В танце жизни

Подъехав к моему дому, я сняла защитное заклинание и, не слезая с фаэтона Протасэля, с помощью стихии Воздуха распахнула въездные ворота в сад.

Соскочив с фаэтона, сказала:

— Пожалуйста, подожди меня минуту, я только сбегаю дам корм ящерам, — и, не дожидаясь ответа, побежала к загону. Там я обнаружила, что поилка почти полна воды, и кормушка наполовину заполнена травянистоовощной смесью. Значит, Александрэль позаботился. Больше никто не может снять наш с Сергонэлем магический запирающий контур вокруг сада.

Вернувшись к Протасэлю, провела его в дом и в комнате отдыха предложила сесть на диван. Подвинула к нему сервировочный столик, на который поставила бутылку ягодного вина и два бокала. Села в кресло напротив и поторопила:

— Я слушаю тебя.

— Подожди, — засмеялся он, разливая вино по бокалам, — какая ты нетерпеливая. Дай хоть глоток вина выпить. И объясни, почему ты ко мне так настороженно относишься.

— Потому, что мне не нравятся мужчины, не слышащие от женщины слово «нет». И потому, что мне не нравится, что ты, имея жену и трех детей от нее, склоняешь к близости жену своего друга.

— Ну, тогда ответь, а как с твоей точки зрения надо поступить, если в свое время выбор жены оказался ошибкой. Что делать, если эта женщина давно вызывает не желание, а раздражение, но ты живешь с ней ради детей. И как быть, если именно жена друга, как раз и стала той единственной, что вызывает глубокие чувства и желание обладать ею. Слышала поговорку — «сердцу не прикажешь»? Что ж мне теперь, вырвать из груди свое сердце?

Прозвучало все это очень убедительно. Я примерила этот рассказ на себя. Вспомнила, как больно и трудно избавлялась от своей любви к Кирсатэлю, как до сих пор вспоминая о нем, замирает мое сердце. Но все же, я как-то сумела с этим справиться.

— Не надо вырывать сердце, — ответила я. — Надо запереть его на крепкий замок. По себе знаю, как это трудно, но все-таки возможно.

Протасэль, поставив свой бокал, поднялся с дивана, шагнул ко мне, присел передо мной на корточки и очень осторожно взял мои ладони в свои. Заглянул мне в глаза и сказал:

— Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря о своем запертом сердце, но мне свое закрыть не удалось, — нежно поглаживая мои пальцы, сказал он.

А я почувствовала, как его осторожная, нехитрая ласка снимает мое внутренне напряжение, расслабляет одеревеневшие мышцы, вызывает желание скорее оказаться в постели и наконец уснуть, забыв обо всем случившемся. А заодно, избавиться от вдруг накатившей, несильной, но навязчивой, головной боли. Я опустила плечи, как будто из меня вынули стержень и тихо попросила:

— Протасэль, пожалуйста, давай поговорим о делах завтра. Я очень устала и хочу спать.

— Хорошо, — сразу согласился он, чем вызвал у меня чувство облегчения и признательности. Поднимаясь, он подхватил меня на руки и понес к лестнице на второй этаж. — Я помогу тебе лечь в постель. Вижу, что тебя уже, от бессилия, ноги не держат.

Я хотела возразить, но сил не осталось даже на это, а усилившаяся головная боль не давала ни на чем сосредоточиться.

Протасэль открыл плечом плотно закрытую дверь в спальню. Зайдя в нее, бережно положил меня на кровать, тут же начав снимать с меня одежду, а я, закрыв глаза, стала проваливаться в сон. Но окончательно уйти из реальности мешали, такие ненужные мне сейчас, настойчивые прикосновения к моему телу, чужой запах и тихий, не доходящий до сознания, навязчивый шепот: — Потрогай меня... моя желанная упрямица... чувствуешь, как я хочу тебя... знал, что так будет... долго ждал... я лучше, намного лучше него... сейчас убедишься, и не пожалеешь... давай, сама, раздвинь для меня ножки...

Мне не хотелось шевелиться, а хотелось скорее избавиться, от не дающего уснуть наваждения. Я с трудом заставила себя приоткрыть глаза, чтобы понять, что же мне так мешает.

Сквозь ресницы я увидела, висящие на шнурке и покачивающиеся перед моими глазами, две личные магические печати. Две! Это было так неожиданно и неправильно, что заставило меня, из последних сил, преодолевая головную боль, сосредоточиться на увиденном. Одна из печатей была до боли знакомой. Это печать Сергонэля! От сделанного открытия я шире распахнула глаза, пытаясь понять, что происходит. Запрокинув голову, встретилась с внимательным, напряженным взглядом, нависающего надо мной голым торсом, Протасэля.

Ужас происходящего прокатился горячей, колючей волной по всему телу, заставив содрогнуться. Как могла, я напряглась и оттолкнула Протасэля руками, ногами и самопроизвольно активировавшейся стихией Воздуха.

Не ожидавший нападения, Протасэль слетел с кровати и оказался на полу, в дальнем углу комнаты. Но он тут же вскочил на ноги и, подхватив свою одежду, валявшуюся на полу, стал одеваться, при этом говоря:

— Ты напрасно так реагируешь. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и хотел помочь. Дать возможность расслабиться, забыть обо всех проблемах, почувствовать, что жизнь продолжается и в ней много радостей и наслаждения.

Шокировано рассматривая его, я с возмущением отметила, что, как только прервался мой тактильный контакт с Протасэлем, ушла и навязчивая головная боль. Значит, я была под его ментальным воздействием! Как я могла не понять этого сразу?! Как он мог так подло поступить?! Как посмел нарушить закон, категорически запрещающий подобное вмешательство без личного согласия?!

— Пошел вон! — гневно крикнула я, в ответ на его слова, безуспешно борясь с жаром в груди, и уже с трудом удерживая искры Огня на концах пальцев рук.

Со словами:

— Не встречал более глупых и упрямых женщин, — он поспешно вышел из спальни. Вскоре, судя по донесшимся до меня звукам шуршания двигающегося ящера и шелеста колес фаэтона, он покинул территорию моего сада.

Это дало мне возможность немного успокоиться, прийти в себя и, взяв под контроль свой Дар, справиться со стихией Огня. Я обессилено откинулась на подушки. Некоторое время лежала потрясенная всем случившимся, без единой мысли в голове.

А потом, шквал вопросов и неясных ответов хлынул в мою голову. Почему у Протасэля печать Сергонэля? Он не вернул ее мне, надеясь максимально затруднить мою работу? И, в итоге, обанкротить и стать единственным владельцем Тотализатора? Или же, вынудить меня обратиться к нему за помощью? А взамен, потребовать сексуального подчинения? Хотя зачем ему это? Не привлекает жена, так найдутся другие согласные, кто за деньги, кто ради удовольствия. В его безумную любовь ко мне я не верю, с любимыми так не поступают. А может быть он решил просто украсть деньги Сергонэля, лежащие на рабочем банковском вкладе? Но зачем? Протасэль и сам, наверняка, очень богат.

Чем больше я думала о Протасэле, тем больше моя неприязнь к нему перерастала в отвращение и недоверие. И эти чувства перевели мои мысли в другую плоскость.

Я ведь, ни на минуту не поверила, что Сергонэль мог не заметить в лесу опасность, исходящую от Свирепого Аспида. А не могла ли эта смерть быть каким-то образом подстроена Протасэлем? При таком его безнравственном поведении, от него всего можно ожидать! Я уже даже могу допустить, что он мог переступить через главный моральный запрет эльфов — убийство себе подобного. Да и до сих пор не раскрытое покушение на Сергонэля, когда мы с ним летели на аэростате в Лангос, возможно дело рук Протасэля? Тогда опять-таки, рядом фигурировал он. Но как это можно было подстроить? Почему? Зачем? И он ли, на самом деле? Или это уже мои злые домыслы? На все эти вопросы убедительных ответов я не находила.

Ментальные маги, как никто другой, умеют защищать свое сознание, ставя щит, взломать который может только ментальный маг с более сильным Даром. Вот бы, преодолев ментальную защиту, покопаться в голове Протасэля, размечталась я. Жаль, что это невозможно. Пусть бы на собственной шкуре узнал, каково это, когда твое сознание и воля подчинены другому. Но, к сожалению, даже если я была бы абсолютно уверена, что в смерти Сергонэля повинен Протасэль, Совет Старейшин без убедительных доказательств не даст разрешение на его ментальное сканирование. Все знают, как опасна для окружающих Ментальная магия и, испокон веков, ее использование против воли того, к кому она применяется, жестко регламентируется. Любой эльф имеет право сохранять в неприкосновенности свое личное пространство, мысли, чувства и свободу воли.