Несколько неспокойных дней

Так, у меня Монстрик не кормлен. Вон как пригрелся, предатель, на коленях у Милисандры.

— Эй, Монстрик! Открой свои бесстыжие глаза и посмотри на меня! Ты у меня вообще любитель женского тела. — Милисандра смешно фыркнула.

— Валя, что ты такое говоришь? Он же маленький, у него даже глаза ещё не раскрылись.

— Раскрылись сегодня. И он сначала пригрелся у Далии на груди, теперь вот у тебя на коленях. Посиди с ним, я принесу приспособление для кормления.

— Хорошо. — Как она разомлела. Сидит, задумалась о чём-то, и гладит одной рукой покрывало, а другой положила Монстрику на спинку. А тот и рад, скоро мурлыкать начнёт, как кошка.

Я вот тоже есть хочу. Вышел, а Велия и Далия стоят у входа в комнату, что-то молча обсуждая. Руки так и мелькают. Тоже хочу так же хорошо знать язык жестов, чтобы понимать, о чём они постоянно переглядываются.

— Далия, у тебя же есть номер извоза из космопорта? Пора бы уже вызвать мобиль, ужин скоро.

Та кивнула и показала «пять». Видимо, пять минут и извоз будет тут. Не пять же часов или пять мобилей. Или она спрашивает, ужин на пятерых, нас же пятеро? Да нет, она знает, что Монстрик дома поест. Будем считать, что я её понял правильно.

Кормушка отлично встала на одну из нижних площадок, видимо специально для неё и предназначенную. Смесь я залил, своего сыночка у мамы Мили забрал, но тот отказывался лакать. Только воротил мордочку, норовя облизать края. Даже рукоятку, которая регулировала уровень подачи, сосать пытался. Ну что за непослушный ребёнок!

Как там было в руководстве? «Макните щенка в смесь мордочкой. Он станет облизываться и поймёт, что эта смесь и есть питание. После чего легко начнёт лакать, как подскажет ему инстинкт».

— Ну-ка, сыночек, иди ко мне. Вот, искупайся! Ой, какой ты смешной.

И обиженный. От Монстрика шла такая волна обиды, страха и недоумения, что мне хотелось его обнять и пожалеть.

— Не обижайся! Это глупые взрослые понапишут разных инструкций, а потом люди по ним обижают своих деток.

Я погладил Монстрика по голове, а он вцепился мне в палец! Опять прокусил до крови и начал сосать. Эх, он всё-таки у меня кровососущее животное. Было немного больно, но я терпел. Сам виноват, что послушался какой-то там инструкции.

— Всё, хватит, хватит. Отдай мой палец, пей теперь молоко. Оно полезное. Да не кусай ты край тарелочки. Нужно лакать!

И я решил воспользоваться способом, какой испробовал ещё на челноке: представил, как я сам лакаю эту жижу. Помогло! Щеночек спокойно оставил край тарелки и начал лакать. Замечательно!

— Вот, запомни это, и всегда делай так. Ты же у меня умный.

В открытую дверь заглянула Велия и подала знак «пора».

— Мама Мили, ты ужинать будешь?

— Конечно. А он уже готов? — Она оторвала свой умиляющийся взгляд от моего сыночка. То, что он прокусил мне палец до крови, она, похоже, даже не заметила. Как бы он и её не покусал.

— Не знаю. Сейчас приедем в восстановитель и спросим. — А разве и тут нужно предупреждать заранее, чтобы для нас сготовили? Обычно же просто сидим и ждём уже там. — Мобиль стоит и ждёт нас.

— Хорошо, я сейчас переоденусь. Выйди, пожалуйста.

— Хорошо. — Я хотел выскочить за дверь, но потом резко остановился. — А почему ты переодеваешься в моей комнате?

— Так я тоже тут живу, вместе с тобой.

— Но почему? — Со мной в одной комнате ещё никто не жил. Сама мысль об этом мне совершенно не понравилась. — Я думал, ты живешь во второй комнате.

— Ты что, как можно! Эта комната твоего учителя, Грея. Не могу же я ночевать в комнате постороннего мужчины.

— Так он же ещё не прилетел. И там ни разу не был.

— Ну и что? Он всё равно посторонний. Выйди уже.

Логика данных выводов пока что ускользала от меня.

— А мне почему тогда там можно было находиться?

— Так ты же мужчина! Вам многое позволено. — Я опять едва дёрнулся на выход, как в голову пришла новая мысль.

— Постой. Но ты же теперь в моей комнате. А я тоже мужчина!

— Да какой ты мужчина. — Махнула рукой Милисандра, совсем запутав меня. — Закрой уже дверь. Я быстренько.

Знаю я её быстренько — это около получаса, не меньше. Надо было сначала ей сказать, а потом уже мобиль вызывать.

Но в этот раз она почти уложилась в пятнадцать минут. Наверное, сильно есть хочет. Вот и найден универсальный способ поторопить женщину с одеванием: голод!

Решили поехать в тот же восстановитель, где были днём, благо совсем рядом. В машине все молчали, и я опять уловил сильнейшее любопытство, которое шло от водителя. А вот ничего-то интересного мы и не обсуждали, бе-бе-бе! И вообще, надо перестать разговаривать в мобилях, раз тут могут подслушать, а потом надсмехаться.

Сели за тот же столик, видимо, он понравился охране. Я бы тоже его выбрал: за спиной стенка, выход виден, разносчики тоже контролируются.

— Ты чего будешь?

— Я думаю, надо заказать на всех пасту. — Несколько пунктов с этим интригующим названием я уже увидел, пока мама Мили пролистывала меню на экране стола. — Тогда сможем сразу все поесть и наесться с одной порции.

— Ты её в обед не доел, я думала, тебе не понравилось. Сейчас опять её хочешь? Может, что-то другое выберешь?

— Я в обед ел пасту? — Вот это заявленице! А почему я этого не помню?

— Да. А потом из неё выстроил памятник экспрессионизму. У тебя опять появилось желание творить? Давай лучше купим тебе специальный набор из цветного пластика, вот из него и строй свои башни. А с едой играть неприлично.

Я слушал, как меня ругает Милисандра, просто открыв рот, вот как Слер, увидевший море. Что? Я ел пасту и не заметил? Она такая маленькая? Или это она про макароны?

— Мама Мили, а чем паста от макарон отличается? — Что-то меня одолевают некоторые сомнения…

— Там немного разные дополнительные ингредиенты используются. Но если подумать, то ничем, кроме бренда.

Вот оно что-о… Теперь мне стало понятно. Я хорошо помню, как меня учили брать какой-то простой, дешёвый продукт, а потом начинать рекламировать какое-то достоинство этого продукта, не упоминая остальные. Например, взять что-то солёное и дать рекламу «Не содержит сахара. Показано болеющим». После чего дать этому продукту название на каком-то языке (на любом, главное не на общем), поднять цену в два-десять раз и всё. Готов модный продукт. Получается, «паста» — это просто такие же макароны, только на местном языке. И дороже. А как тот толстяк собирался накормить ею четырёх людей? В той коробочке даже моя порция бы не уместилась.

— Милисандра, а ты любишь пасту?

— Не очень. От неё толстеют. — Тут я ей и без своих способностей верю. Тот курьер явно обгрызает посылки, потому такой толстый, а посылки доезжают такие маленькие.

— А в обед ты её ела? — Я почему-то совсем не помню, что она ела в обед.

— Нет, конечно! Я ела салат из морепродуктов. Сейчас опять хочу его заказать.

— Отлично! Я тоже буду салат из морепродуктов. — Опять макароны есть мне абсолютно не хотелось.

— Правильно, он очень полезный. Значит, заказываю два. — Полезный? Желание есть этот салат тут же пропало.

— Постой, а вкусное есть что-нибудь?

— Салат очень даже вкусный. Только соус на него не трать, только испортишь.

— Ну ладно, раз ты так говоришь. — Есть сомнение, но она сама верила во вкусность салата, и я решил попробовать.

Охрана, как обычно, заказала себе сама. Заказали какие-то «carne» и «surtido de leche», но я не понял что это. В местных названиях я совсем не разбираюсь.

Через минут десять приехала тележка доставки. Быстро тут, на корабле мы минут двадцать всегда ждали. Правда, сколько времени после заказа прошло в обед, я не помнил.

Салат, что поставили передо мной, не внушил мне доверия. Вот сразу и никакого. Большие листья какой-то склизкой зелени, отличающиеся друг от друга только оттенками зелёного. На вид, а потом оказалось что и на вкус, совершенно не отличающиеся от цветка в одном из коридоров нашего дома. Мы когда-то на пару с Лилией перепробовали все растения в нашем доме. Играли в гусениц.