The Slackers club

- Заседание начнется с минуты на минуту, - голос рыжеволосой вновь разрывает повисшее напряжение, - предлагаю занять места.

После этих слов Мун разворачивается и, окинув всех многозначительным взглядом, берет направление в сторону тех самых дверей с цифрой четыре. Неловкость и смятение, которые ощущались практически физически, давили на всех стоявших на тех же местах, что и до рокового разговора. Вздохнув, Людде поправляет свой любимый галстук в черную клетку, а затем, следуя примеру дочери, говорит заключительные слова, перед тем как удалиться:

- Мне никогда не станет легче от того, что ты сделал тогда, Эрлинг. – мужчина говорил размерено, при этом не сводя взгляда с Шистада. – И мне жаль, что даже спустя столько лет, ты не понял, что счастье ребенка важнее твоего собственного. Я понял это, поэтому никак не буду препятствовать отношениям Евы и Криса. Ты просто не видел, какая сильная любовь горит в глазах твоего сына. А я видел, буквально час назад. И в глазах своей дочери я тоже это видел и продолжаю видеть. Возможно, это их единственный шанс на жизнь, в которой не будет наших ошибок. Прояви человечность хотя бы к тем, кого любишь.

Когда в зал заседания входит судья, то все встают: Ева со своего места, которое было ближе всех к клетке, в которой должен был оказаться Крис через несколько минут; Элайла садится тоже неподалеку, однако сохраняет дистанцию в два свободных кресла от Квииг – что-то ей подсказывало, что сейчас она не имела права давить на нее своим присутствием после изложенной правды; Сильвия и Инес садятся по левую сторону отдельно от Эрлинга, который занимает место в конце зала; мистер Мун же, как адвокат, садится за специальный стол недалеко от судьи.

Если бы Еву попросили описать, что происходило по время заседания, то она бы не смогла процитировать судью, прокурора или адвоката, даже показания самого парня. Квииг навсегда запомнит эту картинку перед своими глазами: Кристоффер за решеткой, который смотрит на нее таким взглядом, что все внутри сжимается, и выбивает дыхание из легких. Его взгляд был красноречивее всех слов – единственное, о чем он думал, как поскорее забыть этот ужас и забрать Мун к себе. Рыжая, прикусив губу, не спускает с него глаз, когда он отвечает на вопросы судьи, а затем, когда Шистада вновь просят сесть на свое место, одними губами шепчет ему «Я люблю тебя».

Впервые в жизни Ева вживую убеждается в том, что ее отец – один из лучших адвокатов страны. Людде прямо и ясно отвечал на все вопросы судьи, ловко переворачивал обвинения прокурора и на каждое слово имел доказательство невиновности. Мистер Мун достал все записи с камер наблюдения, бухгалтерию клуба за все время его существования, а также информацию о счетах парня. Судья, тело которого было покрыто черной мантией, на все слова адвоката удовлетворенно покачивал головой, от чего внутри Квииг каждый раз зарождалась надежда на лучшее. Вишенкой на торте становятся информация о главном конкуренте Шистада – Заке Крициндберге. Когда мистер Мун выводит на экран его фото, то Ева сразу же вспоминает это лицо, так похотливо оглядывавшее всех официанток в день танцевального конкурса. Адвокат предоставляет сведения того, что, скорее всего, оффшоры были подделаны именно господином Крициндбергом, а доказательство тому давнее соперничество; записи с камер, на которых можно различить людей, напавших на Кристоффера тогда в переулке – их мистер Мун тоже нашел и доказал причастность к Заку; а также подставные счета для несуществующих оффшор и придуманные имена в заявлении в полицию. Запись с видеокамеры в кабинете Шистада, где полицейские особо грубо обращаются с задержанным, становится последним гвоздем в крышке гроба Зака Криицндберга, к которому теперь перейдет следствие.

Судья и его двое советников удаляются из зала заседания для принятия решения на двадцать минут. Никогда еще двадцать минут не казались Мун такими долгими! Часто дыша, Квииг сидела, покачиваясь из стороны в сторону и потирая ладони друг о друга – озноб не отпускал ее. Ева поднимает голову и встречается взглядами с отцом, тот только продолжительно кивает с доброй улыбкой на лице, призывая ее к спокойствию, однако это несильно помогает. Рыжеволосая переводит взгляд на Криса, что сидел на деревянной лавочке за решеткой. Руками, которые были окольцованы наручниками, Шистад зарылся в собственные волосы, локтями уперевшись в колени. Чуть-чуть наклонившись, девушка тихо шепчет, стараясь понизить громкость голоса до минимума, но в гробовой тишине зала ее слова слышны буквально каждому:

- Я с тобой.

Кристоффер поднимает голову, повернувшись в сторону Квииг, которая отчаянно улыбалась, желая хоть как-то воодушевить парня. Шистад, кротко взглянув на полицейского с оружием, что стоял у входа в его огражденное решеткой пространство, поднимает руки и показывает рыжей сердечко жестом – право голоса у него сейчас не было. Хихикнув, Мун тоже быстро складывает сердце из пальцев и демонстрирует шатену.

Звук сталкивающейся подошвы ботинок с ламинатом звучит как гроза в конце весны – громко и отчетливо. Судья и его помощники входят и занимают свои прежние места дислокации. Мужчина в черной мантии тихо переговаривался с подчиненными, в руках держа какие-то бумаги. Наконец, прочистив горло, он встает со своего места и начинает читать.

- Дамы и господа, благодарим вас за ожидание. Нами были рассмотрены все приведенные сведения с двух сторон: обвинителя и обвиняемого. Мы учли все факты, сопоставили данные, а также обратились к документам. Согласно законам нашей конституции, мы приняли следующее решение. – судья делает паузу, а каждый из сидящих в зале замирает. – Все приведенные обвинения признать оправданными, действия законными, а Кристоффера Шистада, гражданина Норвегии, проживающего в городе Осло, невиновным.

Мужчина в черной мантии громко ударяет деревянным молотком и тут же произносит: «Заседание окончено. Решение обжалованию не подлежит», но рыжая уже не слышит его. Она вскакивает со своего места и чуть ли не протискивается через железные прутья решетки. С шатена снимают наручники, и он почти что вылетает из дурацкой клетки, сразу же обнимая Еву и поднимая вверх. Кристоффер целует ее настолько сильно, что им обоим больно, но сейчас это было просто необходимо. Мун не может дышать от осознания того, что наступил конец. Конец тем бесконечным ночам и дням, когда мысль о том, что Шистад может оказаться за решеткой на несколько лет, не уходили. К ним подбегает радостная Элайла, а следом и Гарсия с мамой – они все обнимаются, и буквально у каждого из глаз текут те слезы, которые называют слезами счастья. Людде быстро собирает все свои бумаги в папку и тоже не может скрыть улыбки – еще одно дело, выиграть которое было для него просто необходимо. Взглянув на Эрлинга, что продолжал сидеть на том же месте в конце зала, мистер Мун лишь многозначительно хмыкает, а затем подходит к обнимающейся кучке.

- Папа! – Квииг вылетает навстречу мужчине и вешается ему на шею. – Спасибо тебе! Спасибо!

- Я же говорил, - улыбается Людде, уже со спокойствием принимая объятия дочери, - хороший подарок на двадцатилетие, да?

- Мистер Мун, - неожиданно слышится голос Криса, подошедшего к ним, - я не знаю, как вас благодарить. Огромное спасибо!

- Это моя работа. Просто береги мою дочь, хорошо? Ты ей нужен.

Кристоффер без слов обнимает своего адвоката, понимая, что никогда бы не смог выразить то, что чувствует. Последние дни были его кошмаром наяву, но теперь он ощущал себя так, словно ничего это не было. Немного отодвинувшись, Шистад говорит то, что хотел сделать смыслом своей жизни:

- Я буду беречь Еву, ведь она тоже нужна мне.

Комментарий к 37. Она нужна мне

Дорогие мои, как много я хочу сказать! Во-первых, я постаралась провести параллель между первой встречей Криса и Евы после ареста и сейчас. Разница колоссальная! Я столько души вложила в их разговор, вы почувствовали? Спустя столько времени мне было вновь так приятно писать что-то хорошее между ними. Из реакции Криса на всю историю с Кенз я тоже выжала максимум. Ему не нужно было крушить мебель для показа своих чувств, буря у него внутри. Я помню возмущения некоторых о том, почему же Ева не ответила таким же “я люблю тебя” Крису в первый раз. А вот,нужно было что-то сильнее, чем обычный темп жизни! В этой работе я безумно влюблена в образ Тей, поэтому не могла оставить ее линию незаконченной! Эта переписка между девочками настолько чувственная, что даже у меня все в груди ухает! И все-таки я решила оставить Еву в клубе)