Шаман

С криком боли Резиновый Шайтан отшатывается к стене, зажимая ладонью рану. Его широко распахнутые глаза встречаются с моими, испуганными и полными слез.

— Беги, киска, — говорит он хрипло. — Уноси отсюда свою глупую задницу.

Но я никуда не могу бежать.

— Мне надоел этот цирк, — недовольным голосом объявляет Кузнец. — Гриня, прикончи рыжего, а потом займись ниггером. Астарот, отбери у девчонки амулет. Можешь не деликатничать — она мне разонравилась.

Глава 20

Огромный паук надвигается на меня, скребя по полу острыми когтями, множество ничего не выражающих упорных глаз смотрят мне в глаза, челюсти мерно движутся, мохнатые лапы тянутся к моему лицу. Я отступаю к стене и забиваюсь в угол.

Паук медленно поднимается на дыбы, я вижу его седой мохнатый живот. Живот пульсирует, в нем ворочается что-то темное. Я не могу видеть это темное, я отшатываюсь, пячусь, вжимаюсь в угол, заслоняюсь локтем, прячу лицо.

Серебристые волоски касаются моих век, моего лба, ресниц, губ. Я задыхаюсь от ужаса и отвращения. Совсем близко я вижу равнодушные глаза — десяток белесых глаз.

Амулет у меня в кулаке пульсирует, как сумасшедший, обжигает ладонь — и в этот момент я вдруг понимаю, что чудовище хочет меня поцеловать.

Я кричу так, что срываю горло.

— Астарот, забери вакан, кому я сказал! — Кузнец пытается перекричать меня.

Жвалы шевелятся, тянутся к моему рту.

— Астарот, вакан! — орет Кузнец во весь голос.

Господи, помоги мне…

— Отойди от нее, Астарот.

Этого не может быть.

Серая туша твари заслоняет мне обзор, я ничего не вижу, но голос…

Паук замирает и начинает поворачиваться. Теперь я вижу часть помещения, но не могу двинуться, прижатая в углу волосатым туловищем монстра.

Гришаня валяется у стены бесформенной кучей. Кузнец с выражением безмерного удивления на лице смотрит на двери, ведущие в главный зал. А в дверях стоит… Тошка.

Ведь это мне не снится? Не снится, нет?..

— Тош, — говорю я, но голоса нет, я его выкричала. Тогда я просто поднимаю руку с амулетом и раскрываю ладонь. Вакан светится, как звезда. Ярко-голубая, небывалая звезда с орлиными перьями лучей.

Тошка не смотрит ни на меня, ни на амулет. Его глаза обводят зал медленно-медленно, исподлобья. Я не отрываю от него глаз, и мне не дает покоя какая-то странность. Да, он без очков. А что еще?..

Ненависть. Я никогда не видела у него такого выражения ненависти на лице. Он пришел убивать.

Я с ужасом перевожу взгляд на неподвижную тушу Грини на полу. Он жив? Или…

— Тошка!.. — но сорванное горло издает только тихий писк.

Резиновый Шайтан стоит у стены, по-прежнему зажимая ладонью рваную рану на плече. Его глаза, слегка затуманенные болью, тревожно наблюдают за происходящим. Дрюня лежит, уткнувшись в пол лицом, и не шевелится. Кузнец выглядит как человек, которого внезапно настиг столбняк. И только паук медленно, лапа за лапой, движется вперед — к Тошке.

— Что тут за дела?

На пороге возникает парочка охранников — как видно, они только что заступили на службу. Один из них что-то дожевывает на ходу, второй настороженно оглядывает зал.

Тошка, не оборачиваясь, делает резкий жест. Оба охранника синхронно взлетают вверх метра на полтора и с нечеловеческой силой грохаются о стену. Сползают по ней и остаются лежать. В полуоткрытую дверь доносится музыка — клуб открылся, сейчас сюда…

— Гайз, тут новый перформанс!..

Парочка тинейджеров и две девчонки. А я даже не могу их предупредить.

Все четверо совершают короткий полет вслед за охранниками, но у двери уже толпятся новые. И тоже отлетают, отброшенные злой силой. Я слышу тревожные выкрики, кто-то громко стонет…

Тошка сошел с ума, его надо остановить! Я пытаюсь, пытаюсь выбраться, но мне преграждает дорогу паук.

— Что ты делаешь, придурок! — голос у Кузнеца дрожит, он прижался к стене, и даже отсюда мне видны крупные капли пота, стекающие по его бледному лбу.

Тошка поводит в его сторону дикими глазами, и Кузнец начинает корчиться на полу, как змея, попавшая под колесо телеги.

— Он слишком далеко ушел, — спокойно говорит старик индеец у меня над ухом. — Заблудился. Его надо вернуть, скво, он может уйти еще дальше.

Проход в главный зал уже завален неподвижными телами. Я в полном отчаяньи смотрю на то, что творит мой любимый мальчик, и ничего не могу поделать.

— Тошка, стой!.. — Иван, перешагивая через лежащих, спешит к нему от дверей, хватает за руку, и… тоже отлетает в сторону, как сломанная кукла.

Резиновый Шайтан отделяется от стены и через секунду уже стоит перед Тошкой, подняв руку. Тот поворачивает к нему совершенно каменное лицо, и негр, за мгновение до того, как быть отброшенным назад, успевает провести по его лицу сверху вниз окровавленной ладонью. Тошка вздрагивает и останавливается.

И в этот момент на него прыгает паук.

Мой путь свободен, и я бегу туда, где секунду назад стоял мой мальчик, а теперь шевелится серая мохнатая туша чудовища.

— Не подходи к нему, киска!.. — У ди-джея серое лицо, негры так бледнеют?..

Он, прихрамывая, спешит ко мне, кровь продолжает стекать по его плечу и груди, даже не думая сворачиваться, а рука повисла плетью. Надо остановить кровотечение. Но я сейчас не могу — мне нужно к Тошке…

— Астарот! — вдруг говорит Резиновый Шайтан, глухо, точно из бочки. — Обернись, Астарот!

Паук замирает на мгновение, и я успеваю нырнуть под волосатое брюхо. Мерзкая гадина прижимает брюхо к плитам пола, грозя раздавить меня в лепешку, но я ужом проскальзываю под ним и выбираюсь туда, где вздымается над полом головогрудь чудовища. Я вижу Тошкино лицо, искаженное от напряжения, и руки, изо всех сил удерживающие готовые вцепиться челюсти.

— Астарот! Ты чуешь кровь, Астарот? Иди ко мне, ночная тварь! — взывает негр неузнаваемым страшным голосом.

Паук медлит.

— Кровь! — гудит Резиновый Шайтан. — Сладкая, горячая кровь!

И чудовище, не в силах противиться искушению, медленно встает на дыбы и оборачивается.

Тошка продолжает лежать на полу, я бросаюсь к нему, приподнимаю его голову и надеваю на шею амулет. Он вскрикивает от боли: вакан обжег ему грудь. Его глаза становятся осмысленными.

— Вера!..

— Вставай! — кричу я. — Эта тварь его сожрет!

Горло по-прежнему не повинуется мне, я только хриплю, но Тошка уже понял. Он вскакивает на ноги. Амулет на его груди нестерпимо сияет.

— Астарот! — говорит он красивым бархатным голосом. — Посмотри на меня!

Если бы паук обладал голосовыми связками, он бы сейчас взревел. Потому что столб огня вырывается из-под его передних лап там, где стоит Резиновый Шайтан, и столб огня вырывается из-под его задних лап там, где стоит Антон. Чудовище взлетает в воздух, переворачивается и шмякается об пол. Я едва успеваю отскочить. Омерзительные лапы дергаются высоко над нами.

Оба — Тошка и ди-джей — начинают говорить хором, я не понимаю ни слова, к тому же, они, кажется, говорят на разных языках, но их речитатив звучит неожиданно слаженно. Огромная паучья туша вспыхивает, я слышу отвратительный треск, из костра синего пламени вырывается лапа, и острый коготь, зацепив негра за набедренную повязку, тащит его к себе. Я в панике отшатываюсь, хочу зажмуриться, но не могу, как будто меня заморозили мгновенным заклятьем.

Тошка прыгает через костер. Я никогда не видела, чтобы люди совершали такие прыжки — он просто пролетает по воздуху над синим пламенем. Это не простое пламя — его одежда мгновенно вспыхивает, но он успевает схватить Резинового Шайтана. Через секунду оба катятся по полу, и негр сбивает огонь с Тошкиной майки и джинсов.