорил:

— Рад видеть вас в Ланваре, леди Верей. Надеюсь, придворная жизнь придется вам по вкусу.

— Разве она может быть кому-то не по вкусу? — засмеялась я, позабыв все наставления свекрови. — Мне кажется, я попала в райские кущи. Здесь так красиво!

— Я обещал, что Ланвар вам понравится, — сказал он.

Наши ладони соприкасались, и рука короля была горячей, как у лихорадочного больного. Но выглядел он здоровым и говорил с воодушевлением, а не с напускной вежливостью. Глаза его блестели под маской, и я невольно вздрагивала всякий раз, когда смотрела на него. Как будто сказки про оборотней, что я слышала в детстве, стали вдруг реальностью.

— У нас не слишком в почете маскарады, — продолжал он, — но вы вспоминали о них, И я решил, что вам будет приятно поучаствовать в этом развлечении.

— Я ужасно люблю маскарады, — призналась я ему. — Мы всегда так славно развлекались с сестрами — самое главное удовольствие, чтобы вас никто не узнал.

И мне часто это удавалось.

— Мне кажется не узнать вас невозможно. Даже ваш костюм намекает, кто его хозяйка.

— Ах, вы догадались? — я так и просияла улыбкой.

— Диана, богиня луны.

— Я просто решила облегчить вам задачу, — пошутила я. — В свою очередь замечу. что и вы не слишком проявили фантазию. Ланварский волк! Хотя… нарядитесь вы хоть монахом, вас все равно не спутаешь ни с кем другим.

— Почему же? — спросил он, меняя фигуру танца.

Подчиняясь приказу короля, ведущего танец, пары разошлись по залу. Я, как и остальные дамы, достала платок, потому что долго держаться за руки считалось неприличным, и теперь кавалеры взялись за один конец ткани, а дамы за другой.

— Вы не ответили, — напомнил король. Он взял мой платок, намотав его на ладонь, словно притягивая меня все ближе.

Я не придала этому большого значения, посчитав, что его величеству всего лишь хотелось побеседовать во время танца, не повышая голоса.

— Вы самый высокий из мужчин, — сказала я. — Так что костюм не имеет значения.

Узнать вас не составит труда.

Его губы под маской на секунду сжались, словно король рассчитывал услышать нечто другое. Он опустился на одно колено, и все танцоры повторили за ним, а дамы обошли мужчин кругом. Я воспользовалась этим, чтобы отыскать взглядом Жозефа. Муж тоже смотрел на меня, и я послала ему улыбку. Пусть видит и гордится своей женой! Не всякой выпадает честь танцевать с королем.

— Вижу, вы очень любите своего мужа, — сказал король, поднимаясь и делая хитрый пируэт, после чего я оказалась в кольце его рук, а мой платок каким-то невероятным образом захлестнул мое запястье, подобно веревочной петле.

— Очень люблю, — подтвердила я, немного обеспокоенная близостью, в которой я сейчас находилось от его величества.

— Ваша любовь сильна? — последовал новый вопрос.

— Более чем, — ответила я в тон, догадавшись, что разговор затеян непростой, как будто король загадывает загадки, а я должна их отгадать.

Довольно странная игра, но если королю угодно…

— Он так хорош? Верей?

— Он лучше всех на свете, ваше величество.

— Как вы узнали? Вы знакомы всего ничего.

— Разве любовь отсчитывается часами знакомства? — я снова не удержалась от смеха, таким забавным показались мне эти рассуждения. — Любовь — это нечто молниеносное, когда разум еще не понимает, а сердце уже загорелось. И сердцу не прикажешь, кого выбрать, ваше величество. Мое выбрало Жозефа — сказало, что это он. И все, я стала его женой.

— Как легко вы рассуждаете о любви, — он резко взмахнул рукой, державшей платок, заставляя меня повернуться вокруг своей оси, как деревянную куколку на веревочке.

Я едва не потеряла равновесие, но он удержал меня, обхватив за талию и на мгновение, прижав к груди. Конечно же, я сразу отстранилась, но танец перестал мне нравится. Что-то непонятное, безумное, что-то страшное произошло сейчас, но что именно — я не поняла.

Но все продолжали танцевать, и король, как ни в чем не бывало, повел меня по кругу, легко поддерживая под локоть и распустив платок. Мне ужасно хотелось потереть онемевшее запястье, но я не осмелилась, побоявшись, что это будет воспринято, как оскорбление.

— Значит, Верей получил редкий дар — женщину, которая его любит, — сказал король, наклонившись к самому моему уху, и я почувствовала себя так же, как девочка в красном шапероне, которая встретила в девственном лесу волка-оборотня. — Удивительно, когда жена так привязана к мужу.

— В этом нет ничего удивительного, — сказала я, стараясь придерживаться легкого светского тона, — каждый человек обязан любить ближних, и я стараюсь придерживаться этого правила.

— Ваша золовка похожа на ведьму, — сказал король без обиняков. — Вон она, смотрит на вас так, словно мечтает зарезать. Вы любите и ее?

— Стараюсь, — ответила я с принужденным смехом. — Жозеф нежно привязан к ней и рассказывал множество историй, как они шалили в детстве. Леди Элиша была тем еще сорванцом, хотя и носила юбку.

— А ваша свекровь похожа на людоедку. Ее тоже любите?

— Она родила Жозефа, — ответила я просто, начиная понемногу злиться, что король так пренебрежительно отзывается о членах моей новой семьи. Пусть и они мне не по нраву, но это не значит, что можно потешаться над ними за глаза. — Леди Бригитта выносила его под сердцем, воспитывала, качала на груди, только за это я люблю ее искренне и всей душой.

— Значит, вашей любви хватит на всех?

— О! Я не стала бы так утверждать. Например, я никогда не полюблю нашего каноника — когда он читает проповедь, то неприятно чмокает зубом — уверена, за это его хотят убить не меньше двадцати человек из прихода!

Но в ответ на шутку король помрачнел. Я обеспокоенно взглянула ему в лицо, уже собираясь спросить, не обидела ли неосторожными словами, но тут он спросил:

— А я мог бы получить немного вашей любви?

Рука его скользнула по ткани платка и сжала мою руку, поглаживая ладонь, но тут же отпустила. Все произошло так быстро, что я решила, что нежное прикосновение мне почудилось.

Музыка закончилась, дамы и кавалеры обменялись благодарственными поклонами.

Мы с королем тоже поклонились друг другу, но прежде, чем он повел меня к свекрови, я сказала:

— Моя любовь вассала принадлежит только вам, ваше величество. В то время как любовь моего сердца принадлежит только мужу, а любовь души — только небесам.

Как видите, моей любви хватит, чтобы охватить весь мир.

— Вы так радостно улыбаетесь, — сказал король, — как будто верите в это.

Он вел меня туда, где стояли свекровь и Элиша, которую так никто и не пригласил, и держал мою руку в ладони осторожно и почтительно — это совсем не походило на то прикосновение во время танца.

Боже, что только не почудится от волнения!

— Мне кажется, сир, — сказала я, задумчиво глядя на него, — что вы тоже в это верите, но боитесь признать.

— Упрекаете короля в трусости? — хмыкнул он.

— Нет, не упрекаю. Но убивать легче, чем любить. Убивают из страха, а любят — только смелые. Смелым быть всегда труднее.

Он не ответил, потому что мы уже подошли к леди Бригитте. Жозеф стоял рядом с матерью, и король передал меня ему, сказав необходимые слова учтивости. Потом он прошел через зал и сел в кресло, рядом с королевой, а мы с Жозефом провожали его взглядами, держась за руки.

— О чем вы так увлеченно говорили? — спросил Жозеф, сжимая мои пальцы.

— О пустяках, о любви, — ответила я со смешком.

Музыканты заиграли сальтареллу, и все бросились танцевать под задорные переливы свирели. Элишу тоже пригласили, и она проплыла мимо меня красная и важная.