The Slackers club

- Ты сказал об этом Еве? – первое, что спрашивает Вилл, после рассказа друга.

- Нет, - тяжело вздыхает шатен, сразу чувствуя укол совести, - расскажи я ей сейчас, так она прямиком побежит в клуб, чтобы выяснить в чем дело. Я не хочу этого. Впервые за много недель у меня появились полностью свободные выходные, и мне совершенно не хотелось, чтобы над ней весла эта чертова икра.

- Ты веришь, что Ева могла украсть? – хмурится Вилям, покрепче перехватывая пакеты с едой.

- Нет. Черт, нет. Зачем ей это? У нее даже нету мотивов. Если бы она хотела чертову икру, то сказала бы мне. Если бы ей нужны были деньги, то, аналогично, я бы дал ей хоть сто тысяч крон безвозмездно.

- Мне тоже не верится в то, что Мун могла украсть, но… - Магнуссон замедлился, останавливая взгляд на фонаре около подъезда. – Ты уверен, что все знаешь? Может, ей и впрямь срочно нужны были деньги. А, как показал опыт вашей ссоры, Ева не привыкла выпрашивать у кого-либо что-то дорогостоящие.

Вильям вновь возвращается в прежний темп ходьбы и попутно достает ключи из кармана, а Крис же остался стоять все у того фонаря, резко осознавая всю серьезность и запутанность случившегося.

***

- И он поставил ему «отлично»? – вскрикивает от негодования Ева, совершенно не обращая внимания на то, что проходившая мимо парочка обернулась на ее громкий возглас.

- Смеешься? Нет, конечно. – Арне с той стороны провода показательно фыркнул. – Он не получал выше «удовлетворительно» ни разу за все время обучения в академии.

- Честно говоря, для меня все еще загадка, зачем Бенджамину образование с творческим направлением. – рассуждала Квииг, прижав телефон плечом к уху, попутно доставая нужные вещи из рюкзака.

- Ты удивишься, но Бендж умеет играть на скрипке. – зазвучал смех блондина из динамика телефона.

- Серьезно? – Мун не могла удержать улыбки от нелепости сказанного Арне. – Полная чушь. Беря инструмент в руки, Вуд оскорбляет искусство.

- О, я полностью согласен с тобой. Но, насколько я знаю, он обучается компьютерной графике.

- Ясно, значит, если через десяток лет я увижу уродливый детский мультик в прокате, то буду знать, чьих это рук дело.

Брегстотт заливисто смеется в трубку рыжеволосой, полностью соглашаясь с доводами подруги. Квииг постепенно замедляет шаг, останавливаясь около большой неоновой вывески на кирпичной стене.

- Что ж, я дошла до клуба, и мне пора работать. Увидимся завтра в кафетерии за обедом?

- Обязательно! Я куплю тебе сахарную бомбу. То есть, прости, я хотел сказать наполненный кремом и облитый шоколадом эклер.

- Беру с тебя слово!

Ева заходит внутрь, привычно ступая на два небольших выступа в полу. В так называемом фойе всегда стоял Роб с нерушимым взглядом, который буквально кричал о том, что готов сломать кому-нибудь пару конечностей хоть сейчас. Эффекта добавляла груда мышц, от чего Мюллер становился похож на один большой предмет мебели, что-то вроде шкафа – такие парни были не в ее вкусе. Охранник с кем-то говорил по телефону, когда Мун появилась в помещении. Он всегда привычно кивал ей головой или махал рукой, однако, увидев ее сегодня, лишь отвернулся, продолжив разговор с кем-то.

Будни рабочих дней, а уж тем более понедельник, были некими выходными для всего персонала – в такие моменты они спокойно могли провести инвентаризацию, сделать уборку и много других вещей. Однако сегодня в клубе было предостаточно народу и обещалось еще примерно столько же – никому незнакомая девушка решила отметить свое день рождение в клубе, поэтому к трем часа дня он уже кишел толпой, ведь у золотой молодежи не было понятия “выходной” или “рабочий день”.

Заходя в клуб, Мун всегда проходила по одному и тому же маршруту, наступая шаг в шаг. На пути к барной стойке, у которой Эскиль уже разливал напитки и попутно намешивал новые, Ева встречает Алексу – девушка устроилась в клуб официанткой всего три недели назад – и приветствует ее, однако блондинка только отводит взгляд, исчезая по направлению кухни с подносом, полным грязной посуды. Рыжеволосая даже на секунду приостанавливается, не понимая, в чем, черт побери, дело? Алекса первая познакомилась с ней в свой второй рабочий день и всегда была дружелюбна и мила, а теперь воротила от нее нос, словно от прокаженной. Хмуря свои почти идеальные брови, Квииг доходит до бара. Ей в очередной раз приходится привстать на цыпочки, чтобы получить приветственный поцелуй в щеку от Триггвасона.

- Привет, ты снова покрасил волосы? – Ева разглядывала голову друга как какой-то экспонат в музее.

- Да, теперь они розовые, детка. – усмехается бармен, наливая что-то в стакан. Вдруг улыбка спадает с его лица. – Как ты?

- Я? – Мун хмурится, не совсем понимая предназначения вопроса. – Я в полном порядке. Выходные… просто выходные. Я провела их с Кристоффером, и это было… весело.

- Весело? – вновь смеется Эскиль. – Под «весело» ты имеешь ввиду скачки на двоих? Потому что я – да. В таком случае, я тоже неплохо повеселился в эту субботу.

- Фу, ты такой мерзкий! – смеется она, выстраивая невидимую стену между ними руками.

Триггвасон только хочет что-то сказать, но мимо них, словно фурия, пролетает Кензи и кроткой фразой шипит «Быстро по своим местам». Весь забавный тон сразу же испаряется, ведь выбора, кроме как послушать Миртл, у них не было – она являлась старшим официантом во всей смене.

Четыре часа, которые ей требовалось отработать, показались рыжеволосой непривычно адовыми: на протяжении всего этого времени ей требовалось маневрировать между столами всего клуба со скоростью гребаного Флеша, чтобы успевать принимать и отдавать заказы, параллельно выполняя все дурацкие указы Кензи. Сначала ее попросили вставить новый рулон бумаги для чеков в кассу, затем резко потребовалось протереть банкетный стол, а потом вынести всем гостям вечера стаканы с обновленной выпивкой в одиночку.

Ева заходит в раздевалку и от бессилья просто прислоняется к шкафчикам, медленно скатываясь на пол – четыре часа сегодня неожиданно оказались хуже, чем ночная смена в пятницу. Пару минут она лишь просто сидит, чувствуя, как гудят ноги, а ведь впереди предстояла еще встреча с матерью. Да, пораскинув мозгами примерно целую бессонную ночь, она пришла к решению, что хотела бы встретиться с Анной-Марит. Возможно, в ней взыграли какие-то родственные чувства; возможно, Ева скучала по тому человеку, которого была в праве называть близким, от чего она решительно и кратко написала «да» вчера на то сообщение от мамы.

Она прикрывает глаза, откидываясь головой на жесткое дерево. Ей бы сейчас не помешала мягкая кровать с огромным одеялом и Кристоффер в обнимку. Видимо, кто-то наверху услышал ее просьбу и решил прислать Шистада, однако в придачу шли еще с десяток людей.

Неожиданно в раздевалку входит Кензи, за ней Алекса, Сабрина и еще трое девочек, один парень – официанты сегодняшней смены. В проеме появляется даже Эскиль, волосы которого при нормальном освещении выглядели на пару тонов кислотно-розового ярче, а затем и Кристоффер. Шатен смотрел на нее обеспокоено, с волнением, от чего Ева тоже перешла на нервную волну, замечая, что все взгляды направлены на нее одну.

- Вы же не собираетесь говорить мне, что кто-то умер? – Мун попробовала пошутить, однако дурацкий червячок беспокойства зашевелился внутри.

Все столпились вокруг нее полукругом, прожигали взглядами, а рыжеволосая продолжала сидеть на полу около своего шкафчика, бегая глазами по коллегам-официантам.

- Почти, - говорит Миртл и складывает руки на груди, - может ты встанешь?

- Я не хочу. – Мун, порядком уставшая от всех сегодняшних указаний старшей официантки, выше задрала нос и, скопировав жест, сложила руки на груди.

Дверь раздевалки хлопает, и теперь на пороге появился Роб, он кротко извиняется за опоздание и встает рядом со всеми в свою привычную позу охранника-широко расставленные ноги и руки за спиной.

- А что ты здесь делаешь? – рыжая начинала обратный отсчет в своей голове до взрыва. – Может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?