Страница 16 из 25
– Нет, нет! Я во что бы то ни стало дойду до лагеря и увижу лица друзей наяву, а не в мечтах! – голос его прозвучал слабо и совершенно не был похож на крик. Звук собственного голоса придал Элдину силу, и он рванулся вперёд, делая усилие, чтобы подняться, но это оказалось намного труднее, чем он предполагал. Когда он, наконец, поднялся на ноги, его обожгло холодом так, что он задохнулся. Элдин попытался сделать шаг, но не тут-то было. Он не мог двинуться с места. На руки и на ноги ему словно надели кандалы. Прежняя Решительность покинула его, и он с грустью добавил:
– Дойду. Я должен дойти, а дальше… будь, что будет.
Когда он смог двинуться с места, Элдин, преодолевая сонливость, зашагал вперёд. Он всё шёл и шел, не отдыхая ни минуты. Час за часом Элдин шёл на восток. Он вскоре потерял счёт времени и искренно пожалел, что у него нет компаса, хотя здесь он бы не разглядел бы маленькой стрелки. В этих землях стояла такая тьма, что Элдин не видел даже собственной руки на расстояние полуметра. Идти ему приходилось почти вслепую. Тёмный силуэт крепостной стены и приоткрытые створки ворот, служившие для него ориентиром, давно уже скрылись за горизонтом, и Элдину приходилось идти теперь, державшись выбранного в начале пути направления. Он шёл, не зная ни времени, ни точного направления в кромешной тьме и ему оставалось надеяться лишь на чудо, которое поможет ему выбраться из этих земель колдовства. Для Элдина перестали существовать и время, и даже усталость, казалось, покинуло его тело. Он шёл вперёд, словно механизированная кукла, понимая, что ему нужно идти и идти. Элдину временами начинало казаться, будто и он сошёл с ума.
Но ему повезло. Он не разу не встретился ни с мэреинами, ни с призраками. Лишь пару раз ему удавалось разглядеть в темноте не чёткие фигуры в белых саванах, но Элдину хватало сил не поддаться их манящему шёпоту. Элдин знал, что призраки могут подражать голосам людей, поэтому, когда он услышал человеческий голос, он не оглянулся и продолжал идти, опустив голову. Но когда голос повторился совсем близко, Элдин замедлил шаги и поднял лицо. Ему навстречу шёл человек, одетый в лохмотья и сильно исхудавший. Элдин понял, что перед ним был не призрак, а человек, лишившийся рассудка. Сумасшедший шёл к Элдину, вытянув руки, пошатываясь и что-то бормоча. Смотрел он себе под ноги, но словно, почувствовав, что он не один, остановился и посмотрел на Элдина. Его мутный взгляд блуждал, но он, кажется, увидел Элдина. Несчастный забормотал громче, стал делать движения руками, словно пытаясь оттолкнуть возникшее перед ним видение. Элдин отступил на несколько шагов. Безумец, поняв видимо, что перед ним не призрак, а живой человек, всплеснув руками, вскричал:
– Бесполезно!.. Бесполезно!.. Идти вперёд, стремиться… Куда стремиться?.. Кругом тьма и смерть!.. Тьма и смерть… Не зачем идти, не зачем… Отсюда нет выхода… Отец! Где мой отец?! Кто ты? Ты не мой отец. Уходи!.. Идти не зачем… Некуда идти… Зачем идти?.. Везде тьма… Везде…
Эти крики перешли в бессвязное бормотание и протяжные стоны, среди которых Элдин различал всё те же слова:
– Отец… Бесполезно идти. Везде тьма… Остаться… Не ходить…
Неожиданно безумец захохотал. Элдин долго ещё не мог забыть этот хриплый безрадостный хохот. Казалось, в этом жутком хохоте слышалась и насмешка, и упрёк, и какая-то неизъяснимая горечь. Эти звуки не были похожи на человеческий смех. Голос безумца надрывался, от того смех казался хриплым. Слыша этот хохот, Элдину было и жутко и от всего сердца жаль этого несчастного человека. Размахивая руками, безумец прерывал свой хохот громкими непонятными восклицаниями. Элдин не решался пройти мимо него, боясь, как бы безумец не напал на него. Элдин стоял, глядя на этого несчастного человека, и сердце его холодело при мысли, что и он может вскоре стать таким же. Безумец перестал хохотать и, вытянув руки, шатаясь, побрёл прочь, уже не обращая внимания на стоящего без движения Элдина.
Элдин пошёл дальше, думая о том, кем мог быть этот несчастный. Может, он был воином и сражался за свободу своей страны или, бедным землепашцем или знатным горожанином? Да кем бы он ни был, он никогда не сможет стать прежним. Если даже он выберется к людям до того, как погибнет в этой проклятой пустыне, то его вряд ли можно будет исцелить до конца.
«Он утратил разум по воле тёмных сил. Люди, служащие тьме способны лишь уничтожать всё светлое доброе. Неужели невозможно уничтожить зло? Неужели невозможно сделать так, чтобы никогда не было войн, люди не знали страданий и всегда помогали друг другу, и созидали вместо того, чтобы разрушать?.. А что ждёт нас? Сможем ли мы победить в грядущей битве? А если не сможем, что же тогда?..»
Но тут он вспомнил слова, сказанные ему Бернаром, когда он три недели назад покидал лагерь своих друзей: «Если бы мы знали, что нас ждёт, то тогда, наверное, можно было бы изменить многое. Всегда надо надеяться». Вспомнив эти слова, ему стало легче, наверное, потому что он вспомнил друга. Элдин ускорил шаги и подумал:
«Почему это я вдруг загрустил? Всё будет в порядке. Меня ждут друзья, и мы обязательно встретимся».
Вконец Элдин совсем выбился из сил, когда вдруг заметил впереди спасительный свет. Закричав от радости, он бросился на этот желанный свет и, наконец, выбежал на освещённый ярким жарким солнцем песчаный берег морского залива.
В первое мгновение яркий солнечный свет, шум прибоя и крики чаек ошеломили его, но, едва опомнившись, он пошёл было вдоль берега, но усталость сморила его. Он понял, что, если не передохнёт, не сможет сделать ни шага. Он подошёл к воде, лёг на песок и закрыл глаза. Мысли стали путаться, и он заснул.
Спал он крепко и проснулся, когда солнце клонилось к горизонту.
Порывисто вскочив на ноги, Элдин быстро зашагал по песку вдоль берега. По его расчётам, Эстор должен встретить его примерно через сутки, И Элдин решил не терять понапрасну время.
Солнце стремительно погружалось в спокойное море, бросая на воду красные прощальные блики заката. Лёгкий вечерний бриз подул с моря. На побережье стало заметно прохладнее. Всё вокруг медленно, но неуклонно окутывалось покрывалом чудной южной ночи. Элдин быстро шёл по берегу залива, слушая, как тихо плещутся волны, резкие крики последних чаек, прислушивался к шороху песка и мелкой гальки под своими ногами, вдыхал запах морских водорослей и думал, что никогда ещё в жизни не видел такой красоты.
«У нас на севере звёзды не такие, как здесь», – подумал он, смотря на появляющиеся на небе золотые огоньки крупных звёзд, которых с каждым мгновением становилось всё больше и которые, переливались, точно драгоценные камни. Стрёкот ночных сверчков, запах моря, тихий плеск волн и шуршание гальки, всё кругом, казалось, дышит умиротворённостью и безмятежным покоем. Элдин забыл все те часы, проведённые в неволе, забыл и свои унижения, и недавний мертвенный холод и беспросветный мрак чёрных пустынь. Душа его пела, и не хотелось думать ни о грядущей битве, ни о чём дурном, хотелось лишь мечтать о предстоящей радостной встрече с друзьями да наслаждаться чудесной звёздной ночью.
Элдин проспал крепким здоровым сном часов шесть и теперь шёл бодро и весело, и не думая о сне.
Но всё когда-нибудь кончается. Вот и эта Прекрасная ночь закончилась. Настал рассвет. На востоке небо порозовело. И вот из розоватой дымки появился первый луч величественного солнца. Он коснулся спокойных вод залива, и залив окрасился нежными розоватыми красками. Когда диск величественного дневного светила в ореоле лучей показался над далёким горизонтом, вся поверхность залива засверкала, как волшебное зеркало.
Элдин остановился, залюбовавшись восходом. Но долго любоваться ему было некогда. Ему нужно было, как можно больше пройти до того, как солнце поднимется к зениту. И он пошёл дальше, но так как шёл он прямо на восток, яркое солнце слепило глаза, и ему невольно приходилось замедлять движение.
День постепенно вступал в свои права. На смену утренней прохладе пришла полуденная жара. Элдин скинул плащ и с ожесточением отбросил его в сторону, также он избавился от тяжёлого меча, меча, омытого кровью тех, кому суждено было погибнуть от руки палача, решив, что тот ему здесь в пустыне не понадобится. Теперь он изнемогал от жажды и полуденной жары. Не выдержав мучавшей его жажды, он попытался было пить морскую воду. Ему показалось, что влага на несколько минут утолила жажду, но вскоре привкус солёной горьковатой воды лишь усилил её. Вид широкой полосы тёмно-синей морской воды, теперь не радовал Элдина, а словно дразнил его. Он старался не глядеть на воду, но это было нелегко. Помимо воли взгляд его падал на синий простор залива. В довершении всего Элдин почувствовал, что раны его на спине начали кровоточить.