Страница 92 из 96
Я стиснул от первого укуса боли, когда тату-игла пробила мне лопатки. Я был бы первым, кто получит новую тату. Это было мое право в качестве Президента.
Мой разум рассеялся, когда гул иглы смешался с рок-н-ролльной радиостанцией, которую кто-то включил. Планирование Уолтстрита было безупречным, как и его бухгалтерия — до сих пор поглощение шло по плану до совершенства.
Мало того, что Уолтстрит научил меня контролировать мой гнев, направить мою потребность в мести и выровнять мой банковский счет, используя фондовый рынок, он также дал мне номера сейфов и реквизиты банковского счета и передал всю свою информацию. Наследство.
Все по одной простой просьбе: убедиться, что его MК вернул былую славу. И претворить в жизнь его самый большой план из всех: политическое господство. Уолтстрит больше не был доволен контролем над компаниями через акции и облигации. Он хотел, чтобы у власти была возможность переписать законы и создать мир, который, по его мнению, был бы лучше, чем тот, где мы сейчас живем.
Он хотел всего этого.
Он хотел взять на себя правительство и коррумпированных сенаторов.
И я был главным звеном, того чтобы это свершилось.
Я бы заставил Pure Corruption сиять ярче и сильнее, чем когда-либо прежде. И когда они будут готовы, они станут моим оружием.
Я стал бы непобедимым.
Я был разрушен, но теперь я буду править.
Девять дней назад.
Черт, мне больно.
Все болит.
Чертовы идиоты не принимают смену владельца. Я выиграл, четыре года назад я доказал свою точку зрения, взял Corrupts и превратил их в Pure Corruption, и сделал все, что Уолтстрит когда-либо хотел от меня.
Я получил власть. Я вернул людей с грани разорения и снова создал спокойный бизнес.
Я был богатым. Я был ответственным. Я был… если не счастлив, но доволен.
И, наконец, настало время начать процесс, которого я ждал 86 750 часов — с тех пор, как мое прошлое предало меня.
Первый год был тяжелым. Бои, возмездия, мужчины проверяли мой контроль. Но, в конце концов, они пришли к правильному выводу — спорить было бессмысленно. Все было сделано. Не только на родине, но и в других девяти главах по штатам.
У меня были клятвы, чтобы доказать это.
Я был Президентом сейчас.
И никому, черт побери, не разрешили сказать иначе.
Что и злило меня сегодня.
Я был ублюдком, чтобы убить всех ублюдков. Мое слово было законом, и у меня была куча новых дел.
— Килл, груз на виду. Мы должны его изолировать. — Хоппер склонил голову.
Мои глаза поднялись. Грузовик, который прибыл в конец боя, сверкал как офигенный плакат о преступлениях под уличным фонарем промышленной зоны, где наш силовой поединок закончился.
— Почему они не припарковали его сзади, какого черта.
Хоппер пожал плечами.
— Потому что они куча гребаных обезьян. Сказал тебе, что мы никогда не должны были позволять им это делать.
Это противоречило всем правилам, которые я установил, когда вступил во владение, но Уолтстрит по какой-то причине хотел, чтобы эта партия была привезена. Пять девушек будут проданы. Торговля людьми — грязное дело, против которого я спорил, пока он не позволил мне выбрать женщин, которые спали с чертовым дьяволом, — моим отцом.
У меня закружилась голова. Я споткнулся, затем моргнул. Вау, что за хрень? Глядя на мой полностью черный наряд, даже ночная темнота не скрывала того, что я был в ужасном положении.
Агрх, дерьмо.
Я не чувствовал этого. Раздраженный адреналином и действующий с полным безрассудством, я не чувствовал, как лезвие рассекает мою плоть. Мой пиджак и футболка были залиты черной жидкостью. Не то чтобы это было действительно черным.
Оно было красное.
И теплое.
И чертовски липкое.
То самое, что держало меня в живых, что должно быть в моих венах, стекало по моей чертовой груди.
Глаза Хоппера следили за моими, сужаясь в беспокойстве.
— Черт, Килл. Ты не выглядишь хреново.
Я зарычал себе под нос:
— Не позволяйте им слышать вас. Меня залатают, когда мы вернемся. Не раньше. Никакой слабости. Помните?
Хоппер и Мо были единственными, кому я доверял. Единственные, кому я когда-либо говорил, такого рода дерьмо.
Он кивнул.
— Хорошо, давайте уберем этих сук до того, как свиньи приедут сюда. Потом меня подлатают.
Вместе мы пересекли бетон, который теперь был изрешечен пулями и запятнан кровью. Если бы тела были бы оставлены. Полицейские попытались бы выяснить, что произошло, но я знал, как подать улики. Они не пойдут против губернатора штата, который был моим личным другом и в моем списке марионеток.
Никто не спорил со мной. Никто не спорил с парнем с высоким IQ, проверенным послужным списком и дополнительным арсеналом.
За четыре года, которые я был во главе, я накопил больше богатства, чем смог бы потратить, я пожертвовал на благотворительные цели, профинансировал школы, заплатил за кампании по выборам политиков — все во имя создания «солидной персоны».
Все во имя покупки неограниченной власти.
Меня не ненавидели. Я был любим. По обе стороны закона. Две жизни, которые я мог использовать, и друзья на высоких постах, которые создали идеальное алиби и защитили моих братьев.
Подойдя ближе к грузовику, я заметил, что задняя дверь была открыта, и три женщины лежали связанными в грязи. Что, черт возьми, делали эти идиоты?
— Подними их, — приказал я.
Два перспективных и три полноправных члена, которые были на разведывательной миссии, нахмурились.
— Где Слайс?
Я поднял подбородок позади себя.
— Вон там.
Их глаза прищурились в поисках трупа в темноте, трупа их бывшего предводителя — человека, который думал, что он может украсть «Чистых» из-под моего носа. Гребаный идиот, который пытался возглавить мятеж против меня.
Неважно, что я им дал, некоторые из мужчин так и не поняли. Восстаньте против меня, и вы сделаете только одно.
Сдохнете.
— Что, так ты убил нашего кандидата и теперь думаешь, что мы пойдем за тобой?
Я кивнул.
— В сущности.
— Ты сказал, что если у нас когда-нибудь возникнут проблемы с нашим руководством, мы могли бы это оспорить.
— Я сказал, что вы можете обсудить это со мной, и я сделаю все возможное, чтобы решить проблему, а не планировать за спиной, мудак.
Он бросился вперед.
— Мы следили за тобой против нашей воли в течение четырех лет, Килл. Когда ты, черт возьми, узнаешь, что мы не хотим тебя? Мы хотим настоящей крови Corrupt, а не гребаного предателя.
Я двинулся ему навстречу, кулаки к кулакам. Адреналин быстро покидает мою систему, из-за раны мне не хорошо и тошнит. Кто-то должен был говорить миру, какой выбрать путь и придерживаться его. Но я бы не отступил от боя. Никогда.
— У вас есть один выбор. Вы носите нашивки. Вы следуете кодексу. На всю жизнь. Либо принимаете изменения в управлении раз и навсегда, либо отваливаете и не возвращаетесь. Одноразовое предложение. — Стоял готовый избить его до полусмерти.
Парень тяжело сглотнул.
— Но если вы откажетесь от нас, тогда мы закончили. Мы дали клятву Магниту. Не тебе или Уолтстриту. Он наш настоящий лидер.
— Он тоже мертв. — Я пожал плечами.
— Если вы решите уйти, вы будете дезертирами. Так что лучше выбирай мудро, или следуй по тому же пути, что и Магнит.
Мое сердце вдруг сжалось от боли; агония от кровавой раны пронзила мою нервную систему. Я вздрогнул, когда холод просочился в мои кости. Мне нужно было быстро разобраться с этим, прежде чем я потеряю сознание, как сука.
— Прими решение. У тебя есть десять секунд. — Кивнув на Грассхоппера, я сказал: — Возьми товар. Верни их в грузовик. Мы не оставим их на этом складе. Не сейчас, не с этим беспорядком.
Хоппер двинулся вперед, лая приказы верным членам клуба, в то время как другие наблюдали за парнями, которые предпочитали резню и идиотизм, а не эволюцию.
— Ваши десять секунд истекли. Каково ваше решение?