Страница 68 из 84
Он спустил бретельки моего платья вниз по плечам, поймав мои руки в ловушку, и зарылся лицом в мою обнаженную грудь. Я ахнула и выгнула спину дугой. Его губы нашли мой сосок. Я закрыла глаза, наслаждаясь каждым восхитительным моментом. Его зубы задели чувствительный пучок нервов, его горячий язык попробовал меня на вкус, и он начал сосать, посылая крошечный электрический разряд через меня. Я застонала. Я хотела заняться с ним любовью, и я хотела, чтобы это было потрясающе, чтобы он остался со мной навсегда.
— Angelo mio, — прошептал Алессандро отрывисто и резко. — Ты так прекрасна.
Я открыла глаза и увидела, что край моих перьев светится тогда, как его магия кружится вокруг нас. Я сидела на столешнице, восхитительно полуобнаженная, и мои крылья были расправлены и широко распростерты над плечами. Каждое люминесцентное перо было у основания темно-зеленого цвета и становилось ярче, как воды Эгейского моря становятся светлее по мере того, как человек поднимается из глубинного погружения. Вначале они были изумрудными, затем травянисто-зелеными, потом бирюзовыми, пока, наконец, на кончиках они не засияли сверкающим золотом.
Мои крылья были расправлены.
Реальность ударила меня холодным, твердым кулаком. Я резко отпрянула и оттолкнула его.
— Что, где? — Алессандро резко обернулся, насторожившись и высматривая угрозу.
Моя магия была повсюду вокруг него. Я его потеряла. Теперь это имело смысл. Иначе с чего бы ему вдруг захотелось заняться со мной любовью в коридоре, а потом целовать так, словно от этого зависела его жизнь? О Боже, что же я наделала?
— Прости, мне очень жаль…
— Из-за чего ты просишь прощения?
— Нам надо идти. — Паника вцепилась в меня когтями, разрывая изнутри на части. Я разрушила его жизнь. — Я должна тебя осушить. Нам надо…
— Мне не надо осушаться.
— Ты ничего не понимаешь. Я не хотела этого делать. Нам надо все исправить.
Он схватил меня за плечи и заглянул в глаза.
— Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Твоя магия на меня не действует. Я уже очарован тобой.
Он зашел слишком далеко. Он говорил чепуху.
— Ну, конечно же, это так.
Я обернулась. Куда же, черт возьми, он делся?
— Все хорошо, все будет хорошо, я все исправлю.
— Что ты ищешь?
— Мой клатч. У меня там есть мел. — Даже если я начерчу круг, это займет целую вечность, чтобы осушить его. Он был до смешного могущественным Превосходным. У меня может закончиться магия раньше, чем у него, и тогда это не сработает.
— Что надо сделать? — спросил он. — Может, мне надо остаться здесь, или отойти в сторону, и просто подождать? Сделает ли это тебя счастливой?
— Да, стой здесь и не двигайся. Это сделает меня очень счастливой.
— Не двигаться. Понял.
Он подхватил свой пиджак с кафельного пола и вышел. Моя магия плакала в трауре.
Я осталась одна в туалетной комнате. Сидя на столешнице с раковинами. Из труб доносился шум льющейся воды.
Он просто ушел от меня. Ни один человек, которого я обольщала, не смог бы этого сделать.
Это было уже слишком. Я никак не могла это переварить.
Я посмотрела на себя в зеркало. Моя шея покраснела. По моей коже от губ тянулись пятна помады.
Вдалеке громкий звон колокольчика возвестил об окончании антракта. Я снова натянула платье на грудь, спрыгнула со столешницы и принялась лихорадочно искать свой клатч. Я положила туда пудреницу и губную помаду, и мне нужно было снова привести себя в приличный вид.
Я выскользнула из туалетной комнаты. Моя шея снова приобрела нейтральный оттенок, волосы были уложены, губы подкрашены помадой, и больше ничего. Алессандро был полностью одет. Мы бросились по коридору в фойе.
— Этого не было, — сказала я ему.
— О, это было. Остановка показалась мне самой тяжелой чертовой вещью, которую я должен был сделать в своей жизни. Теперь борьба с Бенедиктом станет легким ветерком.
— Нет, этого не было, и мы не будем говорить об этом.
— Мы еще поговорим об этом. Сегодня вечером. Моя комната, твоя комната, везде, где мы сможем найти немного уединения.
Уединение было последней вещью, в которой мы нуждались.
Мы дошли до конца коридора. Вот-вот должен был начаться второй акт представления. Алессандро подвел меня к столу. Кристал сидела за своим столиком с очередным бокалом шампанского.
— Я как раз собирался послать поисковую группу, — сказал Линус.
— Все в порядке, — успокоил его Алессандро, — мы нашли дорогу назад.
Пары акробатов в серебристых костюмах поднялись на трапецию под звуки навязчивой музыки. На сцену вышла сопрано певица. Она была примерно ровесницей моей матери, красивая чернокожая женщина в блестящем золотом костюме, который подчеркивал ее смуглую кожу. Ее блестящие темные волосы ниспадали на спину каскадом локонов и золотых драгоценностей. Она запрокинула голову и начала петь, ее кристально-чистый голос поднимался к потолку, и в нем чувствовалась какая-то глубоко скрытая эмоция, которую я не могла определить. Все остановилось. Мадам Трапеция пела от всего сердца, выплескивая эмоции, как будто она раскрывала себя для нас. Мне пришлось бороться, чтобы не расплакаться.
Алессандро накрыл мою руку своей. Мне следовало бы отстраниться, но я этого не сделала. Я не знала, смогу ли я освободить его от того, что заставило его пойти на убийства. Я так сильно, как могла, хотела бы постараться помочь ему. Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. У нас было задание, поэтому я слушала лучшую певицу, которую когда-либо слышала в своей жизни, а единственный мужчина, которого я хотела во всей вселенной, сидел рядом и держал меня за руку. Что бы ни случилось потом, у меня всегда будет этот момент.
Последние ноты арии смолкли. Песня закончилась. Всепоглощающая печаль охватила меня. Мы все зааплодировали, Мадам Трапеция поклонилась, и зажегся свет.
Подошел официант, чтобы убрать наши тарелки, и запнулся, сбитый с толку тем, что я ничего не съела. Из динамиков полилась новая живая мелодия.
— Потанцуй со мной, — попросил Алессандро.
Я вложила свою руку в его, и мы направились к сцене. Он положил руку мне на спину, и мы закачались среди других пар. Я взяла достаточно уроков танцев, чтобы не смущаться, но никто вокруг нас не делал ничего особенного или сложного. Двигаться в парах, казалось, было вполне приемлемо.
Алессандро двигался с определенной целью, медленно, но неотвратимо приближая нас к столику Кристал.
— Что ты делаешь? — пробормотала я.
— Пока еще не знаю.
— Замечательно.
— Вероятно, так оно и будет.
Смирение, имя твое Алессандро.
— У тебя всегда был иммунитет?
— Нет. Ты же ударила меня своей магией на испытаниях. Твоя магия была мне незнакома. Но я пришел в себя. Если ты спрашиваешь, притворялся ли я ради тебя тогда, то нет, я этого не делал.
— Тогда что было потом, когда ты приехал повидать меня?
— Тогда я просто хотел узнать тебя получше. После того, как я получил приглашение на твои испытания, я искал тебя в «Инстаграме». Я посчитал тебя симпатичной. Я подписался на тебя, но ты удалила свой аккаунт. Я был заинтригован. А потом я пришел пригласить тебя покататься, а ты натравила на меня копов.
— Я думала, что ты зачарован.
— Понял уже. Ты пыталась спасти меня от самой себя. Это было восхитительно. Почти так же восхитительно, как видеть, как ты преследуешь Конвея по коридору.
Я подавила желание зарычать.
— Знаешь, а ведь ты права. — Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал мои пальцы. — Я очарован.
Мое лицо пылало огнем.
— Прекрати.
— Никогда.
Мы уже почти приблизились к столику Кристал. Розовый румянец окрасил ее щеки. Ее глаза блестели, а движения, когда она наклонилась, чтобы послушать молодого, привлекательного Превосходного аквакинетика были явно осторожными. Настолько оживленной я не видела ее за весь вечер. Кристал, казалось, страдала сильной боязнью общения, и она справлялась с этим, напиваясь. Быть королевой сарказма в сети было легко. Настоящая жизнь — это совсем другая война.