Взмах меча

— Доступ, — прошептала она.

Внутри бусинки вспыхнул свет, и ее охватило серебряное сияние. Свет выстрелил в новом направлении. Открытое окно, обрамленное длинными прозрачными занавесками. Кто бы это ни снимал, он должен был висеть прямо снаружи. Зная лис, они, вероятно, висели вверх ногами.

Запись приблизилась сквозь окно. Леди Илемина откинулась на спинку дивана.

Ха!

Мать Арланда сняла доспехи и была одета в длинную синюю тунику. Ее руки были обнажены и покрыты опухшими красными пятнами. Мод улыбнулась: она избила Илемину сильнее, чем думала. Портативный медицинский прибор, похожий на кошмарного робота-паука, светил зеленым светом на самый большой синяк. Илемина поморщилась.

Ее покои были прекрасны. Мягкая мебель из какого-то кремового дерева с темно-синей и бирюзовой обивкой. В двух хрустальных вазах стояли цветы. Это было элегантное, ничем не загроможденное пространство, простое, спокойное и удивительно женственное.

Дверь в дальней стене скользнула в сторону, и вошел Арланд с разбитым лицом и горящими глазами, словно ему не терпелось разорвать что-нибудь голыми руками.

— Здравствуй, мама, — прорычал он.

Илемина вздохнула.

— Долго же ты тянул.

Арланд пожал массивными плечами.

— Меня задержали.

— Кто?

— Лорд-консорт.

Илемина вскинула брови.

— Он подошел ко мне на собрании, — сказал Арланд. — Он сказал кое-какие слова.

— Какие именно?

— Он сказал: «Ты расстраиваешь свою мать». Я спросил его, не собирается ли он что-нибудь предпринять по этому поводу, и вот, пожалуйста.

— Отубар жив? — спросила Илемина ровным голосом.

— Да. Хотя я вывихнул ему плечо. Думаю, к вечеру он полностью поправится.

— Я бы хотела, чтобы вы достигли взаимопонимания, — сказала Илемина.

— Мы прекрасно понимаем друг друга, мама. Он заботится лишь о том, что ты была в безопасности и счастлива. Однако я не могу позволить себе такую восхитительную роскошь. Я должен заботиться о стабильности нашего Дома, о готовности и преданности наших войск, о нашей репутации. Обычно мы с Отубаром стараемся ладить друг с другом, потому что это все упрощает. Однако я Маршал и не позволю ему призывать меня к ответу, как малое дитя. Особенно при свидетелях. Он знал, что это закончится только одним способом, когда он начал это.

— Он знал, — подтвердила Илемина. Медицинский робот перешел к ее ноге, и она поморщилась. — Он сдерживался.

— Может, в следующий раз ему удастся достаточно сдержаться, чтобы провести допрос наедине и так подобрать слова, чтобы мне не пришлось ломать руку отчиму на глазах у всего Дома!

— Не повышай на меня голос, — отрезала Илемина.

— Это было запланировано, мама?

— Да, Арланд, я планировала, чтобы ты сломал руку моему мужу.

— Вы что, сговорились устроить мне и моей невесте взбучку?

— Она не твоя невеста. Она отказала тебе.

Они уставились друг на друга.

— Я скажу вот что, — сказала Илемина. — Она вовсе не слабачка.

— О чем ты думала, нападая на нее, мама? Каков был план?

— Не было никакого плана, — вздохнула Илемина. — Ты мой единственный сын и я хочу для тебя только лучшего. Я хочу видеть, как ты женишься на ком-то из сильного Дома. На ком-то, кто тебя достоин. С родословной и наследием. На ком-то, кто войдёт с тобой в Собор и весь Дом будет в восхищении.

— Ясно. — Арланд нахмурил брови. — А разве мое счастье когда-нибудь было предметом внимания в этой сияющей картине?

— Ну, конечно же! Я хочу, чтобы ты был счастлив! Я хочу этого больше всего. Я могла бы примириться с неравным браком, но человек, Арланд? Человек! И она даже не хочет выходить за тебя замуж! Неужели она не понимает, кто ты такой? Разве ты не досконально объяснил свое положение? Твои достижения? Да как она смеет!

Вода коснулась носа. Мод поймала себя на том, что погружается все глубже в воду, чтобы спрятаться.

— Она прекрасно знает, кто я такой, мама. Она любит меня и хочет выйти за меня замуж.

— Тогда почему она тебе отказала?

Он провел рукой по волосам.

— Это сложно.

— Просвети меня.

— Нет. Это между ней и мною.

— Я много лет ждала, что ты кого-нибудь найдешь. Я уже должна быть окружена внуками. Вместо этого ты носишься туда-сюда, на Землю, в Кархари, одному Иерофанту известно куда. И ты возвращаешься с этой… этой… женщиной. Женщиной, изгнанной с позором! Ты имеешь наглость требовать, чтобы я приготовила для нее наш дом, как будто она достойна такой чести. Ты не советуешься со мной. Ты не советуешься ни с дядей, ни с кузеном. Ты ни с кем не советуешься.

— Я долго советовался с дядей Сореном, — сказал Арланд. — Он одобряет.

— Что? — Илемина резко вскочила, и медицинский робот неодобрительно пискнул. — Но почему?

— Потому что он мой дядя, а мне нужен был совет.

— Нет, глупое дитя. Почему он одобряет?

— Тебе лучше спросить его самого.

Илемина покачала головой.

— Вы оба сошли с ума. Ты притащил сюда эту женщину. Она не представилась. Ты даже не поговорил со мной о ней. Не спросил моего совета.

— И за это ты решила убить женщину, которую я люблю?

Мод поежилась в воде. Он сказал, что любит меня. Какое-то мгновение она просто светилась, а затем реальность обрушилась на нее, и она закрыла лицо рукой. Мне что, двенадцать лет?

— Я не пыталась ее убить. Я была… расстроена. Она заявилась в доспехах, словно знает, что с ними делать.

— Она знает, — подтвердил Арланд.

— Что ж, теперь я это знаю. — Илемина взмахнула рукой. — Все зашло слишком далеко. Я признаю это.

— Если бы это был настоящий бой, ты была бы мертва.

Илемина рассмеялась низким волчьим смехом, от которого волосы на затылке Мод встали дыбом.

— Ты слишком много на себя берешь.

Арланд улыбнулся.

— Ты полагаешь, что она встретится с тобой на дуэли? Однажды ты поедешь куда-нибудь, выйдешь из машины, ничего не подозревая, а там будет она со своим клинком. Если она не отрубит тебе голову первым же ударом, она позволит победить, пока ты не подойдешь достаточно близко к ней, выплюнет ядовитый газ тебе в лицо, а потом проткнет тебя насквозь и уйдет, прежде чем кто-нибудь успеет что-нибудь сообразить.

— Значит, она убийца, — сказала Илемина.

— Нет. Она женщина, которую бросили на Кархари с трехлетним ребенком и гадиной мужем. Она выжившая женщина. Она сражается не ради удовольствия или славы. Она борется, чтобы устранить угрозу. Каждый раз, когда она обнажает меч, это вопрос жизни и смерти. Она отдает этому все, потому что жизнь ее ребенка висит на волоске. Я думал, уж кто-кто, а вы поладите.

Илемина замолчала.

— Я скажу так: спарринг с ней был освежающим опытом.

— Так и есть.

— А ребенок очарователен. — Илемина улыбнулась. — Кинжалы были такие милые.

— Я видел, как она убивает этими кинжалами, — сказал Арланд.

— Малышка Хелен?

Он кивнул.

— Она перерезала горло убийце дразири в разгар битвы. Она все сделала правильно, мама.

Илемина отшатнулась, потрясенная.

Мод опустилась с головой под воду и пожалела, что не была лучшей матерью. Хелен не должна была знать, как убивать. Сидение под водой не изменит этого факта, но она бы все отдала, чтобы дочери не пришлось с этим сталкиваться.

Она вынырнула.

— Но почему? — спросила Илемина.

— Кархари, — ответил он. Он был прав. Это единственное объяснение, которое требовалось.

— Что за Дом изгоняет ребенка? — прорычала Илемина.

— Такой Дом, который не стоит нашего презрения.

Илемина вздохнула.

— Ты действительно любишь ее?

— Да.

— Ты уверен, Арланд? Ты уверен, что она сделает тебя счастливым?

— Да, мама. Дай ей шанс. По крайней мере, выясни, с кем имеешь дело, прежде чем отвергать ее.

— А если я ее отвергну? Если я откажусь от этого союза?

— Я уйду с ней, — сказал он.

Мод соскользнула с сиденья и с плеском вскарабкалась обратно.