Страница 5 из 18
- Смотрю виски с содой Вам не понравилось, Тимофей Васильевич, -произнёс Морозов, сев за стол и сделав очередной глоток из своего бокала. – Пока готовится стол, расскажите о себе. Я просто изнемогаю от любопытства, как вам удалось получить столько наград?
Пришлось кратко поведать о своих приключениях в этом мире. Когда закончил рассказ, Виталий Викентьевич произнёс:
- Удивительная история. Представляете, Тимофей Васильевич, но она частично мне известна. Вы очень популярны на Дальнем Востоке, да и здесь о вас многие знают. Правда, рассказывают, в основном казаки, о новом Ермаке. А Вы, действительно, свой род от покорителя Сибири ведёте?
- Виталий Викентьевич, я не знаю. Но в станице Черняева, откуда я родом, многие так считают. Особенно старейшины. А правда или нет?! Бог его знает.
- А вот и Сергей Александрович, - произнёс Морозов, глядя в открытый проём-дверь кабинета.
Я, чуть развернувшись на стуле, проследил за взглядом капитана и увидел, как в нашу сторону идёт решительным шагом офицер старше тридцати лет, из-за бородки и очков, очень похожий на Чехова. На его груди был красно-золотой орден Станислава третьей степени.
Поднявшись из-за стола следом за Морозовым, дождался, когда подполковник подойдёт к нашему столу.
- Сергей Александрович, очень рад Вас видеть. Позвольте представить вам Генерального штаба капитана Аленина-Зейского, он следует в распоряжение генерал-губернатора Приамурья Гродекова, - произнёс капитан Морозов. – Тимофей Васильевич, а это мой очень хороший товарищ и друг подполковник Рашевский. Лучший специалист Квантуна по фортификации.
Мы с Рашевским одновременно склонили головы, при этом я заметил уважительный взгляд, который бросил подполковник на мои награды.
После представления, мы все сели за стол, уже заставленный официантами разнообразными блюдами и спиртными напитками.
Отдав должное прекрасному обеду, в основном из европейских блюд и французскому шампанскому шанхайского происхождения, Рашевский и Морозов закурили, а я, помаленьку пригубливая, расправлялся с вишнёвым ликёром, который нашёлся в ресторане.
- Как обед, Тимофей Васильевич? – выпуская кольцо табачного дыма, поинтересовался Морозов.
- Прекрасный! Я не чревоугодник, но иногда хочется поесть чего-то вкусного, - ответил я.
- Полностью с Вами согласен, - вклинился в разговор Рашевский. – Маленькие радости позволяют более позитивно смотреть на окружающий мир.
- И как здесь с маленькими радостями? Ихэтуани не мешают? – поинтересовался я.
- Ну что вы, Тимофей Васильевич, в Китае подобные беспорядки происходят каждый год в какой-нибудь из провинций. Не стоит им придавать значение, - выпуская папиросного дым, произнёс Морозов. - Наш дипломатический корпус в Пекине никогда не обращает никакого внимания на все эти возмущения. Эти беспорядки в порядке вещей.
- Ну, а если события усложнятся? - полюбопытствовал я.
- Насколько мне стало известно уже здесь, адмирал Сеймур сейчас с интернациональным десантом совершает веселую военную прогулку в Пекин. Возможно, уже в этот момент им устраивают торжественную встречу с музыкой и шампанским. Осенью десант вернется на суда, и инцидент окончится так же, как он оканчивался раньше.
- Я бы не был таким оптимистом. От адмирала Сеймура вот уже сутки, как нет никаких известий. Сегодняшнее восстание ихэтуаней или боксеров представляет явление гораздо более серьезное, чем о нем думают. Я внимательно наблюдаю за ним с декабря прошлого года, когда в Шаньдуне жертвой их фанатизма стал английский миссионер Брукс, неожиданно убитый боксерами во время его поездки по деревням.
Подполковник затушил в пепельнице папироску и сделал из бокала глоток виски с содовой.
- На знамёнах боксёров в этот раз написан девиз: «Охрана династии и уничтожение иностранцев». Это льстит китайскому правительству и отвечает вкусам народных масс, которые стали видеть в ихэтуанях давно ожидаемых избавителей от незваного заморского ига. Юй Сянь, генерал-губернатор Шаньдуна, известный ненавистник европейцев, открыто поддерживал восстание. На его место был назначен в декабре прошлого года генерал Юань Ши Кай, бывший китайский посланник в Корее. Хорошо понимая, какою опасностью грозит это возмущение против иноземцев, и, желая умыть руки, то строгостью, то ловкостью направил все движение боксеров в соседнюю Чжилийскую провинцию и воспретил боксерам пребывание в Шаньдуне.
- Сергей Александрович, восстание в одной провинции вряд ли помешает пребыванию европейской цивилизации в Китае. Если что, мы их сомнём в кратчайшие сроки, - произнёс капитан Морозов, который также затушил папироску и глотнул из стакана виски.
«Ещё один яркий западник, - подумал я. – Для него все азиаты на одно лицо, и их роль – это рабы цивилизованных джентльменов».
- Боюсь, что в этот раз события пойдут другим путём, - между тем продолжил подполковник Рашевский. - В среде китайского правительства некоторые министры и князья приняли боксеров под свое покровительство и поддерживают их деньгами и оружием. Китайская императрица издает двусмысленные приказы, в которых повелевает военным начальникам прекращать беспорядки и строго наказывать виновных, но в этих же приказах она дала мятежникам очень милое название «неосторожных храбрецов», что, конечно, еще более разжигает мятежную толпу, прекрасно понимающую маневры китайского правительства.
- Сергей Александрович, мне кажется, что вы несколько утрируете двойные стандарты китайского правительства, - произнёс Морозов.
- Не скажите. Генерал Не Ши Чэн, начальник кавалерии в Чжили, весьма сочувствующий русским и имеющий при себе военным советником Лейб-Гвардии Гусарского полка полковника Воронова, решил не допустить приближения боксеров к Тяньцзину и сжег несколько китайских деревень между этим городом и Пекином, за то, что их население присоединилось к мятежникам. И что мы имеем? – подполковник сделал паузу и продолжил. – Императрица Цин выразила ему свое крайнее неудовольствие за слишком суровые и строгие меры в отношении «увлекающихся патриотов», что не помешало правительству уволить генерала Чэнь Хун Бао, командующего военными силами в Баодинфу, за то, что он допустил возмущение в своем округе. Это разве не говорит о том, что китайское правительство явно играет двойную игру.
- Это разовый случай, и по нему не надо делать поспешные выводы. Не так ли Тимофей Васильевич? – обратился ко мне капитан.
- Не могу сказать, что-то определённое, так как не владею информацией по этому вопросу, - ответил я Морозову.
- Извините, господа, но в последнее время императрица Цин наказывает, как тех, кто поддерживает боксеров открыто, так и тех, кто их преследует слишком энергично, как генерал Не. Между тем китайское правительство не принимает решительно никаких мер к ограждению иностранцев и препятствует им взять это дело в свои руки. Английский консул в Тяньцзине настойчиво требовал у правления Императорской Китайской железной дороги дать поезда для интернационального десанта, но пекинское правительство отказало в этом на том основании, что несколько станций сожжено, и поезда не смогут дойти до Пекина. Разве это не двойная игра, господа? – Рашевский, закончив говорить, резким движением опрокинул остатки виски с содовой в рот.
- Я думаю, что адмирал Сеймур наведёт порядок. Сил у него достаточно, - произнёс капитан Морозов.
- А я так не думаю, дорогой Виталий Викентьевич. Полковник Вогаку восемнадцатого мая сумел провести по железной дороге в Пекин международный десант из русских, французов, англичан, американцев и итальянцев и возвратился в Тяньцзин. Но это был последний поезд. Железнодорожный путь испорчен боксерами, дорога не восстановлена. Экспедиция адмирала Сеймура двадцать восьмого мая на трех поездах вышла в сторону Пекина. Вчера к ним вышел еще один поезд. И всё! Никаких сведений от них больше нет, - подполковник раздражённо прикурил папироску и продолжил. - Телеграфное сообщение с Пекином уничтожено боксерами. Телеграммы передаются кружным путем, причем китайские телеграфисты не принимают шифрованных депеш. Какая ситуация в Пекине в данную минуту невозможно сказать, но можно предположить, так как число боксеров растет гигантскими темпами, и восстание охватило всю Чжилийскую провинцию. Мятежники угрожают уже Пекину и Тяньцзину. Их количество уже превышает десятки тысяч. И что будет, если они в порыве ярости и фанатизма ворвутся в наши концессии?