Несколько неспокойных дней

— Привет. — Улыбнулась в ответ она, опять включив модуль поведения «встреча клиента». Он у неё всегда работал независимо от мозга, настолько привычным был в её жизни. — Ты тоже на клятву?

Мальчик посмотрел на неё задумчивый взглядом, сразу же убрав улыбку. Что ему опять не так?

— Да. Тут все туда. — И он рукой махнул на группу детей и взрослых, что собрались в помещении, перед кабинетом директора школы.

— А, точно, совсем забыла. — Улыбнулась она улыбкой дурочки, но тут же сообразила, что это было сделано зря: мальчик действительно посмотрел на неё, как на дурочку. — Извини, задумалась. — Убрала она свою улыбку окончательно. Вот что он за человек? Другие от её улыбки сами улыбаются, становятся ласковым, а он как будто начинает её ненавидеть.

— Да, я понял, что ты нервничаешь.

Надо срочно успокоиться! Если даже такая мелюзга заметила, то взрослые за этой дверью сразу поймут и что-то заподозрят.

— А ты не нервничаешь?

— Нет. — Он пожал плечами и, наконец, опять улыбнулся. Она тоже хочет быть маленькой и ничего не понимающей! Вон как им легко живётся. — Я посмотрел в инфонете, там ничего сложного: зададут пару глупых вопросов, приложишь руку к сканеру, потом туда же приложит заверяющий, и свободен. А ты чего одна? Кто твою клятву заверять будет?

— Дед. Но он там, внутри. Он в комиссии.

— Он у тебя учитель? — Удивился мальчик.

— Нет, его друг пригласил.

— Ах, дру-уг! — Как-то загадочно протянул мальчик. — Ну, если друг, тогда конечно. Только не понял, зачем ты тогда так боишься?

— Боюсь, потому что… — Вот как ему объяснить? И так же всё понятно. — Страшно, вот и боюсь. Вдруг не примут? — Нирона слышала разговор, что кого-то с начала дня уже моник завернул, не приняв клятву. Не хотелось бы самой стать предметом такого обсуждения.

— Ну и зря. Вот смотри: если меня не примут, то что, думаешь, будет? — Ему ничего не будет. Только вот она — не он.

— Пойдешь в другую школу. Не под государством.

— Десять баллов! И ты тоже можешь так сделать. Так чего ты так переживаешь? Школ много. — Вот гад! И улыбается ещё. Это для него школ много, а для неё только две: школа жизни в монастыре и та, где учится он сам. Выбор очевиден, как говорится.

— А есть вероятность, что ты тут учиться не будешь? — А если она поступит в школу, а он нет? Это же катастрофа!

— Да, такая вероятность есть. — Ну, просто отлично! Вот не станет он тут учиться, и что ей потом делать?

— А от чего зависит, будешь ты тут учиться или нет? — Может, можно как-то подстраховаться?

— Не от меня. Мама прилетит и как скажет, так и будет.

— Так ты до сих пор маменькин сыночек? — Вырвалось у неё непроизвольно. Дура, ей же говорили, чтобы она не отзывалась неуважительно о его мамах!

А мальчик вдруг стал смотреть на неё очень сочувственно.

— Знаешь, Нирона, мне очень неловко тебя расстраивать, но ты явно заблуждаешься.

— В чём это? В том, что ты маменькин сынок? — Она понимала, что разговор завернул в опасную сторону, что она может поссориться с тем, от кого зависит её будущее, но остановиться не могла. Злость на этого богатенького, не имеющего проблем малыша, начала распирать её.

— Нет, в этом ты совершенно права. — Сумел удивить её мальчик. Даже злость на него почти прошла. — Я тебе открою тайну: все мальчики — маменькины сынки. А девочки — маменькины дочки.

— Так уж и все? — Злости не осталось, но ехидность в голосе она убрать не смогла. Она никогда не была маменькиной. И не будет!

Свою мать Нирона ненавидела чистой незамутнённой ненавистью.

— Да. — Он вздохнул и продолжил, объясняя ей, как маленькой. — Все мальчики рождаются от мам, а не появляются в Свете. И девочки тоже. Папы только в самом начале участвуют, а Свет вообще не причём!

Нашёл кому это объяснять. По этому «папиному участию» она сама может уроки давать такой, как он, малышне. Только, как ей теперь быть? Сказать «сама знаю», или сделать удивлённое или заинтересованное лицо?

— Хочешь, я потом тебе покажу, что они для этого делают. — Продолжал вдохновенно вещать парень. — Я давно это знаю.

Вот оно, предложение, которого она так ждала! Это, можно считать, победа. А она думала, что он для этих дел ещё мал, раз никак не реагирует на все намёки и особый взгляд.

Покажешь мне, значит? Отлично! Надо будет только разыграть из себя неискушённую девственницу. Ничего, дело привычное.

В монастыре ей примерно раз в десять дней «срывали цветок невинности», что очень хорошо оплачивалось. Да и возраст она свой всегда принижала, благодаря невысокому росту. Чем моложе — тем дороже.

— А когда? — Решила она сразу хватить удачу за волосы.

— Можно дня через два. — Что? Он сразу согласился? Неужели два дня, и всё так просто решится? Что-то не верится. — Я тебя в гости приглашу, сейчас дома мебели ещё нет, даже кровати. И вещи ещё не приехали, нужно будет ещё их разложить.

Правильно. В первый раз всё должно быть красиво. Так, я же наивная девочка, которую соблазняет мальчик. Быстро делаю смущённое лицо. Жаль, покраснеть не получится. Осторожно, не вспугнуть его…

— Ну, я даже не знаю… Это так неожиданно. — И она жеманно сцепила руки в деланном смущении. Этот жест почему-то очень умилял её клиентов.

— Ничего. Я тоже в первый раз был ошарашен. Но потом нормально, привык.

Да он у нас опытный, оказывается. Столичный мальчик. А мне эти драные аналитики говорили, что он совсем ничего не знает и не умеет, дома всегда сидел. И сама забыла, что богатым никуда идти не надо, им всё на дом привозят, любовниц в том числе. Все мужики, в любом возрасте — любители погулять. А этот ещё не помолвлен даже, никаких ограничений. Значит, возникает другая опасность — быть просто одной из многих.

Желания просто присоединится к списку его трофеев, у Нироны не было совсем. Богатые все такие: наобещают невозможное, лишь бы получить сладкое, а потом даже возможное не сделают. Нет, она должна стать его постоянной любовницей, никак иначе. В идеале — единственной.

— Я понимаю, но я стесняюсь. — И ещё не закончив фразу, поняла, что опять в чём-то ошиблась: улыбка у парня опять пропала. С серьёзным лицом рассматривает её, а потом с равнодушным лицом заявляет:

— Не хочешь, не надо. — Отворачивается и уходит. Просто уходит. Как так!? Этот богатенький настолько привык, что девушки всегда сразу прыгают к нему в постель, что малейшие трудности, и он сразу убегает? Слышала она о том, что в его возрасте парни нерешительные, но тут уже явный перебор. Точно, маменькин сыночек.

Пока она думала, опять вышла девушка и назвала её новую фамилию. Надо идти. А может уже и бесполезно это? Она опять была в шаге от победы и что-то сделала не так.

Я его ненавижу! Почему нельзя быть как все нормальные мужики? Почему! За что ей такое очередное испытание?

Монастырь опять начал приобретать более яркие очертания. Ну, хоть трясучка прошла.

— Ты одна? — Девушка, что вызвала её, смотрит строго и требовательно. Какое ей дело? Тоже мне, личная секретарша! Думает, что, раз спит с директором, сама стала главной?

— Дед там, он председатель комиссии. — Она ткнула пальцем внутрь кабинета, и с удовольствием увидела угодливую улыбку на лице этой подстилки.

Правильно, я теперь не обычная девочка, я теперь из элиты. Знать бы, надолго ли. Если меня выгонят из новой семьи, эта улыбающаяся первая меня ударит. Таких, как она, надо убивать заранее.

— Проходи, не бойся. — Голос деда неожиданно показался ей очень раздражающим, но она уняла злость. Не место и не время. — Встань вот тут и приложи правую руку на правый сканер. Как тебя зовут?

— Нирона Хайдер. — Комиссия большая: её дед, пара дедков, мужик, что уткнулся в обычную книгу учёта, какая-то тетка, спортсмен и, судя по фигуре, военный. И та деваха, что её позвала.

— Умница. А сколько тебе оборотов, Нирона?

— Двенадцать. — Уверенность, только уверенность. И мысли о том, что она пожилая, что жизнь почти прошла — забыть.