Страница 17 из 42
Согласно нынешним указам, маг, не связанный с Орденом, находился вне закона. Поэтому Алхимик был готов вот-вот применить против меня какое заклинание, но медлил, откровенно боясь ответного удара, с которым ему никак не совладать.
— И что с того? — спросил его я, ненадолго выставляя напоказ цепочку со знаком.
— Проверяют тебя на служение, значит, — мгновенно успокаиваясь и даже высокомерно задирая нос, пришёл к выводу Алхимик. — Нет силы кроме Тьмы и Орден ведёт к единственному пути.
— И едины слуги его, ибо Тьма стирает все различия, — бесстрастно продолжил я строчку устава, намертво впившегося в мою память. — Теперь можно купить краски?
— Завтра.
— Мне нужны именно сегодня.
Алхимик уставился на меня ещё более мрачно. Казалось, что он и откажется идти на уступку, но случилось иное.
— Хорошо. У меня в наличии белила, кадмий жёлтый, краплак красный, ультрамарин светлый, кобальтовая синька, охра золотистая, умбра жжёная, шунгит чёрный. Каждая продаётся по своей цене за вес. Остальные оттенки только под заказ.
— Травяного ничего нет?
— Обычно есть. Кончилось.
— Хорошо. Возьму все цвета.
Мы зашли внутрь. Маг начал на весах отмерять порошки, бегло озвучивая суммы. Итог выходил коварно огромным, но… я не скупился. Если мастер Гастон действительно знает, где Эветта, то местные деньги уже не имеют никого значения. Поэтому распрощаться почти со всей наличностью было легко. В кошельке осталось брякать что-то около двух золотых — богатство для селянина, пара месяцев спокойного житья для горожанина из хорошего квартала или отменные выходные для распутника. В мою сумку краски не поместились, но расщедрившийся Алхимик, довольным завершением вечера и объёмами покупки, подарил мне корзинку и даже в придачу сунул в неё основу, в которой все эти порошки растворялись, дабы сделать их пригодными для рисования.
Наверное, когда-то были времена, когда каждый мастер имел свои собственные секреты изготовления красок. Эти тайны передавались от отца к сыну. Но, какими бы действенными ни были рецепты, вложенная магом сила давала куда как больше преимуществ…
— Эй, ты — сука! Кошелёк или жизнь?
За своими глубокими раздумьями я перестал следить за обстановкой. И двое мужичков, пользуясь тем, что горожане уже начали расходиться по домам, решились на грабежи.
Эхе-хе, прав был офицер. Спокойное бытиё как-то не для рожи Арьнена‑Странника!
Все вещи местные хранили в небольших сумочках или мешочках, привязанных к поясу или подвешенных за крючочки к нему. Порой их держали за пазухой. А потому, пока один из паразитов держал нож у моего живота, другой шустро ощупывал ремень.
Ха! Это в этом мире не знали, что такое одежда с карманами. Я же давно привык хранить деньги и всё ценное в потайных карманах плаща.
— Что это? — изумился грабитель.
Его лапищи добрались до моей груди и сняли одну из цепочек. На шее у меня висело всего два украшения, заботливо упрятанных под рубаху. И амулет со знаком служителя Ордена остался сокрытым. Судьбе было угодно, чтобы в этот день и час сему примитивному миру произошло явление чуда технической мысли. Мужик вытащил наружу карманные часы. При этом, рассматривая непонятную диковинку, он ещё и случайно нажал на боковую кнопку. В результате корпус раскрылся, и тиканье стало совсем отчётливо слышно.
— Живое! — в ужасе воскликнул грабитель и побежал, сломя голову, куда-то вглубь переулка и в сторону. Его напарник заметался, не зная, что и делать, но поглядел на моё перекошенное от гнева лицо и всё же помчался вслед за товарищем.
— Идиоты. Как силу себе верну, так первыми вас в круги обращения отправлю, — свирепо процедил я, поднимая разбившуюся дешёвую, но очень дорогую лично для меня вещь. Карманные часы были подарком от невероятно милой, непосредственно весёлой и чарующей девушки, с которой мне не довелось увидеться дважды. Она глупо погибла под колёсами автомобиля за неделю до разрушения своего мира. Теперь мало чего осталось и от её подарка. Стекло разлетелось вдребезги. Тонкие стрелочки погнулись. Задняя крышка выскочила, и пара шестерёнок укатилась в неизвестном направлении…
Если бы знать, чем всё завершится, то сам бы подошёл и отдал все оставшиеся монеты!
«Если бы знать, чем всё завершится, то сам бы подошёл и отдал все оставшиеся монеты!» — прозвучала в голове очень верная мысль, но я, будучи совсем мальчишкой, посмотрел на сбитые до крови костяшки на кулаках и испытал гордость за совершённый поступок.
Гастону мы с Эветтой преподнесли туже байку, что и стражникам — мэтр Алхимик вынужденно покинул Юдоль на неопределённый срок. Однако на этот раз прозвучали и наглые уточнения. Разумеется, чтобы магу не искать своих слуг по прибытии, он дал средства на оплату комнат, но, так как нам было неизвестно, сколько придётся ожидать своего господина, то рассчитываться мы бы стали в конце каждой недели проживания. И не раньше.
Ремесленник от таких новостей заметно (как недовольно, так и подозрительно) нахмурился, но в лавку зашла супруга начальника стражи и сделала заказ на чайный сервиз. Она даже согласилась заплатить дороже, лишь бы только на нём были не «глупые банальные цветочки» (да-да, она так и выразилась!), а не менее милые щеночки, чем на вазочке, что здесь недавно купила её подруга. После такого визита Гастон посмотрел на меня с Эветтой с куда как большей приязнью и за согласие на небольшую услугу с моей стороны не только принял все наши условия, но и даровал первую неделю бесплатного проживания. Однако сэкономленные деньги всё равно ушли. Нужно же было питаться. Нужно было купить закончившуюся бумагу для письма. Пришлось потратиться мне на ботинки — купленные мэтром нещадно натирали ступни. Нужно было купить Эветте новое платье, так как со старого не отстирывалась кровь. Моя подруга, конечно, прикрывала пятна накидкой, но… Помимо этого, цены из-за будущего визита наследника престола (прибывшего в день ожидаемого первоначального окончания ярмарки) взлетели до небес, а нам был нужен хотя бы один конь на двоих. И мы его, точнее её, купили. Правда, даже такая старая покорная животинка, какой являлась Матильда, обошлась втридорога… В общем, на второй день жнивня кошель мэтра окончательно опустел.
— Нам нужны деньги. Сделай что-нибудь, — скрещивая руки на груди, не очень-то мягко потребовала Эветта. — Ты же мужчина!
— Если принесёшь металл, то могу их выплавить.
— Арьнен, — наклоняясь, зашептала она. — Завтра мы доедим хлеб. И на этом всё. Понимаешь? Всё.
— Я вчера вместо исследований разрисовывал чашки и блюдца. Сегодня тоже целый день этим занимаюсь. И если так и дальше пойдёт, то лучше нам вернуться в Обитель. Потому что всё, — говорить и дальше бесстрастно у меня не получилось. Я сорвался. — Понимаешь? Всё! Наш проект провалится без уделяющих ему внимание исполнителей!
— Работа продолжается.
— Предпочитаю, чтобы продолжал её я, а не ты.
— Мне не дано так рисовать.
— Тогда найди, что тебе дано, или убирайся, раз от тебя нет толка! — прикрикнул я на неё и категорично заявил. — Я своим трудом оплатил нам эту неделю проживания и завтра, несмотря ни на что, поеду к жиле.
— Почему ты всегда такой жестокий? Как можешь говорить в таком тоне? Так легко?!
— Просто открываю рот и начинаю говорить.
Я действительно был зол на неё. И на себя. Не верни я её тогда к жизни, то деньги у меня бы ещё имелись.
Эветта, не зная ничего ни о моих подлых, но логически верных мыслях, ни о свершённых безрассудных благородных деяниях, насупилась и ушла наверх в комнату мэтра. Это помещение мы оставили нетронутым в качестве лаборатории.
Между тем настроение постепенно возвращалось в норму. Эмоции у меня всегда быстро менялись, хотя внешне это было почти и не заметно. Ныне же помогал ещё и процесс рисования. Движения кисти успокаивали. Работа увлекла. Я смог остановиться только ближе к ночи, когда сервиз был готов. Оставалось лишь распылить на него закрепитель, но этого мастер Гастон мне не доверял, боясь, что нанесённый мною слой дорогого средства окажется слишком толстым. Возражений у меня не имелось. Так что я, предварительно задумчиво поглядев на лестницу, пошёл на кухню и заснул до утра сном столь крепким, что проснулся крайне поздно. Пожалуй, если бы не громкий говор покупателя, то проспал бы и до обеда.