Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России

Сергей Никитин

Страна имен Как мы называем улицы, деревни и города в России

ВВЕДЕНИЕ

Топонимика – это язык земли, а земля есть книга, где история человечества записана в географической номенклатуре.

Церемонен – как в барочных кружевах – Екатериненталь, названный Петром Великим в честь своей жены Екатерины. Током бьет конструктивистская Электросталь, которая в 1928 году сменила на карте Затишье: можно ли лучше рассказать о смене общественных приоритетов, от тишины к веку скорости? Подчеркнуто самокритична Грязнуха – частотное имя, которое сто лет назад носил десяток деревень Российской империи – от Тувы и Алтая до волжских степей; большая их часть была дана по местным речкам.

Мы живем среди имен. Географические названия – топонимы – экономят наше время в диалоге. Но, помимо главной функции – обозначения, в каждом топониме – ритм и эстетика своего времени, его надежды и амбиции. Чтение карты и сопоставление ее с реальными объектами иной раз доставит удовольствие поэтической гармонией, а в другой наскучит или рассмешит. Как в случае искусства или кулинарии, дело в подготовленности восприятия и чувстве голода.

Привет из Урюпинска! Фотография Сергея Никитина

Как история отражается в именах улиц и поселений? Прогулка по картам – старым и новым – это восстановление смыслов разных эпох. Моды, войны, люди, производство. Часто лишь топонимы напомнят о том, что на месте железобетонного района Отрадное когда-то цвели яблоневые сады одноименного подмосковного совхоза. В столичном топониме Старокирочный переулок заключена память о старой кирхе – лютеранской церкви Петра и Павла, где молились сподвижники и друзья Петра Великого.

XXI век не отказывает себе в семантических играх и ассоциациях: город-событие Лайково взял себе имя соседней деревушки по ассоциации с лайками (англ. like) в социальных сетях, следуя эстетике 1920‐х придумали Доброград, на окраинах городов можно встретить новые поселки Простоквашино – очевидно, топоним из сказки Эдуарда Успенского вызывает уютные ассоциации. К эпохе модерна обращается название поселка Шервуд – по имени династии архитекторов Шервудов рубежа XIX и XX веков.

Топонимия – универсальная тема для разговоров. В поезде, на работе, с друзьями рассуждать о ней увлекательно, будь то народная этимология или исторический анализ. Большинство глав этой книги можно воспринимать как путешествие – от Владивостока до Сочи, от Петра Первого до наших дней. Читателям, вероятно, знакомы книги про исторические трансформации старинных названий, связанные с контактами разных народов – напомню труды Владимира Нерознака о древнерусских городах, Валерия Васильева о Новгородском крае, Александра Матвеева о Русском Севере. В эпоху оттепели изучение названий привлекло талантливых исследователей – Владимира Никонова, Александру Суперанскую, Евгения Поспелова, Эдуарда Мурзаева, создавших словари и монографии, которые заложили основу современной топонимики.

В Брно сохраняется тройная нумерация домов – по улице, району и кварталу. Фотография Сергея Никитина

«Американка» в Подольске напротив «Макдоналдса»: так идет топогенез. Фотография Сергея Никитина

Мы все время думаем об именах. Называем, меняем, возвращаем. Уже три века в моде нейминг и ребрендинг. Топонимическое беспокойство – наша интересная черта. Английские ученые пятьсот лет трудятся в Бычьем броде, немцы живут в Свином броде, но Оксфорд и Швайнфурт не переименовывают. А в России время от времени просыпается детское недовольство собой, которое выражается в первую очередь топонимически. Ведь сменить имя проще, чем измениться. В этой книге мы обращаемся к корпусу имен Нового и Новейшего времени, эпохе активного вмешательства в топонимическую систему, использования названий для внутри- и внешнеполитических, просветительских, стилистических и прочих целей. Афанасий Селищев в конце 1930‐х годов предложил выделять языковые моды в топонимии России, мы разовьем этот модный каталог другими эпохами и событиями, чтобы в итоге через имена рассказать Россию.

Топонимы можно делить на официальные – законодательно утвержденные и неофициальные – существующие в устном общении. Обычно в книгах по топонимии обсуждаются официальные названия, и все богатство именного творчества сводится к формулировкам, принятым в делопроизводстве. На самом деле имен гораздо больше.

Повсюду, где живут люди, идет топогенез – процесс рождения, эволюции и исчезновения мест и их имен. Место – любой участок планеты, у которого есть социоэкономическая или урбанистическая значимость. Что первично, имя или место? Это спор о курице и яйце. Одно без другого долго быть не может. Чем более интересно людям место или название, тем больше у него шансов задержаться в общении, а потом, возможно, попасть на карту.

Еще лет сто пятьдесят назад в центре Москвы можно было обходиться без топонимов. В записи о рождении и крещении Пушкина в храме Богоявления в Елохове сказано: «Во дворе колежского регистратора Ивана Васильева Скварцова» – этого было вполне достаточно. Почти сто лет историки искали и не могли обнаружить место, где это на самом деле произошло, пока Сергей Романюк не установил, что дом стоял на месте современной Малой Почтовой, 4.

Во все времена во всех странах мира заведения общепита участвуют в пространственной ориентации: это тепло, свет, веселые разговоры и, конечно, ароматы. Россия не исключение. В родной Пушкину Немецкой слободе Москвы шумели в его времена Ладога и Разгуляй – они дали названия современным Ладожской улице и площади Разгуляй.

И в Западной, и в Восточной Европе наиболее принятой формой ориентира были храмы, они часто давали имя окрестностям. Выразительная архитектура и активная приходская жизнь влияли на рождение топонимов. «У Харитонья в переулке» – типичный адрес москвича пушкинской поры из романа «Евгений Онегин». Харитоний в данном случае – устный вариант имени церкви Харитона Исповедника, что в Огородниках. Такой адрес не был абсолютным, предполагал общение: доедете до нее, а там подскажут, где живет Татьяна. Сам Александр Сергеевич в детстве жил в том же самом переулке у Харитония со своей семьей, в палатах Волковых-Юсуповых. Храм снесли, но палаты стоят, их адрес: Большой Харитоньевский переулок, дом 21, строение 4. Сходная ситуация с навигацией была во многих европейских городах до прихода Наполеона, который ввел нумерацию домов по улицам. Старой системой можно насладиться в Венеции, где до сих пор дома нумерованы по районам (sestiere), центрами которых являются приходские храмы, а номера по улицам отсутствуют. Например, в районе Сан Марко дом 1 – базилика Сан Марко, а последний дом – 5562. Без спутниковой карты легко потеряться.

Сейчас в наших городах много памятников, а раньше каждое открытие монумента было большим городским событием. На памятник Пушкину в Москве более десяти лет по копейке собирала вся страна. Тогда на Страстной площади доминантой была высокая колокольня Страстного монастыря, но вскоре памятник стал местом встреч. Потом монастырь снесли, площадь переименовали в Пушкинскую и перенесли на нее памятник с бульвара.

1

Список использованных источников по главам смотрите на странице http://moskultprog.ru/strana-imen-bibliografia/