Страница 53 из 84
— Так как же мне это исправить? — спросил Рагнар с мрачным лицом.
— Остаться живым, — ответил Алессандро. — Враг пытается убить тебя и твою сестру. Если ты выживешь, то победишь.
Рагнар отрицательно покачал головой.
— Этого недостаточно.
— Пока этого достаточно, — сказала я ему.
— А что ты хочешь делать? — Алессандро наклонился ближе к мальчику. — Ты хочешь пойти и убить тех, кто убил твою мать?
— Да!
— Ты не можешь… пока еще нет. Ты умрешь, а они победят. Это тоже часть взрослой жизни — взрослые принимают установленные рамки.
— Я прекрасно справился, — выдавил Рагнар сквозь стиснутые зубы.
Алессандро посмотрел на трупы.
— Их лица говорят мне, что твоя сестра была слишком увлечена тем, чтобы заставить страдать своих врагов. А вон тот след рвоты говорит мне, что ты колебался. Сначала ты вызвал у них тошноту. Трудно было убить их?
В левом глазу Рагнара набухла слеза. Он смахнул ее, его лицо превратилось в застывшую маску.
— Не стыдись, — сказал ему Алессандро. — Это нормально. Вот что отличает нас от них. Это должно быть трудно. Убить другого человека — это самое трудное, что ты когда-либо делаешь. Но чтобы сражаться в этой войне, убийства должны быть мгновенными. Любое колебание дает твоему врагу возможность покончить с тобой. Если ты умрешь, они победят. Признайся себе, что ты колеблешься. Не вступай в бой без крайней необходимости. Помни о том, что должен сделать. Ты должен это пережить.
— Для чего? — Рагнар уставился на трупы.
— Чтобы тренироваться и практиковаться, и быть уверенным, что в следующий раз, когда кто-то придет за твоей семьей, ты будешь готов. Твои сестры будут нуждаться в тебе.
Рагнар спрыгнул со стола и пошел на склад.
— Сурово, — сказала я.
— Именно это ему сейчас и нужно. Поверь мне, — сказал Алессандро. — Если у него есть цель, то это заставит его смотреть вперед. Мысли о том, что уже произошло, и о том, что он мог бы с этим сделать, просто сведут его с ума.
Он встал и пошел прочь. Я в последний раз окинула взглядом улицу, полную трупов, и пошла на склад к теплому свету и звукам моей семьи.
Нам потребовалось полчаса, чтобы успокоить Руну. В конце концов, мама дала ей снотворное. Руна выпила его вместе с чаем и уснула за кухонным столом. Берн отнес ее в комнату. Леон взял Рагнара и два пива в «Хижину зла», чтобы проверить свою игровую приставку. Я не видела Харта. Он определенно был где-то поблизости, наблюдал, изучал местность и отдавал распоряжения, и мама уже разговаривала с ним. Я увижу его завтра. Меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы я путалась под ногами.
Тень вела себя так, словно меня не было уже лет сто. Она встала на задние лапы, оцарапав мне бедро. Она издавала тихие, счастливые собачьи звуки и так сильно виляла хвостом, что было удивительно, как он не отвалился. Она также следовала за мной, куда бы я ни пошла. Я вытащила кости Лоуренса из машины, сложила их в пластиковый контейнер и отнесла в гараж, а она умудрилась дважды подставить мне подножку.
Бабуля Фрида обернулась при нашем приближении. Ее глаза сузились.
— Девочка, ты вся изранена.
Я рассчитывала, что все будут слишком заняты, чтобы заметить это. Оставила это бабуле, чтобы она нацелилась на мои царапины, как самонаводящаяся ракета.
— Да просто одежда порвалась.
Бабуля Фрида подняла палец и направила его на меня.
— Рваная рана. Царапина. Прокол. Несколько проколов. Вырван клок волос.
Я уронила контейнер и схватилась за волосы.
— Где?
Бабуля протянула руку и коснулась левой стороны моей головы.
— Вот здесь. У тебя идет кровь, и ты выглядишь так, словно прошла через мясорубку. — Она сморщила нос и шмыгнула носом. — И от тебя воняет бензином и дымом. А твоя мать тебя видела?
— У мамы дел по горло. Я просто приму душ…
— Сними эту тряпку и сядь. — Бабуля Фрида указала на табуретку.
Я бросила порванный плащ на пол и села. Бабуля Фрида окинула меня быстрым взглядом и потянулась за аптечкой первой помощи.
В жизни бывали моменты, когда алкоголь действительно причинял боль.
— Вообще-то было доказано, что обработка ран спиртом замедляет заживление. Промывка физраствором намного лучше. Ай, ай, ай!
— Физраствор — это для твоих глаз. Алкоголь нужен для того, чтобы вытягивать скопившуюся слизь из проколов в твоей коже. Будь большой девочкой, и дело с концом.
Ай.
К тому времени, когда я рассказала ей всю историю, и мои раны были обработаны, мне казалось, что у меня не осталось кожи. Вернее, у меня была кожа, но она вся горела огнем.
— И где теперь твой итальянец?
— В старом здании пожарной части. Он не мой.
Бабуля Фрида усмехнулась.
— Я думаю, вырез «лодочка».
— Что?
— Должен быть у твоего свадебного платья. Тебе бы это очень пошло.
— Бабуля!
Бабуля Фрида нетерпеливо потерла руки.
— Я никогда не отменяла подписку на журнал «Невесты».
Я спрыгнула с табурета.
— Я не собираюсь сидеть здесь и слушать все это.
Бабуля Фрида обняла меня. Меня окутал знакомый запах машинного масла и пороха.
— Ты отлично справляешься, милая. Я знаю, ты думаешь, что никто этого не замечает, но мы замечаем. А теперь иди и прими душ.
Я обняла ее в ответ и пошла к двери.
— А что ты хочешь, чтобы я сделала с твоим контейнером? — Она указала на пластиковый гроб Лоуренса.
— Не могла бы ты запереть его в сейфе для сохранности? Не открывай его.
— Будет сделано, — пообещала бабуля.
Я прокралась наверх в свою комнату, пока мама тоже не заметила мои проколы, прошла в ванную, сняла порванную одежду и встала под душ. Я даже не посмотрела на себя в зеркало. Острая боль от открытых порезов дала мне точно знать, где я была ранена.
Тень приняла на себя преданное бдение за дверью душевой кабины.
Горячая вода ударила в меня, посылая новый импульс боли через мои раны. Я вскрикнула и съежилась. Мытье тела — это полный отстой.
Комочки полупрозрачной жучиной сукровицы брызнули на кафельный пол душевой кабины. Я коснулась своих волос. Это было все равно, что засунуть пальцы в наполовину приготовленное желе. Я налила слишком много шампуня на ладошку и начала втирать его в волосы.
Завтра мне предстояло встретиться с Хартом и выяснить, во сколько нам обойдется наша новая система безопасности, и где мы возьмем на нее деньги. У меня было довольно хорошее представление о том, как быстро снять наличные с депозита, но я знала, что бабуле Фриде это не понравится.
Наконец вода стала прозрачной. Я вышла, пахнущая лимоном и лавандой, вытерла волосы полотенцем и аккуратно обернула вокруг себя еще одно большое, мягкое, пушистое, белое полотенце. Я только дважды всхлипнула, когда делала это. Я была уже большой девочкой и я справлялась.
Моя собака исчезла. Что ж, ее преданность была недолгой.
Я провела щеткой по волосам. Она застряла. Прекрасно. Это займет некоторое время.
Я вышла из ванной, стараясь не делать резких движений, чтобы полотенце не натирало мне слишком сильно, и стараясь не выдрать все волосы щеткой.
Алессандро лежал на моей кровати и гладил Тень.
Я взвизгнула и швырнула щетку ему в голову.
Он поймал ее прямо в воздухе.
— Перестань швыряться в меня вещами.
— Перестань тусоваться в моей комнате. Перестань валяться на моей кровати. На мне же полотенце! — И почему я только что указала на это?
Он медленно перевел взгляд с моих ног на мои глаза.
— Ага, так и есть.
Все мои мысли сошли с рельсов. Мое тело помнило, каково это — быть в его объятиях во всех ярких деталях. Безопасно, тепло и волнующе. Его рельефная грудь под моей щекой, его живот из стиральной доски, жар его тела, его руки вокруг меня…
Я прижала полотенце к груди и указала на окно.
— Выметайся.
Он сел, неторопливо, уверенно, потянулся, как большой кот, и встал на ноги. Если бы я могла записать его в замедленной съемке, а затем выложить в интернет, я бы взорвала «Инстаграм».