Лесник

МакГонагалл: Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание?

Дамблдор: Я бы доверил ему свою жизнь.

«Гарри Поттер и Философский камень»

***

«Оставь меня, старушка, я в печали…», — сказала бы я, подражая одному из самых известных советских попаданцев — великому царю Ивану Васильевичу, прозванному Грозным. А конкретнее, моему любимому актёру Юрию Яковлеву, исполняющему эту роль.

Но вот какая беда — нет у меня никакой старушки. Да и вообще никого нет. Сиротка я. Ага-ага. И дяди-кузнеца Степан Степаныча у меня тоже нет, дабы спасти мою девичью честь на сеновале от иностранных развратников. А всё потому, что отсутствует у меня «бутон» для срывания и поругания, да и сама я и есть тот самый коварный заграничный развратник.

Узнала я этот прискорбный факт, когда мне в руки передали маленького ребёнка. Не новорожденный, но ещё мелочь пузатая, около года, может, чуть больше. Отдал мне его злющий мужик, наверное, несостоявшийся шурин, который и врезал бы мне, да хрен он до моей морды допрыгнет, коротышка. Или я такой переросток-мутант? Ладно, пока это не очень важно.

В общем, сунул он мне в лапы сыночка, что-то проорал (я со своим «туристическим» английским поняла с пятого на десятое) и куда-то исчез. Прямо как в сказках — крутнулся на пятке и сгинул. Я даже не успела ему вслед платочком помахать.

И вот стою я на тёмной ночной улице, в руках детёныш, неизвестно от кого рождённый. А в голове вертится последнее воспоминание, что ехала я на стрижку, но, видно, так и не добралась до места назначения. Вместо этого я попала в какой-то ад, предназначенный для дам, которые слишком много времени уделяли уходу за собственной внешностью. Иначе и не опишешь, ведь я вижу свои огромные ручищи и волосы, лежащие на моей могучей не дамской груди. И с прискорбием понимаю, что это точно ни разу не локоны, потому что растут они прямо из нижней части моего лица.

Стало быть, сделала я печальный вывод, я какой-то левый мужик, который совершенно не умеет предохраняться и не посещает салон красоты для продвинутых метросексуалов. На всё остальное даже смотреть боюсь. Мне и вида своей клетчатой «лесорубской» рубахи хватило, чтобы понять, что со вкусом и стилем у меня статус «всё сложно». А ведь я не Стивен Грант Роджерс, мне такое надругательство над одеждой и причёской точно не спустят на тормозах.

Ладно, с этим позже разберусь, а пока будем решать первостепенные задачи.

***

Ребёнок захныкал у меня на руках. Я посмотрела на него и в неверном свете, падающем из окна, увидела кровь на лбу. Это где такой кроха мог пораниться? Выпал из кроватки? Я, конечно, не доктор, но понимаю, что малыша надо срочно отвезти в больницу! Села на припаркованный рядом мотоцикл (откуда-то появилась чёткая уверенность, что этот транспорт то ли мой, то ли оставлен кем-то для меня). Устроила притихшего малыша на груди; застёгнула куртку, чтобы он не замёрз; повернула ключ и взлетела…

Я так изумилась такому нестандартному способу передвижения, что вышла из себя и долго не могла вернуться в своё новое тельце (это если говорить без мата).

Так вот. Летим мы, значит, летим, как вдруг я понимаю, что знаю дорогу в больницу. Типа, встроенный навигатор проснулся, загрузился, поймал луч добра от спутника и говорит таким противным голоском: «А теперь двигайтесь прямо. Через полторы мили, за Лондонским мостом, сверните налево и далее на север ещё полмили». Я послушалась — вариантов-то больше и нет.

Теперь хоть с географической точкой определилась. Страна, понятно, — та самая великая и могучая держава с непобедимой бессмертной королевой — любительницей шляпок Haute couture во главе. Город тоже, сделала я вывод: раз мост Лондонский, то и нетрудно догадаться, где он расположен. Это если мой новый ад хоть немного совпадает с моим прежним миром.

Даже странно, почему у меня никакой истерики нет по поводу своего переселения? Или у этого тела нервы как канаты из прочнейшего вибраниума? Что-то меня зациклило на любимой Марвел-франшизе. Интересно, а в этой Вселенной есть супергерои? Раз уж я попаданец, могу же надеяться на чудо, раз лечу по небу, хотя понятно, что я точно не Мэри Поппинс.

***

Далее. Больница. Приземлилась я по какой-то причине у витрины заброшенного магазина. Подошла к стеклу, за которым пылились манекены.

«Назовите причину посещения», — вдруг обратилась ко мне одна из кукол. Я чуть ребёнком в неё от неожиданности не запустила. Бля, нельзя же так пугать! Или можно?

Задумалась, прислушалась к своему внутреннему суслику. Поняла, что можно, и более того, я с этим пластиковым товарищем уже не раз общалась. Забавно.

Открыла рот и на автопилоте выдала: «Рубеус Хагрид привёз на осмотр раненого Гарри Поттера!» — и буквально охренела!

Это что же такое получается? Я — туповатый добродушный полумагический недоросль?! И вовсе я не в мире супергероев, и даже не в книге Памелы Трэверс, хотя розовый зонтик у меня всё же есть. Вот только в моём случае этот инструмент скрывает обломки волшебной палочки и криво-косо, но может помогать в колдовстве.

Пока я пребывала в когнитивном диссонансе, успела пройти сквозь иллюзию витрины и попасть в приёмный покой.

Там меня окружила толпа взволнованных волшебников-посетителей и магов-целителей, к которым через несколько минут присоединились фотографы (или колдографы?) и бешеные журналисты. Откуда они узнали? Их кто-то вызвал? Или я попала на пресс-конференцию в больнице? Вопросы задавать было некогда, так что нас с маленьким героем успели сфотографировать, и не раз. Но мы всё же сумели без потерь добраться до входа в смотровую, в которую могли войти только пациенты и персонал.

Ребёнка («Гарри Поттера», — напомнила я себе) забрал высокий мужчина-врач и унёс его, захлопнув перед моим носом дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещён». А на беззащитного меня тут же набросились акулы пера.

— Мистер Хагрид, откуда у вас взялся наш Избранный Спаситель?

— Нам только недавно сообщили, что Тот-Кого-Нельзя-Называть погиб, сражённый собственной Авадой!

— Почему Гарри Поттер у вас, мистер Хагрид? Где его родственники, раз уж родители-герои погибли?

Я шустро ворочала мозгами. Та-а-а-к… лучший выход в моём положении — отыгрывать наивного идиота, благо полувеликан из книг моего прежнего мира не отличался особой сообразительностью. Но ещё лучше то, если, конечно, фикрайтеры не врали, что на меня-полумагика не действует легилименция. Впрочем, выбор был невелик, и я приняла решение говорить то, что в голову взбредёт, смешивая канон и фанон.

— Ну, я, того-этого, получил ребёнка из рук Блэка, который кинулся на поиски предателя-Петтигрю, — пробасила я, старательно подбирая слова из своего виртуального английского разговорника. — И того, Неназываемого уже можно называть. Том его зовут. Том Риддл. Мы с ним в школе вместе учились, он меня и подставил под исключение. Сам со своим фамильяром убил девчонку Миртл, а спихнул всё на меня и моего паучка. А Арагог хороший! — добавила я задушевно, решив хапнуть сразу все плюшки, что положены мне судьбой. Подайте мои белоснежные рояли, оба два!

— Что?! Как?! Почему?! Блэк?! Петтигрю?! Риддл?! Вас подставили?! — крики из толпы слились в один всеобщий вой.

Я гордо приосанилась и продолжила дозволенные речи. Если так хотите узнать подробности, то я сейчас ими вас всех завалю — подставляйте свои бездонные мешки и кошельки!

— Это, значит, всё директор Дамблдор придумал — великий он человек! Риддла в ловушку заманил и победил! Только вот Поттеры погибли в битве, а малыш был немного ранен. Сириус велел мне отвезти Гарри в больницу, а сам бросился за хранителем Фиделиуса — Питером. Так что, того-этого, возрадуйтесь, волшебники! Зло побеждено! Вечная память героям! Заботу малышу-сиротке! Всем негодяям — справедливого наказания! Великому Дамблдору — слава, как победителю убийцы-полукровки Риддла!

Вой перерос в цунами! Если бы я не была трёхметровым дылдой, то меня бы на сотню Рубеусов разодрали и бороду на сувениры растащили. Наконец, через час спонтанной пресс-конференции меня отпустили на свободу, засыпав кучей визиток. Я устало упала на скамью. Известность — страшное дело. Но зато я все дела успела порешать, даже со спешно прибывшим министром пообщалась на тему возвращения мне честного имени и палочки.