Точка

Мясо на пальцах нарастало медленно. Юниты, будто истратив всю энергию на фабрике, работали медленно, с какими-то странными задержками. То заставляли частить сердце, то подсовывали под веки непонятные символы, то словно рассыпали под кожей горячие угольки. Возможно, думал он, я перестал верить в них, как раньше, и они это чувствуют.

Разучиться не верить не получалось.

— Ну, вот, Стеф, — шептал Искин, — мы и на море. Я не обещаю тебе какой-то особенной красоты, но здесь есть свое очарование.

Метрах в сорока из моря выступала скала, вокруг нее было пенно. Порывами налетал ветер. Искин сидел в рубашке с коротким рукавом.

— Мне так жалко, Стеф, — шептал он. — Возможно, это самообман. Возможно, твоя откровенная нагота, попытки провокации и соблазнения не имели ничего общего с какими-то чувствами ко мне. Ты хотела к морю, тебе нужно было жилье, а я… я попался. Но, наверное, этого и не хватало мне в жизни. Именно этого не хватало, чтобы вновь почувствовать себя по-настоящему живым.

Искин бросил маленький камешек в воду.

Бульк! И ничего.

— Какой ты зануда! — сказала Стеф.

Она была в трусиках и лифчике — устроилась загорать на камнях. Шляпу свою взяла от Искина, надвинула на глаза, закрываясь от солнца.

— Стеф? — удивился Искин.

Стеф рассмеялась.

— Чего ты удивляешься? Это же сон!

Искин огляделся. Пляж был как пляж. Море как море. Тропа убегала вверх. Стеф лежала на гальке и ерзала, устраиваясь поудобней.

— Какой же это сон? — спросил Искин.

— Самый настоящий, — сказала Стеф, сдвинув шляпу и посмотрев на него веселым глазом. — Ты взял меня к морю. Это сон.

— Но…

Девчонка приподнялась на локте.

— Господин доктор, скажите, вам сейчас плохо?

Искин мотнул головой.

— Нет.

— Тогда какая разница, сон это или не сон? — фыркнула Стеф. — Наслаждайся, папочка.

— Ты такая же дерзкая, как и раньше, — сказал Искин.

— Какой помнишь.

— Ну, да.

Искин лег, подложив здоровую руку под голову.

— Классно, да? — спросила Стеф.

— Да.

Солнце пекло, сияло в небе. Сиеста.

— Я, наверное, искупнусь, — сказала Стеф через минуту.

Она встала, просыпала горсть камешков на живот Искину. Вредина.

— Иди уже, — отмахнулся он. — Только далеко не заплывай.

— Хорошо, папочка.

Галька проскрипела под ногами девчонки. Искин сел.

— Куда в шляпе-то? — крикнул он.

Тонкий, гибкий, источенный солнцем силуэт станцевал ему у кромки воды непонятную пантомиму. Потом Стеф вошла в море, погрузилась в него, поплыла. Искин следил за ней из-под ладони, но скоро потерял из-за слепящих солнечных бликов.

Крикнула чайка.

Проснувшись, он не обнаружил шляпы рядом и долго искал ее, бродя по пляжу и вглядываясь в изменчивую чешую волн.

Через день он уехал.