Страница 28 из 30
И ничего на это ему старшие братья не ответили. Тогда забрался он на верхушку очень высокого дерева и начал осматривать окрестности. И только он на дерево забрался, поднялась жуткая буря – уж такая, что всем бурям буря, и встречные деревья, даже самые могучие, валит она, как тростинки. Смотрит Тан-батыр на эту жуткую бурю и думает: «Может, это как раз та самая жуткая буря, которая падишаховых дочек унесла?» Через какое-то время собралась эта буря в одном месте, словно огромный ураганный узел страшного вида, покружилась, погремела и застыла на вершине высокой горы. И опять там завыла, забушевала и обратилась в нечто ужасное – обернулась чудовищным дивом. Обернувшись же дивом-чудовищем, скрылась в некоей громадной дыре, расположенной на склоне горы.
Спустился тут Тан-батыр быстренько с дерева и нашел дыру, в которой давешний див исчез. Это была громаднейшая дыра. Схватил Тан-батыр внушительных размеров валун и заткнул им дыру как пробкой. И побежал братьев будить. А братья у него такие люди, что спешить не любят. Встали они не спеша, доели рыбу, Тан-батыром приготовленную, и, только насытившись, отправились к той дыре.
– Вот в этой дыре он скрылся, и, если мы хотим за ним последовать, надо поначалу камень убрать, – говорит Тан-батыр.
Хватается Кич-батыр за валун: не тут-то было. Тен-батыр налег – тоже дело с места не сдвинулось. После чего берет Тан-батыр этот валунище и швыряет далеко в сторону – только он и покатился под откос. Говорит Тан-батыр своим братьям:
– Надо кому-нибудь из нас в эту дыру спуститься и дива отыскать: может, он и украл падишаховых-то дочек?
Подумали, посоветовались братья, а посоветовавшись, пошли в лес и стали лыко драть. Из того лыка начали они плести канат.
Три дня и три ночи плетут канат невероятной длины и весьма толстый. Обвязав одним концом Кич-батыра, опускают его в дыру. Спускается вниз Кич-батыр с утра до вечера и затемно уже дергает снизу за канат: поднимайте, мол. Вытаскивают его младшие братья из дыры.
– Дна не достиг, потому как канат очень короток, – рассказывает им Кич-батыр.
И еще сутки они канат доплетают. Теперь уже Тен-батыра, канатом обвязав, опускают в дыру. Ждут-пождут – никаких известий. На исходе других суток дергает Тен-батыр снизу: поднимайте, мол. И его вытаскивают наружу.
– Очень там глубоко, дна не достичь, канат короток, – говорит Тен-батыр.
После чего садятся они и две ночи и два дня подряд канат доплетают. Удлинив его таким образом весьма изрядно, обвязывают одним концом Тан-батыра. Перед тем как в эту горную дыру полезть говорит Тан-батыр своим старшим братьям:
– Если не смогу в скором времени возвернуться, ждите меня ровно один год. Если и через год не появлюсь, дольше не ожидайте, а ступайте своей дорогой.
Сказав такие слова, Тан-батыр этот с братьями прощается и в дыру прыгает.
Ладно, пускай старшие братья возле дыры пока остаются, а мы за младшим последуем.
…Вот спускается он, спускается, и сколько бы ни спускался, а дна все нет, и опять канат короток. Не хочется ему подниматься – жалко, что зря труды пропадают. Схватил Тан-батыр свою саблю да канат и перерубил! Летит он вниз, долго летит, а потом как ударится обо что-то твердое! Чуть было насмерть не убился. Пролежал, однако, суток трое, потом очнулся. Встал и пошел потихоньку. Идет себе, продвигается, и встречается ему на пути Мышь. Встрепенулась та Мышь один разок всего и человеком обернулась.
– Здорово, Тан-батыр, ты чего здесь бродишь?
– Вот, – говорит Тан-батыр, – спустился я сюда в поисках одного дива, да здесь не ведаю, куда идти, и выбраться отсюда не могу.
Мышь говорит:
– Этот див обманул вас. У вас аркан и в первый раз до дна достал, только див то дно пониже опустил, вот вы и промахнулись. А теперь ты очень глубоко находишься, нипочем не выберешься без моей помощи.
Озадачился тут, конечно, Тан-батыр, а Мышь ему говорит:
– Дам я тебе четыре полка мышиных солдат: они будут землю подкапывать, а ты утаптывай, так наверх и поднимешься. Поднимут они тебя до одной тропинки. По той тропе пойдешь вперед и семь дней, семь ночей будешь идти в полной темноте. Не бойся. И приведет тебя та тропа к семи чугунным воротам: если сумеешь сквозь них пробиться – белый свет увидишь. Не пройдешь ворота, тяжко тебе придется, Тан-батыр. Когда на белый свет выйдешь – увидишь еще одну тропинку, по ней и пойдешь. По истечении семи суток выведет тебя тропинка к некоему дворцу.
Проговорила все это Мышь, встрепенулась еще разок, в свой прежний облик вернулась и пропала.
Вот начал Тан-батыр с помощью четырех мышиных полков наверх подыматься. Очень долго это все продолжалось, но достиг он указанной ему тропинки. И перед ним оказались семь чугунных ворот. Как увидел их Тан-батыр, поднял тотчас свою тяжелую палицу и как вдарит по первым воротам! Так они и рассыпались. Сокрушил он все семь чугунных ворот и на белый свет выбрался. Чем дальше уходит Тан-батыр от развалин, тем светлее становится. После семи суток пути увидел он перед собой нечто, с виду смахивающее на огромный кирпич, и тоже красного цвета. Приближается он и замечает, что и на самом деле – перед ним огромный кирпич. А на кирпиче, оседлав медного коня, возвышается некий стражник, в медные доспехи облаченный.
– Эй, сын человечий, – окликает стражник, – ты бы уносил отсюда ноги, пока живой. Заблудился ты или по ошибке сюда попал, не знаю, но вернется домой див-падишах – сожрет тебя за милую душу.
Отвечает джигит:
– Он меня съест или я ему хвост накручу, это еще неизвестно. Мне сейчас не до того, впрочем, потому как я сам очень проголодался. Тащи-ка ты лучше мне поесть, да поживее!..
– Нет у меня ничего, кроме приготовленных для самого хозяина одной туши быка, одной печи хлеба да одной бочки кислого питья. А тебя и покормить нечем.
Говорит джигит:
– Ну ничего, мне пока и перечисленного хватит, а хозяину твоему больше ни есть, ни пить не придется.
После чего сошел тот человек с медной лошади и доспехи медные скинул. Оказалось, девушка это, а не мужчина. Сготовила она джигиту поесть, умял Тан-батыр все подчистую и спать захотел. Начал перед сном девицу расспрашивать:
– А когда див домой вернется?
– Завтра поутру вон по тому медному мосту проезжать будет, – отвечает девица.
Джигит говорит:
– Вот тебе шило, как наступит время диву домой возвращаться, ты меня этим шилом кольни как следует, я и проснусь.
Сказал он это и спать завалился. Вот теперь утро настает, и диву уж скоро подъезжать – стала девица будить Тан-батыра. Не получается у нее. Шилом кольнуть не решается, а не разбудить тоже нехорошо. Все ж таки начала она его трясти со всей силы, проснулся Тан-батыр, вскакивает:
– Эх, – говорит, – надо было кольнуть шилом-то, я бы тогда раскалился не на шутку.
Идет Тан-батыр и под мостом медным, на который ему девица указала, прячется. Вот в какой-то миг поднимается буря: то див к мосту подъезжает. Поначалу собака его подбежала к мосту да завыла вдруг, затявкала жалобно и к хозяину метнулась. Заносит див плетку, собаку ругает и въезжает на коне своем на медный мост. Только въехал, вдруг застыл его конь как вкопанный. Впал див в ярость, коня плеткой хлещет:
– Чего ты боишься? Или думаешь, что Тан-батыр здесь объявился? Да он еще, верно, и на свет не появился!
Только див проговорил, а Тан-батыр тут как тут, из-под моста вылез:
– Тан-батыр и на свет появился, и здесь уж объявился!
– Объявился-то объявился, – говорит див, – да не больно ты ростом велик против ожидания: два раза откусить, один раз проглотить – вот и всех дел.
Тан-батыр отвечает:
– И ерш невелик, да колюч сильно: как бы не подавиться!
Див на это:
– Ладно, ты лишнего не болтай! Тягаться станем или бороться начнем?
– Дядя твой пусть тягается, а мы бороться будем.
И начинают они бороться, и так долго один другого одолеть не может, что вся земля у них под ногами обращается в сплошные ямы да рытвины. Однако у дива силы уже на исходе. И в этот миг поднимает его Тан-батыр высоко в воздух, хряпает об землю да, саблю свою острую взметнув, рубит на куски, из которых поленницу складывает. После чего садится на дивова коня и скачет в его медный дворец. Давешний страж выбегает ему навстречу: