Главная роль

На допросе князь назвался матросом Ивановым, теребя в руках старую, засаленную бескозырку доложил, что всю службу чистил картошку на камбузе и мыл посуду, поэтому, то, что интересует уважаемых господ, ему знать не положено. На вопрос, что он делал около пушки, князь с глупым видом ответил, что сам не понял, как там очутился: «все побежали и я побежал…». Странный аргумент, но сработал – Иванушка-дурачок – решили японцы, что с него возьмёшь? Японцы без особого энтузиазма продолжали его допрашивать, но князь ничего толком не сказал, ссылаясь на провалы в памяти и преклонный возраст. В конце концов он оказался в лагере для военнопленных, где сидел тихо и не высовывался.

Так продолжалось полгода, пока не случилось Цусимское сражение. После разгрома японцами русского флота в лагерь, где сидел князь, прибыли сотни моряков с погибших кораблей, в том числе и с броненосца «Таврида»! Вот тут-то японцы стали замечать странные вещи. В присутствии старого бородатого матроса с потопленного парохода, все встают, даже старшие офицеры. Адмиралы, так же встают, первыми здороваются за руку и тихо обращаются к нему «ваше сиятельство»! Японское адмиралтейство надавило на внешнюю разведку, и та быстро выяснила кто есть кто.

На следующий день князя пригласил к себе командующий японским флотом адмирал Камимура. Японец долго тряс Голицыну руку, восхищался его подвигом, достойного настоящего самурая. Камимура не поверил разведке, что князя разжаловали в матросы за стрельбу пробками. Он подумал, что это такой хитрый русский план, и князь плыл в Порт-Артур как новый командующий эскадрой, вместо подорвавшегося на мине вместе с кораблём адмирала Макарова. После восхищений, Камимура угостил князя сакэ и воинскими почестями передал русскому послу.

Посол долго крестился, увидев у дверей посольства князя в окружении почётного японского эскорта. По донесениям из Порт-Артура, до берега добралась почти вся команда «Тамбова», кроме князя и пропавшего вместе с судном Пескова. Князь уже как полгода считался погибшим! В Исаакиевском соборе по нему была отслужена литургия, на которой присутствовал сам царь.

После войны японцы сняли «Тамбов» с мели и отремонтировали. Он даже пару лет проплавал под японским флагом, но потом Россия его, крейсер «Варяг» и ещё ряд кораблей выкупила у Японии.

На фоне полного разгрома русского флота в Цусимском сражении, героической обороне крепости Порт-Артур, подвига экипажей крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», подвиг «Тамбова» кажется маленьким и незначительным. Судно без лишнего шума вернули в порт приписки – Одессу, где оно продолжило перевозить мирные грузы. Единственное, что напоминает о тех героических днях – это новое название – «Капитан Василий Песков». Но Одесса, есть Одесса, тут уж ничего не поделаешь, очень скоро «Василий Песков» стал «Васей Пупкиным», и под этим именем стал известен всем.

Высадка

Всё-таки не зря я изучал штурманское дело! Мои прикидки в уме оказались точными. Течение несло меня как раз к третьему острову. И, как я предполагал, это случилось ночью! Высаживаться на неизвестный берег в темноте – трюк не для слабонервных! А я, поболтавшись в океане в полном одиночестве, как раз таким и стал! Нервы ни к чёрту! В добавок жажда, общая слабость, голод и кашель, который только усилился! Трезво поразмыслив я решил, что лучше подождать утра, чем утонуть ночью. Правильно решил. Ночью я даже не смог определить, когда этот островок прошёл мимо! Зато на утро четвёртый остров открылся передо мной во всей красе! Покрытый зелёными джунглями, с обрывистыми берегами и с небольшой горушкой на южной окраине. Меня несло как раз со стороны горы и весь остров не было видно.

Как ни жаль, но дверь придётся бросить. Без весел ей управлять нельзя. А как было б эффектно причалить к острову на капитанской двери! Я решил спрыгнуть в воду, как только смогу разглядеть на берегу отдельные стволы деревьев, это как раз будет около двухсот метров. Боюсь, что одолеть большее расстояние я уже не способен. Но сначала нужно сделать кое-какие приготовления. Я разделся, свернул свою одежду в скатку, перетянул её ремнём и сделал петлю для руки. Морской офицер должен всегда быть в форме! Вдруг местные папуасы устроят торжественный приём в честь моего прибытия?

Течение усилилось и остров стал приближаться быстрее, и тут я заметил буруны! Черт, да здесь рифы! Близко подойти не получится! И волна усиливается! Сколько кораблей проломили себе днище, пытаясь вплотную подойти к таким островам. Ладно, где наша не пропадала! Я выбрал самый удачный, на мой взгляд, момент и сиганул в воду. Ну прощай мой кораблик, моя спасительная дверь! Теперь главное – самому не налететь на рифы! Они только со стороны кажутся мягкими и пушистыми, на самом деле они твёрдые как камень и острые как бритва! Ободрать шкуру об них можно запросто, а на запах крови сразу соберутся акулы! И поминай как звали!

Вот он риф, уже совсем рядом, надо постараться проскочить его на гребне волны, за ним уже будет проще. А вот она волна, сейчас я тебя оседлаю! Ну это так, фигурально оседлаю, на самом деле я болтался в воде как пробка и лишь помаленьку продвигался вперёд. Океанская волна – это совсем не то, к чему мы привыкли на Чёрном или Балтийских морях! Здесь волн меньше трёх метров не бывает. А об риф бьёт пятиметровая волна! Не всякий корабль может идти против такой волны, а человеку справиться с ней вообще невозможно! Но мне повезло, внезапно, из неоткуда, налетел огромный вал и как щепку перебросил меня через риф! А за ним, в лагуне, совсем другое дело: и теплей, и волны почти нет, и вода прозрачная-прозрачная. Фу… пронесло! Всего-то метров двести осталось. Я лёг на спину и медленно поплыл.

*****

Человек стал плавать по воде существенно раньше, чем оседлал коня и приладил к нему колёсную повозку. Именно мореплавание перевело в практическую плоскость бредни астрологов о звёздах, и отняло у торгашей математику, а Архимед подвёл под кораблестроение теоретическую базу. По большому счёту без разницы на чём ты плывёшь, верхом на бревне или на шикарном океанском лайнере, тебе всегда нужно знать где находишься. Для этого нужно понимать, как и куда движутся звезды по небосклону. А чтобы судно не развалились на куски при первом же шторме крайне желательно разбираться в таких скучных вещах как сопромат. Если бы наш далёкий предок не полез в воду и не озадачился этими вопросами, то человечество до сих пор прыгало бы по деревьям!

Как бы ты не любил море, но суша завсегда лучше! Почему-то считается, что вода – самая враждебная для человека среда! Хотя я думаю, что всё же, у среднестатистического гражданина шансов откинуть коньки на суше существенно выше, чем на воде. Большинство этих страхов придуманы самими моряками, которые старались придать своей, в общем-то скучной профессии, ореол романтики и опасности, и сорвать за свои труды побольше деньжат. Сухопутному жителю совершенно не понятно, чем занимаются экипажи кораблей в море. Вот как раз для них и придумали сказки про бесконечные шторма, флотилии ужасных пиратов, летучих голландцев и Бермудские треугольники! А ещё раньше были русалки, сирены и гигантские спруты, способные утащить на дно целый корабль! Теперь такими сказками можно напугать только малолетних детей.

На самом деле, большую часть плавания экипажи вообще ничего не делают. Совершенно! Редко бывает, чтобы шторма шли один за другим. И никакие морские чудовища не мешают спокойному плаванию. Даже во время войны большие боевые корабли один, от силы два раза в год выходят в море! А крупные морские сражения вообще можно по пальцам пересчитать! (А вы думали, что они постоянно воюют?) Чтобы экипаж не сдурел от безделья и не вздумал свергнуть капитана и захватить власть, на флоте придумали целую систему под названием «лишь бы что-то делать»! Система не сложная: корабль просто нужно постоянно драить, натирать и начищать, регулярно играть тревоги, проводить учения и устраивать общекорабельные работы (аврал). И желательно по ночам! Вот тогда личный состав будет думать только об одном: как бы поскорей добраться до койки и заснуть! Ну и ещё личный состав нужно постоянно стращать и запугивать, потому что, как говорил мой флотский старпом: «только реальная опасность заставляет экипаж относится к своим обязанностям с нескрываемой любовью»! (Он сам, как раз, этой самой настоящей «реальной опасностью» и был!)