Царица

– Пусть Регина задержится ненадолго, полковник, – негромко сказал Сташек. – Я с ней еще не закончил.

– Конечно, – легко согласился Березин. – Регина, потом сразу ко мне!

И они все ушли. Последней мелькнула Сара, бросив на меня встревоженный взгляд. Дверь лаборатории закрылась плавно и совершенно бесшумно, но у меня в ушах стоял грохот, как если бы захлопнулась тяжелая дверь склепа, навсегда отрезав меня от всего мира.

– Регина, подойди, пожалуйста, – попросил Сташек очень вежливо.

Я стояла к нему спиной, и это дало мне возможность привести в порядок свою мимику.

– Что еще? – спросила я, оборачиваясь. Прозвучало не слишком мило, но спокойно.

Он прищурил глаза, раздумывая.

– Я понимаю, ты очень устала…

Создалось впечатление, что он тщательно подбирает слова.

– Покороче, – опять не очень мило потребовала я.

– Хорошо, – медленно кивнул Сташек. – В мои обязанности входит медицинский контроль за вашей группой. Катрина и Перси в полном порядке, у Сары изранены ладони, но это следствие спонтанного проявления ее новых способностей и исчезнет само собой максимум через полчаса, но вот ты… – Он поискал подходящее слово. – Ты была в бою.

Я ничем не выразила охвативших меня эмоций. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– В бою? – переспросила я нейтральным голосом.

– В бою, – подтвердил он. – И получила травму. Левого плеча, если быть точным.

Я ощутила резкую потребность прислониться к стене в поисках поддержки, но вместо этого упрямо сжала челюсти.

– Регина? – полувопросительно позвал Сташек.

Я выдохнула.

– Разве я дотрагивалась до своего плеча? Болезненно морщилась? Хныкала? Осторожничала с левой рукой? – негромко спросила я.

– Нет, ты прекрасно себя контролируешь, – ответил Сташек и слегка нахмурился, не понимая, к чему эти вопросы. Или понимая?

– У меня что, синяк виден из-под футболки?

– Пока нет.

– Никто не заметил, что у меня повреждено плечо, – продолжала я. – Никто в течение трех часов. Никто, кто был так близко. А ты стоишь от меня в двух с половиной метрах и через пять минут делаешь такие выводы.

– Я увидел это сразу, как ты вошла, – помолчав, признался Сташек.

– Ага, – пробормотала я и подтянула к себе стул на колесиках. Правой рукой, конечно. – Ага, – потянула время. – Ты не врач, – наконец заявила ему.

– Как это? – встрепенулся он.

Я поморщилась: сколько раз давала себе слово быть точной в формулировках.

– Ты целитель, – высказала то, что хотела.

Он скрестил руки на груди, медля с ответом. Я понимала его колебания: целителей было мало, и они особо не афишировали свои способности, потому что наше общество относилось к ним весьма потребительски. Стоило объявиться целителю, как все буквально садились ему на шею, беспрестанно подсовывая все свои проблемы и болячки. Никто не хотел менять что-либо в своем образе жизни или работать над собой, все жаждали немедленного и полного разрешения проблем. А отказать страждущему человечеству даже в малости считалось недостойным звания целителя. Вот и получалось, что работали они сутки напролет на износ. Конечно, я все понимала. Вот, например, у вас внезапно жутко разболелся зуб, что бы вы предпочли? Промучиться остаток ночи, кушая таблетки, встать с утра пораньше, разыскать нужный телефон, записаться к дантисту на прием, опоздать на работу (или вообще ее пропустить), простоять в пробках, добираясь до нужного места, исходить потом в зубоврачебном кресле (неизвестно сколько времени), заплатить деньги (неизвестно сколько), потом еще отходить от всего этого (если вам повезло и все закончилось в один прием) и так далее? Или тут же звякнуть знакомому целителю и попросить: «Слушай, помоги, а?» И уже через десять минут спокойно спать, от облегчения даже забыв перезвонить и поблагодарить. Так что обычно выберут, как вы думаете? А сколько разных ситуаций? А если учесть, что целители снимают не только физическую боль, но и душевную? Получается, что их работа никогда не прекращается. Есть случаи, когда необходима именно помощь целителя, и она идет на благо. Это несомненно. Но есть и случаи, когда люди просто пользуются целителем, чтобы облегчить себе жизнь на какое-то время, а самим ничего не делать, а потом снова бегут за помощью. Снова и снова. Вместо того чтобы самим в себе и своей жизни что-нибудь поменять, послушав совета. Тут бы целителю взять и отказать просителю, но у нас это невозможно, особенно если ты на официальном посту – сразу такая волна возмущения прокатится, такая травля начнется! Прикиньте, в соседнем департаменте до чего додумались: обязать всех способных к целительству людей получить медицинское образование и поступить на службу. Неудивительно, что за последние три года у них ни одного целителя не прибавилось. Не все хотят быть врачами. Многие целители и исцелять-то не очень хотят. Одно дело – помогать из сочувствия, по вдохновению, и совсем другое – когда из тебя это вытрясают. Да еще непрерывно. Не все готовы на такое самопожертвование.

Так что я Сташека не торопила.

– Да, – наконец сказал он. – Поэтому я тебя и задержал. Я хочу помочь.

– Сара, – задумчиво протянула я, – ее руки… новые способности… Ты так легко это определил? В смысле она же сказала, что порезалась о стекло, когда вылезала в окно? Разве нет?

– Не я, прибор показал, – сдержанно ответил Сташек.

У меня язык прилип к гортани. И слава богу, иначе б я забормотала: «А я? А меня тоже?.. А что со мной?» Ну или что-то в этом роде.

– Регина, я могу помочь, – напомнил Сташек.

Я сглотнула, и мне полегчало. Так, надо взять себя в руки и задать правильные вопросы, а не нести всякий панический бред.

– Ты сказал – в бою, – просипела я. – Что за слово такое странное? Почему? Не было никакого боя.

– Был, – сказал Сташек. – Я это вижу. Повреждения не только физические, но и энергетические. Ты дралась с вампиром.

– Чудесно! – скрежетнула я зубами. – Что еще?

– Это все, – ответил Сташек.

– Хочешь, чтобы я призналась, что билась с вампиром? – разозлилась я.

– Можешь не признаваться, – пожал плечами Сташек.

– Что-то ты слишком много видишь, – подозрительно прищурилась я. – Березин знает об этих твоих способностях?

Сташек вздохнул и присел на краешек стола. Помедлил. Никто не хочет быть заложником своего дара. Я его очень хорошо понимала.

– Нет, – ответил он. – И то, что я целитель, в моем личном деле не указано.

Он посмотрел мне в глаза. Ха. Типа откровенность за откровенность.

– Ладно, – сказала я. – Но ты ведь понимаешь, что если я выжила в схватке с вампиром, то и исцелиться смогу сама? Мне уже гораздо легче.

Сташек хмыкнул:

– Конечно, сможешь, дня через три-четыре. А я сделаю это за три минуты.

Я недоверчиво фыркнула и выставила последний барьер:

– А с чего вдруг такая настойчивая забота? Только не говори, что это пылкое желание целителя помогать людям, иначе бы ты его в досье обозначил.

Сташек улыбнулся – впервые с тех пор, как мы познакомились, я не могла не признать, как хороша у него улыбка.

– Мне любопытно, – шепнул он, и я поверила.

– Тебе нужно прикосновение? – спросила я, уже соглашаясь и разворачиваясь к нему спиной на стуле.

Он кивнул:

– Так будет проще, раз ты все равно рядом.

Что я могу сказать в свое оправдание? Я чертовски устала за эту ночь и уже плохо соображала – это раз. Плечо начинало меня доставать, и покончить с этим за пару минут показалось мне весьма соблазнительной идеей – это два. А в-третьих, я всего несколько часов как стала… кем же я стала? Ну, скажем, магом, и совершенно пока в этой профессии не разбиралась. Так и получилось, что я позволила Сташеку приблизиться ко мне. Я глянула на него через плечо: он слегка мне улыбнулся, чтобы ободрить, прикрыл глаза и очень легко, практически невесомо прикоснулся. Я бы сказала: возложил руки, но это как-то слишком патетично. С его ладоней пошло тепло, оно становилось все интенсивнее, и я, несмотря на весь свой критический настрой, не могла не оценить красоту и мощь его энергии. Словно зазвенели все клеточки моих тел: физического и эфирного, оживая, восстанавливаясь, выправляясь, и стало так легко и так правильно, что я совершенно расслабилась. Да, расслабилась как последняя дура. Откуда же мне было подумать о щитах и о том, что их надо выставлять или снимать? В общем, я полностью открылась. И то, что было в Сташеке, и то, чем он был, нашло то, что было во мне, и даже то, чем я была.