Аомби

Когда издалека доносится вопящий звук сирены Темников, заболевшие бегут кто-куда. Мне тоже пора уносить ноги. Погонщики могут задержать.

Пробегаю две улицы. Агитатор пытается меня остановить, протягивает мне листовку и зовёт на фронт. Властям требуется много пушечного мяса. Сейчас отдаётся предпочтение Поколению. Бойцам обещают достойное жалование, при возвращении с войны хорошую пенсию и проживание в Центре. Жители не знают, что из-за неверных приказов командования создаются «котлы», в которых солдаты гибнут сотнями.

На первых этажах домов открылись мелкие лавки, в которых продают самогон низкого качества и напитки с Афиром, произведённые по кустарной технологии.

Из тени подворотни меня зомбирует голос:

– Лекарство, оно поможет. Подойди.

Аомби называют себя Наркологами. Егерь периодически скупает у них пузырьки с «лекарством». Спенсер в лаборатории изучает эти «лекарства». Ими оказываются наркотики или мутная вода. В лучшем случае «лекарства» никак не повлияют на организм, в худшем, разрушат центральную нервную систему. К сожалению, многие Аомби верят в чудо и покупают эту дрянь. Вот почему на улицах города слышатся безумные крики.

За полчаса я добираюсь до промзоны. Северный город разбомбил эту территорию в самом начале войны. Власти перевезли станки, машины, двигатели в лес и там под толщей земли создали защищённые от артиллерии производства для уцелевших. Мы вычислили это место. Вокруг высокий сетчатый забор под напряжением, патрули с собаками, мины-ловушки. Без роты солдат туда не пробиться.

      В километре от промзоны расположен палаточный городок, своего рода приют. Зелёный флаг развивается над казармами, шатрами и палатками. Аомби в комбинезонах готовят почву к посевной. Джемисон основал городок с целью приобщить Аомби к труду. Ещё он пытается менять технологии и делать их доступными для заболевших. Если Аомби сумеют самостоятельно производить всё необходимое и жить в достатке, то уцелевших можно будет освободить. Жаль Джемисон один из немногих, кто работает в этом направлении. В городок приходят уцелевшие и просят помощи. Но Джемисон передаёт их Центру, за что получает от властей поддержку и снабжение. Однако часть уцелевших он тайно оставляет себе, чтобы проводить исследования. Спенсер некоторое время работал в городке, но принял решение сбежать. Центр подозревает Джемисона, что он ведёт двойную игру, и следит за деятельностью городка при помощи шпионов.

Петляю между бетонными развалинами. В одной из стен образовалась воронка от прямого попадания снаряда. Свет проникает внутрь всего на пару метров. Я залезаю в воронку, иду на ощупь вдоль перекрытия, спускаюсь по лестнице вниз к бронированной двери. Постучав, жду. Открывает Спенсер.

– Я доедаю завтрак, – говорит он. – Можешь пока посидеть за компьютером.

Площадь подпольной лаборатории 100 квадратных метров. Помещения заставлены столами, старым оборудованием, микроскопами, специальной посудой и компьютерами.

Я снимаю с держателя маску, подсоединённую к кислородному баллону, подышав в неё, быстро трезвею.

В углу соседней комнаты небрежно свалены мешки с деньгами. Я беру новенькую зелёную пачку, недолго держу. Приятное ощущение. На стене рядом со своим рабочим местом вешу календарь, купленный у мальчика на улице. Буду иногда любоваться красочным видом лагуны. Не хочется тратить время на компьютерную игру, лучше загляну к нашим «гостям».

Егерь привёл с улиц двух Аомби. Они добровольно согласились помогать с надеждой вылечиться, но жизнь в изолированной комнатке и проводимые над ними небольшие опыты, заставили их пересмотреть своё решение. Обратного пути не было. Аомби пытались бежать, обещали, что ничего никому не расскажут, успокаивались, начинали вести себя примерно.

За ширмами операционные столы пусты. Аомби в камере. Иду туда. Странно, только один Эван долговязый мужчина лет 40 сидит на стуле за противоударным стеклом.

– А где Ларри? – спрашиваю я.

Эван молчит и грустно смотрит на меня пустыми глазами. Тоскует по воле. Мы дали ему плохой ноутбук, в котором он иногда играет в карты.

– Отпустили Ларри? – вернувшись из камеры, спрашиваю я Спенсера. Он потирает руки, не зная, что ответить. Я смотрю по сторонам и нахожу Ларри, вернее то, что от него осталось – на полке урну с прахом, в витринном холодильнике пакеты с кровью. Я рефлекторно закрываю глаза рукой, чтобы не видеть этого кошмара.

– Я поставил капельницу с Временным, его организм не выдержал. – поясняет Спенсер, пожимая плечами.

– Ты знал, что так будет! – Я кидаюсь на него. – Мы же не убийцы!

– Ты же знаешь, что Аомби творят с уцелевшими?! – Спенсер ожесточённо сопротивляется.

– Мне плевать!

– Шон, послушай!.. – Егерь с трудом разнимает нас со Спенсером. Я не заметил, как он пришёл. – Послушай!.. Не получим лекарство, все труды насмарку, нам конец.

Я смотрю на Спенсера и Егеря, как на преступников, а они делают вид, будто ничего не произошло.

– Если мы будем поступать, как Аомби, то нам точно конец, – говорю я.

– Посмотри его анализ крови. – Егерь жестом руки приглашает меня к медицинскому столу. Я беру со стола распечатку и изучаю её. Что же убило Ларри?

– Аллергическая реакция? – быстро заключаю я. Иммуноглобулин высокий.

Спенсер объясняет мне:

– Если Временное длительно вводить в организм, то Афир перестраивает иммунную систему, и лекарство воспринимается, как аллерген. Это защитная реакция Афира. То есть, большая дозировка Временного вызывает анафилактический шок, который развивается стремительно и приводит к смерти.

Я замечаю, как Егерь слегка кивает Спенсеру, чтобы тот ушёл.

– Знаю, Кэт против того, чтобы ты виделся с Элизабет, – говорит Егерь, когда мы остаёмся наедине. – Но ты же понимаешь насколько это может быть важно, особенно сейчас.

– Она всё равно не напишет.

– А если напишет? Если уже написала?

Я вздыхаю.

– Что в письме?

Егерь протягивает бумажку, в которой Элизабет в двух предложениях просит забрать её с траурного мероприятия, посвящённого жертвам вчерашней диверсии.

– Шон, соглашайся.

Как будто у меня есть выбор? Мы близко подобрались к лаборатории Центра.

– В камере освободилось место. Может быть, она его займёт? – намекает Егерь.

– Думаешь, девушка выдаст нам своего отца, или он захочет с ней поменяться? Только всех на уши поставим. Мне придётся бежать из города.

– Действуй по ситуации.

Я скептически отношусь к плану, но нужно пробовать, ничего другого не остаётся.

Через запасной выход иду в гараж проведать Пита.

– Я нашёл оружие, которое тебе понравится. – Узнав меня по ботинкам, он выкатывается из-под автомобиля, который постоянно ремонтирует и тюнингует.

– Ножи и молотки можешь не предлагать.

– Это лучше. – Пит идёт к столу и вынимает из ящика чёрные перчатки, подобные тем, что используют бойцы смешанных единоборств. – У этих перчаток вместо вкладыша пены вещество, способное твердеть.

Я надеваю перчатки. Пит подсказывает, как изменять структуру вещества. В углу гаража установлен металлический щит. Я луплю по нему, оставляя глубокие вмятины.

– Или лучше возьми пистолет? – спрашивает Пит.

– А если задержат? Тогда вообще никакого шанса спастись не будет.

Угостившись у Пита алкоголем, возвращаюсь в гостиницу.

Приняв в номере душ, я ненадолго становлюсь свежим и светлым, пока не выпиваю стандартные «маскировочные» 150 граммов виски. В очередной раз опьянев, отправляюсь на дело.

Темнеет. Я иду по дорожке вдоль высокой стены Центра. Вмонтированные в брусчатку прожектора подсвечивают монументальный фасад стены. Я замечаю десятки скрытых пулемётных гнёзд.

Встречаю патруль.

– Куда?! – спрашивает Аомби в камуфляже с автоматом на перевес.

– Я вчера был в торговом центре, иду почтить память погибших. – Я протягиваю ему поддельный пропуск, которым пользовался накануне. Патрульный смотрит пропуск. Похоже, текст в его глазах расплывается, и он не может разобрать, что там написано.