Главная роль

– Вы будете сами раздеваться, герр Алекс, – прервала мои размышления Ма-Фи, – или вам помочь? – Еë голос стал ласковым, так говорят, когда хотят успокоить непослушных детей.

Я снял тельняшку и остановился в нерешительности. Ма-Фи поджала губки, красноречиво перевела взгляд вниз и приподняв брови показала ладошкой на трусы. (С тех пор как я высадился на остров, то всë время ходил только в тельнике и в синих флотских трусах по колено.)

Ма-Фи с небольшой укоризной покачала головкой, потом хитро улыбнулась, закусила уголок нижней губы, резко присела, одним движением стянула с меня трусняк и брезгливо, двумя пальчиками, бросила в угол. Затем достала из-под кровати большое корыто, усадила меня туда, стала поливать водой и натирать каким-то мыльным корнем.

Давно я не мылся с мылом, а женщина не мыла меня уже лет сто, или даже двести. Ма-Фи напевала какую-то весёлую песенку и очень старалась. А я млел от прикосновения еë ласковых пальчиков, нежных звуков песенки и от заботы, которой окружила меня эта красивая мулатка на самом краю света.

Когда закончила мыть, красавица вытерла меня полотенцем насухо и уложила в кровать. Сама быстро прибралась, легла рядом и обняла.

– А теперь спите, герр Алекс, я не буду вам мешать, – сильно прижалась, поцеловала и горячо зашептала, – можно, пока мы одни, я буду называть вас «мой Алекс»?

– Не, если хочешь сделать мне приятно, то называй меня «Алёша».

Девочка прижалась ко мне покрепче и так мечтательно произнесла: «Олеса…»

Ладно, пусть будет так, уж лучше, чем «Альёша»…

Островная жизнь

На следующий день я решил осмотреть остров, но Хэнк меня остановил, по его словам, для этого нужно «высочайшее» разрешение вождя.

– А он его никогда не даст! – Сказал он с видом знатока.

Ловец крокодилов явно не хотел что-либо делать. Не на того напал! Сейчас я быстро научу тебя и службу, и родину любить.

– Я тебя понял, – сказал я с угрозой, – не хочешь – не ходи к вождю. Давай, отправляйся на пост и понаблюдай там, а вечером письменно доложишь мне обстановку в прилегающих водах. Если ничего важного не случится, то напишешь в каком направлении, с какой скоростью и в какое время дул ветер, сколько раз, куда и в каком количестве летали чайки, про высоту и интенсивность волн, про форму и размер облаков, в общем обо всем, что видел. Три страницы. Ясно?

Хэнк оторопел от такого приказа и стал нетерпеливо топтаться на месте:

– Виноват, сэр! Такого больше не повторится. Разрешите мне пойти с вами?

– А что так? – Стал я воспитывать его как молодого, ленивого матроса, – передумал? – Хэнк согласно затряс головой, – а я вот нет!

Хэнк взмолился:

– Сэр, прошу прощения, очень прошу вас, разрешите следовать с вами. – Потом, подумав, добавил, – я буду выполнять любой ваш приказ.

– Ты, что Хэнк, забываться стал? Ты и так обязан выполнять все мои приказы! Ладно, на первый раз прощаю. Иди за мной.

Вождь сидел за своим каменным столом и увлечённо читал какую-то бумагу. Мы подошли и спросили разрешения обратиться. Вождь оторвался от чтения и сказал:

– Да пожалуйста, господа! Прошу, не надо никаких церемоний, можете обращаться ко мне в любое время, даже ночью. Я потом прикажу принести для вас стулья, а пока вам придётся постоять. Сидеть передо мной имеют право только те, кому я лично разрешу. Так с чем пожаловали, джентльмены?

– Большой вождь (это его имя и титул одновременно), я хотел бы осмотреть остров. Определить наиболее опасные направления и решить, как организовать наблюдательную службу. И ещё мне нужен проводник.

– Это мне нравится! Сразу видно, что вы – военный человек! Можете передвигаться по острову как вам будет угодно и в любое время. А вот проводника я вам не дам! – Вождь выждал паузу и хитро подмигнул мне, – Я сам вас везде проведу! – И засмеялся. Мы тоже оценили его шутку. – Если у вас есть немного времени, не откажите мне в удовольствии показать вам моё хозяйство.

Выбора у нас не было, и мы любезно согласились. Вождь всё-таки, как ему откажешь? Да и мне самому было интересно посмотреть.

Вождь встал, крикнул двух бойцов с копьями, и мы двинулись в глубь острова. Сразу за деревней я увидел целую рощу деревьев с невероятно толстыми стволами. Реально – не меньше полутора метров в поперечнике! В стволы на протяжении метров пятнадцати по высоте были забиты клинья, которые их распирали. Тут же услышал ритмичные удары, то ли топора, то ли молотка, вождь перехватил мой взгляд и сказал, что это столярка и лодочная мастерская. Но пока лодка строится на неё посторонним смотреть нельзя – плавать не будет, и сама утонет и людей погубит. Вот когда её шаман на воду спустит, вот тогда можно будет и смотреть, и трогать, и даже в ней посидеть.

Дальше ровными рядами, на сколько хватало глаз, росли кокосовые пальмы, под ними собирали орехи мужчины.

– Это плантация, мы здесь копру собираем, волокно кокосового ореха. Её охотно покупают белые и набивают ей свою мебель. А вон там, – вождь показал рукой направо, растут кофейные деревья. Их тоже хорошо покупают. Как вы пьёте эту гадость? – Он повернулся ко мне и состроил кислую физиономию, – фу такая гадость!

Я подумал про себя, что кава, тоже та ещё гадость, а вот кофе я бы сейчас с удовольствием выпил.

Дальше шли другие плантации ровными рядами уходившие за горизонт. На всех копошились люди, что-то собирали, переносили и вообще было впечатление, что здесь всё очень хорошо организовано.

– Большой вождь, разрешите выразить вам моё восхищение! – Высокопарно высказал я своё удивление.

– Да, бросьте, сэр Алекс, этот дворцовый этикет. Тут моей заслуги мало. Это начал делать ещё мой дед, я – просто продолжатель, – стал прибедняться он, – давайте присядем, я вам кое-чего расскажу, думаю у вас ко мне много вопросов накопилось.

Барон фон Курицын

Вождь сел, неторопливо набил глиняную трубку своим вонючим самосадом, хорошенько затянулся, выпустил дым, от которого передохли все комары в радиусе километр, и начал. В детстве он, вместе с двумя братьями и старшей сестрой, учился в немецкой школе в Рабауле, на острове Новая Померания. Сейчас этот остров называется Новая Британия, в двух с половиной тысяч километрах отсюда, тогда там была столица Германской Новой Гвинеи. Но проучился он всего пять лет – началась Первая мировая и все крупные острова немецкой колонии захватили австралийские войска, а самые дальние и мелкие были сданы японцам без боя.

Наш архипелаг состоял из девяти островов, из них обитаемыми были только пять, остальные – это скалы, торчащие из воды. На картах архипелаг называется – острова Дагг, в честь какого-то английского капитана, а у местных в ходу другое название – Пого-Туи, Синие острова. Самый крупный как раз наш, он тоже называется Пого-Туи. На соседних островах живут маленькие племена – человек по сто – сто пятьдесят и экономически полностью зависят от доброй воли вождя Пого-Туи, который продаёт им товары по заниженным ценам, а покупает по установленной. Взамен мелкие островные вожди проявляют к нему полную лояльность и несут свою часть службы по наблюдению, охране и обороне островов. Большой вождь, здесь вроде главкома.

Когда здесь правили немцы, за этим, и двумя соседними архипелагами, присматривал жандарм – молодой барон Хайнц фон Хунердорф. (По-русски его фамилия звучит как «Куриная деревня», и если не понимать немецкий, то кажется, что это очень даже солидная фамилия. Наверняка предки барона разбогатели на разведении и продаже кур, или, что скорее, силой и угрозами обложили данью односельчан-куроводов.) Барон был на островах одновременно и судом, и полицией, и старшим наместником Бога на земле.

В начале века в Германии, да и вообще в Европе, были очень популярны идеи Маркса. Помните: «призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». Вот и барон, потомок мрачных тевтонцев, не остался в стороне, начитался революционной литературы и ударился в марксизм. (Черт, есть, оказывается, идейные, а меня каждый год из-под палки заставляли писать конспекты и сдавать зачёт по марксизму-ленинизму!) Барона за отклонения от генеральной имперской линии быстренько вытолкали из армии, разжаловали и сослали куда подальше, с глаз долой, чтобы не сеял в войсках идеи всеобщего равенства и братства.