Страница 2 из 18
Я нежно погладил мешок рукой. Про себя поблагодарил его сбежавшего владельца за чувство сердечной радости.
И уехал прочь.
Мы с мешком путешествовали до вечера. Хороший, добрый день. По поводу забытой вещи никакой Дед Мороз не отозвался. Когда я, наконец-то, собрался вернуться домой, посмотрел на мешок, почему-то вспомнил слова охранника из театра о бомбе. Может быть, поэтому внутрь не заглядывал.
И сказал мешку:
– Нет, красавец, к себе я тебя не повезу! Моя дача неподалеку. Дороги сейчас легкие. Вот там полежишь. А потом, когда всякие службы забытых вещей начнут работать, я тебя сдам. Понятно?
Машину тряхнуло, и от этого получилось, что мешок как бы понимающе кивнул.
И хорошо, что я поехал на дачу. Если бы не это решение, мог бы ее потерять.
Когда приближался к своему поселку, обратил внимание, что там полная темень. Только движутся огненные точки. Это были факелы и фонари. Вырубило свет. Кто-то вспомнил, что летом в такой же ситуации именно я смог все починить. Возможно, решили все, у меня есть какой-то ключ к замку на щитке. Вся толпа по-новогоднему пьяных людей, освещавших себе путь подручными средствами, пошла к мне требовать спасательных действий. Я приехал в самые последние мгновения, когда мог перенаправить энергию изрядно выпившей толпы, потому что, не застав меня, они решили вскрыть дверь моего дома в поиске заветного ключа. Но главная угроза была все-таки факелы, которыми они светили в мои окна, стараясь понять, почему не выходит хозяин. Наверное, так до революции выглядело зарождение крестьянских бунтов.
Одна искра – и все бы мое хозяйство вспыхнуло.
Я подбежал к этим пьяным людям, отогнал их от дома.
Мы пошли к щитку.
Я знал, что замок щитка не на ключе. Бутафорским был замок. Я его снял, отворил дверку щитка и повернул рубильник верх. Щиток вздохнул, взвизгнул, и поселок осветился.
– С Новым годом, дорогие соседи, – поздравил я.
Все зааплодировали. Позвали зайти-отметить. Я сказал, что сейчас не могу: за рулем. Вернусь на днях. Тогда и отметим. Обязательно.
Соседи затушили в снегу факелы, опустили зачем-то прихваченные топоры, неторопливо разошлись.
Я вернулся к мешку. Открыл дверцу машины. Мне показалось, что он улыбается.
– Вот, друг, – сказал я ему, – заставил ты меня сюда приехать – и сколько добрых дел я сразу же сотворил: дом спас, людям свет дал.
Но ты поживи здесь, в моей даче, недолго. Я скоро за тобой вернусь.
Мешок как бы на меня с пониманием посмотрел. Я отнес его внутрь хозяйственной пристройки.
И мы расстались.
Я ехал назад и думал, что прав был сегодняшний Дед Мороз:
– Этот мир держится только на чудесах!
После новогодних праздников дед-морозовский мешок никуда отдан не был. Так и остался лежать у меня на даче. Ну, не поедешь же специально из Москвы за город, чтобы его забрать, а затем отвезти его в бюро находок. И что я там скажу? В Новый год у меня в машине забыли этот мешок, я забрал его сначала себе, а теперь решил привезти вам. Глупость какая-то. Обещанные Дедом Морозом прекрасные новые события тоже пока не торопились стучаться в мою жизнь.
А время шло. Месяц за месяцем.
Приближался следующий Новый год.
Появилась незнакомая раньше тревога: наступает любимый в стране праздник. Конечно же, мое сердце по-прежнему в этот день будет разрываться, вспоминая утрату. Но насколько правильно скрывать себя от людей? Бежать в искусственное одиночество? Тем более, в Москве сбежать трудно: всю ночь под окнами фейерверки, вспышки петард, радостные крики людей. А я который год закрываюсь в своей квартире и ложусь спать в «детское время», заранее зная, что заснуть не получится. Проверено. Что же делать?
Душа просила какого-то решения. А его не было.
До середины декабря.
Выручили социальные сети.
15 декабря в одной из них появилось объявление, что 31 декабря нужны добровольцы для участия в ежегодной акции «Оливье для бездомных». Обращаться к шеф-повару Данилова монастыря Олегу Ольхову. И телефон его тоже был. Я позвонил. Оказалось, что вечером 31 декабря больше десяти лет он собирает всех, кто хочет накормить бездомных на московских вокзалах. Добровольцы приносили вареные яйца, горошек, майонез и все, нужное для салата оливье. Помолившись, готовили салат, а также несколько больших коробов с куриными супами и чаем. Выпекали пироги. Раздавали подарки.
– А у меня есть целый мешок Деда Мороза с подарками! – признался я.
– Приходите, мы дадим Вам шубу, будете Дедом Морозом! – обрадовался Олег.
Гениально!
Это давало мне все, о чем я даже мечтать не мог: полное погружение в Новый Год, начиная от «нарезки салатов» и заканчивая общим праздником на привокзальной площади!
С людьми!
А утром можно и в храм пойти на службу! Благое дело этому никак не противоречило!
С какой тщательностью я выбирал продукты! Сколько человек придет в монастырь, чтобы помогать, я не знал! А ночью у вокзалов людей много! Должно всем хватить! Здесь скупиться нельзя! Я «забил» большую сумку всем, что посчитал необходимым, а рядом поставил дед-морозовский мешок. И начал делать то, чего в моей жизни не было несколько лет: ждал Нового года.
31 декабря
В Данилов монастырь всех добровольцев пригласили часам к шести вечера.
Я хотел успеть до этого заехать к родным. Там задержался. Выехал несколько позже. И перепутал монастыри.
Сначала приехал в Донской.
Когда я понял свою ошибку, решил, что перейти от монастыря к монастырю нетрудно. Между ними расстояние примерно минут на сорок пути пешком. А с поклажей получалось побольше. Ничего страшного, подумал я. Зато посмотрю на Москву в самые последние часы года. Перед праздником она затихает, как океан перед цунами.
Исчезают машины и пешеходы. Легкий снег. Светятся окна. Почти за каждым накрываются столы и наряжаются елки. Все только готовится, а Новый год на самом деле уже наступил. Он обходит город, проверяет его настроение. Его, наверное, можно даже встретить, обмолвиться парой слов. Может быть, я его даже увидел, пока спешил от Шаболовки к Тульской. Кто им мог оказаться? Худая женщина средних лет, которая шла, все время поскальзываясь, с тяжелыми сумками в руках? Человек, бегущий с пустыми санками? Не оборачиваясь, он все время повторял: «Потерпи, сынок, скоро будем дома!» Веселый негр в леопардовой шубе, похожий на наркобарона, который брел в никуда по заснеженной тропинке?
Девчушка-подросток, которая вместе со своей собакой подпрыгивала и пыталась ртом поймать падающие снежинки? Скорее всего, Новым годом оказался маленький мальчик. Папа держал его крепко одной рукой, а в другой нес невероятной красоты шар для елки. Пока они шли мне навстречу, сынок все время канючил:
– Папа, дай мне пронести этот шарик хотя бы несколько шагов!
– Не могу, сынок, ты уронишь и разобьешь! А это подарок.
– Папа, ну, пожалуйста!
– Нет! Придем в гости, тогда дам тебе подержать!
– Папа! Я пронести его хочу, как ты несешь!
– Ну ладно, только несколько шагов. Смотри! Аккуратней!
Когда они поравнялись со мной, папа передавал сыну этот огромный, сказочный шар. Но только они прошли мимо, за собой я услышал удар стеклянного предмета о заснеженный асфальт, вскрик папы и плач неловкого мальчика. Но ведь так и должно быть! Новый год – он еще маленький. У него может что-то вывалиться из рук. Но очень быстро он станет ловким и сильным. Оглядываться на папу с сыном я не стал. Мне было некогда. Я переживал за тех людей, которые резали салаты в Даниловом монастыре. Вдруг они не справляются? И десятки бездомных останутся без угощений на праздник! Чем ближе я был к обители, тем быстрее шел. А по территории монастыря к кухне почти бежал! Какой же я был наивный! На кухне яблоку было негде упасть! Полсотни человек нарезали, распаковывали, вскрывали жестяные банки, чистили яйца.
Я такого не ожидал! Совсем! Вот достаешь из сумки, например, колбасу, ее тут же у тебя забирают! Пока достаешь вторую – первая уже порезана. Пришлось участвовать в борьбе сделать хоть что-то!