Брак на выживание

Я ведь сразу назвалась, и они пропустили фамилию мимо ушей. Кем я тогда была для них? Всего лишь жертвой, которая жалко пытается отпугнуть обидчиков. Зато теперь затряслись, узрев воочию всю мою, кхм, мощь.

– Сам знаю, – огрызнулся его осторожный приятель. – Блэкморы, Блэкуорты…

– И еще десять семей, – закончила я почти весело. И тут же, спохватившись, приняла надменный вид. – Так что, хотите залаять, как этот ваш… Пит? Или вам больше нравится мяукать? Хотите остаток жизни воровать сметану из погреба?

– Кто ж его пустит к сметане? – громко фыркнул еще один голос, уже хорошо мне знакомый. – Он же, ик, беспородный! Пусть крыс ловит.

Я подняла взгляд – и до боли прикусила губу. Барта было не узнать. Вместо призрачного мужчины над мостовой висело сине-серебристое облачко, колышущееся на сквозняке, и громко икало.

Несчастный старик за его спиной хлопал глазами и испуганно оглядывался. У громилы в коричневом отпала челюсть и вылезли из орбит глаза, а рыжий обеими руками вцепился в ограду – не то готовясь ее форсировать, не то боясь, что его не удержат ноги.

Это был мой шанс! И пока все отвлеклись на Барта, я с силой пнула каблуком куда-то назад и отскочила в сторону.

– Ты!.. – Нападающий взвыл, выронил нож и схватился за ушибленную голень.

Его громила-дружок кинулся было ко мне… и чуть не споткнулся, когда улицу перед ним перегородило полупрозрачное синее облако.

– Шали-и-ишь! – протянул Барт с укоризной и покачал невесть откуда извлеченной… скалкой! Голос его сделался скрипучим, старушечьим: – Вот я тебя, стервец! Балбес! Пьянь подзаборная!

С каждым ругательством призрак охаживал громилу скалкой по плечам и груди, и тот вздрагивал, будто вправду чувствуя все удары. Остальные застыли с открытыми ртами, боясь вздохнуть. Третий, с зубочисткой, скорчился в неудобной позе, позабыв об ушибленной ноге.

Старик вдруг поднял голову и забормотал тоненько и просительно:

– Ми-и-илая, ну не сердись, я совсем немножечко выпил! Уже иду!

И как был, на четвереньках, кинулся к призраку. Тот совсем уж пьяно колыхнулся – неужели от старика захмелел? – и шикнул:

– Что, зенки уже залил? А семья побоку?!

Старик сглотнул, широко неискренне улыбнулся и залебезил:

– Бэт, милая моя! Ты такая красотка!

Для рыжего это оказалось чересчур. Он вдруг всхлипнул – глаза его стали стеклянными от страха – и без чувств осел на землю.

– Э-э-э, – протянул заводила, мелко дрожа. – Мы того, пойдем, да?

– Идите, – разрешила я высокомерно и скорчила мину «темному магу не до вас, ничтожных».

Именно такое лицо сделал Ричард, когда вскоре после свадьбы я посмела вторгнуться в святая святых – его домашнюю лабораторию по какому-то срочному делу. Муж отчитал меня так, что после я и думать не смела зайти в его апартаменты.

Подействовало. Униженно сгорбившись, громила пробормотал что-то благодарственное и, прихватив беспамятного приятеля на закорки, попятился прочь. Следом, прихрамывая, двинулся тип с зубочисткой, таща на буксире что-то бормочущего старика, который все порывался вернуться к своей «благоверной». Это сколько же нужно выпить, чтобы принять серо-синее облачко за свою усопшую супругу? Или он жену по ругани и скалке опознавал? Должно быть, Барт сроднился со стариком, пока был в его шкуре, вот и нахватался.

Я наблюдала за ними, старательно сохраняя на лице то же спесивое выражение.

Уже отдалившись на безопасное расстояние, громила остановился, подумал немного и обернулся ко мне.

– Леди ведьма, а вы того, подарочек нам сделать не хотите?

Барт захохотал, а я на мгновение потеряла дар речи.

– Что?! – вышло несколько пискляво, и я закашлялась, пытаясь вернуть нормальный голос.

– Ну так подарочек, – осмелел громила, переминаясь с ноги на ногу. – Говорят, ведьмы иногда, того, за хорошее поведение…

И заискивающе улыбнулся.

– Идиот, – прокомментировал осторожный третий подельник, благоразумно не показываясь мне на глаза.

Резко оклемавшийся рыжий взбрыкнул ногами и завозился, пытаясь отползти с линии удара.

– Ну я же… того! – занервничавший громила снова попятился. – Мы же того, шутковали. Мы ж ничего плохого… Выпивши мы…

Меня взяло зло. Напугали до полусмерти, едва не надругались – и все это шуточки?! И под хихиканье пьяного (бывает же?) призрака я сжала гребень. На мгновение мне показалось, что кончики его зубьев, испачканные кровью громилы, тускло блеснули.

– Пошутили, значит? – прошипела я, кипя от ярости. От желания метнуть гребень в лоб громиле меня остановило лишь понимание полной безнадежности этой затеи. Разве у меня хватит на такое сил? Поэтому я крикнула в сердцах: – Чтобы вы больше в жизни хмельного в рот не взяли!..

Запнулась, подыскивая слова… и тут с зубцов гребня вдруг ударила ветвистая синяя молния. Угодила она громиле прямо в лоб, а невезучего рыжего поразила в пятую точку. Рыжий взвизгнул, громила свел глаза к переносице и покачнулся.

– Братцы, бежим! – рявкнул им третий. – Пока она нас не…

Что «не» – неизвестно. От пьяной компании остались лишь затихающий топот и тихий скулеж.

– Ну ты и грозна! – хихикнул призрак. – Ве-э-эдьма!..

– Мистер Крэддок, – сказала я сердито. – Извольте объяснить, что за непонятный артефакт вы мне подсунули!

Облако шустро собралось в подтянутую мужскую фигуру, и призрак поковырял пальцем в ухе.

– Кажется, пять минут назад ты называла меня по имени и на «ты».

– Это была вынужденная мера! Исключительно для достоверности.

– А что, натурально вышло, – покивал призрак, гнусно подхихикивая. – Должен тебе сказать, вы с муженьком прямо два сапога пара.

– Не переводите разговор. – Я огляделась в поисках своих брошенных вещей. Ридикюль валялся под фонарем, а запылившийся узелок рядом смотрелся совсем уж жалко.

– Гребень как гребень, – пожал плечами мистер Крэддок, отлетая в сторону. – Мне, знаешь ли, не до его изучения было.

– Вас им убили, – напомнила я, понимая, что он темнит.

– Точно! – прищелкнул пальцами он. – Считай, крови моей напился, а теперь ты этого типа оцарапала. Видать, что-то там сработало… Короче, ты тут ночевать собралась, что ли?

Объяснение было по-своему разумным, но… впрочем, пусть его. Есть более срочные заботы.

Под насмешливым взглядом призрака я подобрала свои пожитки, завернула гребень в носовой платок и с немалым облегчением убрала его с глаз долой. Казалось, рубины на нем стали ярче, и от этого по спине пробежал холодок. О чем же умалчивает вредный покойник?

Больше на этой мрачной улице делать мне было нечего, и я пошла прочь, все ускоряя и ускоряя шаг. Меня бил озноб, и быстрой ходьбой я пыталась согреться, но тщетно. Призрак колыхался впереди, словно бумажный фонарик.

Мрачные дома вокруг походили на театральную декорацию к какой-нибудь трагической пьесе. В пыли начали появляться частые кляксы. Кап, кап, кап. Крупные дождевые капли падали все чаще, грозя вскорости превратиться в полноценный ливень.

– Проклятье! – выругался призрак, подлетая ко мне, и с неподдельным беспокойством заглянул в лицо. – Эми, ты как? Держишься?

Я обессиленно кивнула. Последняя стычка выпила из меня остатки бодрости.

– Х-холодно, – пожаловалась я, стуча зубами.

– Эй, да ты совсем плоха, – встревожился призрак, «пощупав» мой лоб. – Я тебя сейчас немного подлечу, но потом тебе надо хорошенько поесть и отдохнуть. Слышишь?

Я снова кивнула, прикрыла глаза и даже не вздрогнула, когда на виски легли вполне осязаемые ледяные пальцы. Сразу стало легче, как будто холодок от рук призрака остудил мой горящий лоб.

Не знаю, что он сделал, но через минуту я почувствовала прилив сил, словно после чашки хорошего кофе.

– Спасибо, – сказала я искренне, открывая глаза. – Мне намного лучше.

– Надо отдохнуть, – напомнил призрак тоном заботливой нянюшки. – Тебе вообще есть куда пойти?

Я немного подумала, благо теперь это давалось легче. Гостиницы отпадали, там у одинокой леди, постучавшейся среди ночи, непременно спросят документы, а увидев пометку о браке, тут же сообщат мужу. Не годится.