По следу зверя

Выпив чашку обжигающего, бодрящего напитка, Варрон не спеша оделся: видавшие виды синие джинсы с толстым кожаным ремнем и закрепленным на нем значком, не очень свежая серая рубаха – но и не слишком грязная.

Вот уже как десять лет сержант разошелся с супругой, дочь-подросток живет в общежитие колледжа, а редкие, случайные женщины, согревающие его постель, не особо заботятся о внешнем виде очередного «кавалера». Для большинства из них короткая близость с офицером была одной из череды многих, и утром любовники нередко не могли вспомнить имен друг друга. Нет, была одна «подруга жизни», нашедшая что-то в Варроне и пытавшаяся хоть как-то заботиться об офицере, вдохнуть жизнь в его холостяцкое жилье – но тут уж заднюю дал сам Варрон. С некоторых пор он был точно уверен, что приносит близким людям лишь страдания, и потому тут же прекращал отношения, почувствовав хотя бы слабый намек на сердечную близость.

Короткое облачение закончилось еще одним ежедневным ритуалом – офицер достал из-под подушки табельный «гард», не спеша изъял магазин, после чего снял ствол с предохранителя и передернул затвор, извлекая из оружия досланный на ночь девятимиллиметровый патрон. Грубое нарушение всех мыслимых и немыслимых техник безопасности…однажды спасшее Варрону жизнь. И все же на работе следует соблюдать хоть какие-то правила, ведь офицеры внутренней безопасности[25] нередко проверяют табельное оружие простых копов.

Контрольный спуск, щелчок предохранителя, и девятиразрядный магазин отправляется в рукоять ствола. Потертая кожаная кобура занимает свое место на по-прежнему широких плечах офицера, клапан фиксирует «гард» – и для приличия накинув на плечи легкий пиджак, сержант последовал к двери.

Спустившись на два этажа вниз и выйдя на дворовую парковку, Варрон сел в видавший виды пикап. Уже довольно старая, подержанная машина пережила несколько аварий, а однажды побывала в настоящей перестрелке, получив несколько пуль в боковую дверь. Но надежный движок все еще исправно работает – и пикап мягко покатил сержанта на своих широких колесах.

Последние пять лет Варрон заимел привычку рано вставать – часа на полтора раньше выставленного с запасом будильника. Поэтому дорога была свободна и офицеру не приходилось ежеминутно сигналить в пробке и материть нерасторопных водителей, чье поведение за рулем заставляет сомневаться в их адекватности. Всего лишь через час они намертво заблокируют дорогу и тогда проехать будет уже практически невозможно…

Через полкилометра сержант сделал первую остановку – крохотная закусочная «у Хенка» начинает работать с шести утра и специализируется на обслуживание таких вот ранних пташек, как Варрон, а закрывается ровно в семь вечера. Да, Хенк – владелец забегаловки – теряет основную прибыль с любящих пропустить за воротник работяг, сбегающих из дома часов в девять, и, как правило, гудящих до полуночи. Но с другой стороны, на памяти Варрона ни один отморозок не пытался ограбить забегаловку, ни одна пьяная компания не выясняла отношения внутри, вдребезги разнося закусочную – и это было действительно большая редкость для района рабочих.

– Привет, Лиз.

– Привет Варри. Как обычно?

– Да, как обычно…

Сержант с некоторой горечью отметил, что Лиз сильно сдала за последние пару-тройку лет: шею и лоб покрыли глубокие морщины, под некогда выразительными зелеными глазами надулись мешки, да и поправилась старая знакомая килограмм так на десять. Впрочем, если не заострять внимание на измученном лице с застывшей на нем печатью апатии и скорбного равнодушия, объемистый, но не потерявший формы зад Лиз и тугие сиськи, едва ли не вываливающиеся из лифчика, по-прежнему привлекают внимание подвыпивших работяг. И в этом заключается еще одна причина раннего начала работы закусочной, и раннего его окончания: Лиз приходится Хенку племянницей, и хозяин заведения по-своему пытается беречь родственницу.

Как-то раз те самые пару-тройку лет назад Варрон подкатил к единственной в заведение официантке. Точнее, Лизабет сама попросила проводить ее до дома, сославшись на какого-то приставучего козла, не дающего ей прохода. Сержант не отказал женщине в маленькой просьбе, вот только «ухажер» так и не появился на горизонте: толи испугался известного крутым нравом копа, толи просто не существовал в природе. В благодарность Лиз пригласила сержанта на чай, ненароком обмолвившись, что сын гостит у бабушки…А буквально пару минут спустя они практически с яростью набросились друг друга: оба партнера изголодались по близости и отдались ей сполна. Варрон как сейчас чувствовал в руках тепло полной, пухлой груди и сладкий, влажный жар внизу, где тела мужчины и женщины сливались воедино…

Увы, после всего случившегося осталась лишь стыдливая неловкость и ощущение полной опустошенности внутри. Лиз провожала Вара, пытаясь спрятать катящиеся из глаз слезы; возможно, немолодая уже женщина рассчитывала на что-то большее, чем секс без обязательств, возможно, ее измучило постылое одиночество не только в постели, но и в сердце. Быть может, она сделала ставку на копа именно потому, что интуитивно чувствовала в нем некий стержень и внутреннее благородство, коих никогда не ощущала в бывшем муже. Да, в свое время красивая и подающая надежду в учебе девчонка залетела по глупости и молодости лет, и вышла явно не за того парня… Вот только Варрон, чье сердце практически целиком выжгла давняя трагедия, всем своим видом показал, что рад утехам плоти – но не более того.

А вот сейчас сержант вдруг понял, что останься он тогда с Лиз, дай ей хоть немного душевного тепла – и быть может сейчас бесчисленные морщины и выражение полной покорности судьбе не так уж и жестоко обезобразили бы ее лицо, и не факт, что появились бы лишние килограммы. Но это был всего лишь легкий укол совести, совершенно незаметный на фоне раздирающего душу чувства вины, съедающего Варрона последние десять лет…

Бургер с курицей и сыром, овощной салат с зеленью, апельсиновый сок – сержант уже давно был вынужден следить за тем, что ест – и тепло попрощавшись с Хенком, офицер покинул закусочную. Его ждал очередной рутинный день на давно привычной, потерявшей все краски работе. Проклятой работе, отнявшей у Варрона настоящую жизнь и подменившей ее серым существованием. Но она же давала офицеру хоть какую-то цель…

– Эй, Рук! Зайди к Нэтали!

– Сэм, иди домой, проспись.

– Вар, я серьезно! Она с утра просила направить тебя к ней!

Выругавшись про себя, Варрон последовал от дежурки не налево, в общий зал детективов, а направо, в крыло руководства, где и находится кабинет единственного кадровика участка. Да, в этот раз день начался не дежурным приветствием диспетчерской смены, одновременно выполняющей функцию КПП[26] – тем самым нарушив третий за утро привычный ритуал…

– Нэтали?

– Вар.

Короткий приветственный кивок располневшей дамы, вольготно расположившейся в широком кожаном кресле – чрезвычайно удобном – и кадровичка протянула сержанту тонкую папку с делом.

– Это что?

Вар чуть ли не физически ощутил исходящий от папки запах проблем и благоразумно не стал брать ее в руки.

– Сержант, – когда Нэтали было нужно поставить не признающего авторитетов начальства Вара, она подчеркнуто холодным тоном обращалась к нему по званию, – вы ОБЯЗАНЫ участвовать в программе наставничества. И за последние пять лет вы единственный в отделе офицер, не работавший с молодыми сотрудниками.

– Да ладно, Нэт, ты же знаешь мой характер…

Жестко поджав губы, кадровичка настойчиво протянула папку:

– Бери без разговоров, Вар! В этот раз ты не открутишься!

– Зараза…

Рук раздраженно взял папку и круто развернувшись, направился к двери. Вообще-то он был обязан Нэтали более других, в свое время именно она прикрыла его в период жестких запоев, когда Вар глушил остаточную сердечную боль дешевым виски – и потому признавал за ней право приказывать. Но и не попытаться соскочить он тоже не мог, на этой работе иначе нельзя…

25

Внутренняя безопасность – контролирующий орган министерства внутренних дел, департамент, отвечающий за исполнение нормативных документов полицейскими и законность их действий.

26

КПП (аббревиатура) – контрольно-пропускной пункт. В здании полицейских участков часто называется «аквариумом», так как дежурный офицер сидит в замкнутом помещении, внешнюю стенку которого заменяет ростовое стекло.