Сапфировое пламя (ЛП)

Но здесь были лежащие на столах тела и требующая ответов Руна. Я взялась за работу и должна ее выполнить. К тому же я была права, а он — нет.

Я изобразила свою лучшую мину недовольной Аррозы Роган и пристально посмотрела на Конвея. Зрительный контакт и пренебрежение не были мне присущи, но мать Рогана была непреклонна, и я научилась и тому, и другому. Я неделями практиковала это выражение перед зеркалом, пока не добилась нужного результата. Это походило на стрельбу из эмоционального дробовика, заряженного ледяным отвращением.

Конвей завис на полпути.

— Похоже, вас здесь терпят, потому что вы хорошо справляетесь со своей работой, раз уж ваши манеры и поведение отвратительны. Ваше высокомерное и враждебное отношение к потерпевшей просто за гранью принципов работы института и порядочности в целом.

Лицо Конвея стало пунцовым.

— Поэтому, я спрошу ещё раз. Был ли в их лёгких дым? Если вы не можете ответить на мой вопрос, то найдите того, кто сможет.

Конвей раздул ноздри от злости. Я подготовилась к худшему.

В дверях появился Виктор.

— Чего еще? — рявкнул на него Конвей.

Виктор отступил в сторону, пропуская в комнату мужчину в строгом черном костюме.

— Добрый день, мистер Фуллертон, — поздоровалась я.

Представитель «Свитка» прошел в зал. Лет сорока с небольшим, аккуратный, опрятный, с загорелой на солнце кожей и темными волосами, зачесанными назад. Его глаза были неожиданного оттенка светло-голубого. Они же были единственным пятном цвета во всем его облике. Все остальное — кожаные туфли, сшитый на заказ костюм, безупречная рубашка с галстуком и очки — были черными.

— Мисс Бейлор, мое почтение. — Он протянул руку Руне, и та ее пожала. — Мисс Эттерсон, мои глубочайшие соболезнования.

— Это кто? — возмутился Конвей.

Фуллертон смерил его взглядом.

— Я здесь от лица корпорации «Свиток» для проведения генетической идентификации по запросу Дома Эттерсон.

Глаза Конвея распахнулись и остекленели. Паника задрожала в его карих радужках. Он резко отшатнулся назад и развел руки в стороны, касаясь каждого трупа. На меня обрушилась волна отвращения — мерзкое чувство, что только что все пошло ужасно, ужасно плохо.

Иссушенное тело на столе рядом со мной резко село. Я заметила движение, но мне понадобилось полсекунды, чтобы среагировать, да и разум отказывался воспринимать увиденное. Труп прыгнул на меня, вцепившись мне в горло холодными пальцами.

Меня охватила паника. Воздух испарился. Боль сжала мое горло в железных тисках.

Конвей ринулся к двери. Фуллертон отступил в сторону, пропуская Конвея, и при этом его лицо осталось совершенно невозмутимым, словно мы были на светском приеме. Руна развернулась, целясь в Конвея рукой. Если она его отравит, все что он знал, умрет вместе с ним.

Сложив ладони вместе, я повела их вверх между рук трупа, разрывая захват. Он отпустил мою шею, и я ударила его каблуком в солнечное сплетение, заставив попятиться назад.

— Неет! — прохрипела я.

Вспышка зелёного выстрелила из Руны, словно атакующая гадюка и коснулась плеч Конвея, как раз перед тем, как другой труп перепрыгнул через меня и приземлился ей на спину. Конвей нырнул в дверной проем и скрылся из виду.

Черт.

Первый труп снова встал. Я с трудом вдохнула — горло просто горело огнем — и вытащила свой нож. Реанимированные тела не вели себя как зомби, они были просто орудиями для магии реаниматора, словно марионетки на невидимых ниточках. Было бессмысленно бить их в сердце или в голову. Мне следовало их обезвредить.

Моя магия полыхнула, и я позволила ей навести удар. Свой талант сирены я унаследовала от отца, но этот дар достался мне от матери. Он превращал ее в смертоносного снайпера, он позволял Леону делать невероятные выстрелы, а мне позволял стрелять метко.

Иссушенное подобие человека бросилось на меня с широко раскрытыми руками. Я поймала его за правое запястье, вонзила лезвие в его подмышку и провернула. Семидюймовая высокоуглеродистая сталь прорезала сморщенные хрящи и сухожилия, будто старую кожу. Рука отвалилась от плеча, повиснув на тонкой полоске плоти.

Я отпустила запястье, выдернула нож и полоснула труп сзади по шее, отсекая голову. Затем я ударила во второе плечо, выбивая кость из сустава, рассекла нижнюю часть спины, перебивая позвоночник, и пнула его под колено. Труп рухнул, рассыпавшись на части по полу и больше не представляя угрозы.

Второй труп повис на Руне, вцепившись ей в волосы. Их обоих окутал зеленый туман, превращая обугленную плоть в ядовито-зеленую.

— Не трогай! — крикнула Руна. — Я разберусь. Иди!

Я пронеслась мимо Фуллертона прочь из зала. Коридор справа от меня был пуст. Слева Конвей пробирался вперёд, сгорбившись и опираясь о стену. Да, она всё-таки его отравила.

Больше никогда. Никогда Руна Эттерсон не пойдет со мной допрашивать подозреваемых. У меня были минуты, если не секунды, чтобы выжать из него ответы.

Я побежала.

Конвей оглянулся и ускорился. Он почти свернул за угол. Я должна была добраться к нему раньше, чем его прикончит яд.

Он споткнулся, схватился за стену, выпрямляясь. Я почти до него добралась.

Высокий, стройный мужчина в дорогом черном костюме вынырнул из-за угла, направляясь к нам. Он двигался грациозно — не как танцор, а как быстрый и ловкий фехтовальщик, с такой уверенностью, будто ему принадлежало это здание, и он удостоил его своим присутствием. Его длинные каштановые волосы спадали на одну сторону лица.

Конвей бросился влево, стараясь уйти от него.

Мужчина выбросил руку, поймав медэксперта за плечо, вытащил длинный, узкий кинжал из своего пиджака и всадил его Сайласу Конвею в сердце.

Это был ошеломляющий удар. Плавный, быстрый, безупречный. Моя магия блеснула, будто признавая его красоту. Он даже не целился. Он нанес его одним-единственным движением, будто достал из кармана ключи от машины и бросил их другу. Это был не просто опыт, а мастерство, рождённое чистой мышечной памятью и превосходными рефлексами.

Мужчина поднял голову. Из-за плеча Конвея мне улыбнулся Алессандро Сагредо, плавно вытаскивая свой нож из груди медэксперта.

В моем мозгу случилось короткое замыкание. Я попыталась остановиться, но я бежала по полированному бетонному полу, и законы физики сработали против меня. Я заскользила. Пол заскрипел под моими ботинками, и я проехала мимо мужчин на полной скорости. Алессандро склонил голову и наблюдал за моей медленной остановкой.

Как такое было возможно? Алессандро Сагредо был плейбоем. Он фотографировался без рубашки на Карибах. Занимался серфингом на Фиджи и шоппингом в Лондоне. Он не закалывал случайных госслужащих в сердце с хирургической точностью.

Алессандро смотрел на меня. Прямо на меня. Словно я была единственной во всем мире. Горячий, хищный огонь играл в его янтарных глазах. Он смотрел на меня так, будто я была лакомым стейком, а он был голодным волком.

Скажи что-нибудь умное, скажи что-нибудь умное…

— Эй!

Боже мой.

Не говоря ни слова, Алессандро переступил через тело Конвея и подошел ко мне. Мне следовало бы развернуться и броситься бежать, или хотя бы поднять нож. Вместо этого я просто стояла на месте как полная идиотка.

Алессандро склонился ко мне, предлагая взять его под руку. Я положила руку на его предплечье, под тканью костюма ощущались стальные мускулы. Алессандро пошел вперёд и мы вместе свернули за угол.

У меня галлюцинации. Не иначе.

— Я…

— Шшш, — прошипел он с легким акцентом. — Просто продолжай идти. Скоро здесь будет охрана здания, а нам быть здесь не нужно.

Он убил Конвея. Его это не обеспокоило. Его тревожило это не более, чем прихлопнутая муха. Алессандро убивал ножом человека в сердце прежде. Много-много-много раз до этого.

Я серьезно ошиблась в суждениях.

— Мне нравится твой нож, — сказал он. — Хотя, тебе не мешало бы его убрать, пока никто не увидел.

Я сунула лезвие обратно в ножны под плащом. Погодите. Он шикнул на меня. Словно мне было пять. Сказал мне спрятать нож, и я так и сделала. А теперь я позволяла ему увести меня прочь.