Страница 4 из 12
Найя стояла, опустив голову. Тавра спешно поблагодарила за ужин и удалилась. Когда она скрылась, Лаэсид кивком подозвала Найю.
Обескураженная Найя подошла к матушке и потерла лоб тыльной стороной ладони.
– Надо же, как быстро она убежала, – произнесла Лаэсид, машинально поглаживая косички Найи. – Что случилось?
– Я нечаянно сновиделась с ней, – тихо пробормотала та в надежде, что слова частично улетучатся, прежде чем матушка их услышит. Она аккуратно убрала руки матушки от своих волос, меньше всего желая сейчас ощущать себя ребенком. – Мне очень стыдно.
– Если никто не пострадал, уверена, вы обе переживете недоразумение, – ответила Лаэсид спокойно.
Белланджи явно заинтересовался услышанным и наклонился поближе.
– Ты увидела что-то важное? – спросил он.
Поначалу Найя подумала, что он ее поддразнивает, но его взгляд был серьезен. Она пыталась позабыть увиденные личные воспоминания Тавры, но стоило отцу задать свой вопрос, как образ прекрасной Аль-Модры всех гельфлингов возник в ее памяти, как и тревожные фразы:
«Найди Райана. Найди Гурджина».
Кто такой Райан? Как он связан с братом Найи? И, что важнее, зачем они Тавре? Найя поведала об увиденном. Когда она закончила свой рассказ, Белланджи и Лаэсид, глядя друг на друга, беззвучно обменялись мнениями: они так иногда делали – не произнося ни слова и не сновидясь. Они кивнули друг другу в знак согласия.
– Найя, – голос Лаэсид был ровным, но твердым. – В свете случившегося, полагаю, пора прояснить причину не самого приятного притворства гостьи. После ужина сразу же явись в мои покои. Нам предстоит слегка запоздалый непростой разговор с Таврой из Ха’рара.
Глава 3
Найя выполнила пожелание матушки, хоть наслаждаться ужином теперь было трудно, потому что она уже предвкушала противостояние. Когда тележки наконец прекратили выкатываться из кухни, а члены ее клана, выразив благодарность за угощение, молитвенно хлопнув ладонями над головами и глубоко поклонившись, легкой походкой разошлись на ночлег по домам внутри Великого Смерта и соседних апекнотов, она вздохнула с облегчением.
Элиона отправилась поблагодарить вечерних музыкантов и официантов, а Найя помогала убирать посуду с главного стола и переносила ее в плетеные люльки, которые свисали с балконов рядом с кухней. Ночной дождь начисто вымоет посуду, сбросив остатки пищи и соуса в болото, чтобы ими могли полакомиться местные обитатели. Справившись со своими обязанностями, Найя по веревочным переходам взобралась на верхние ветви Смерта, преодолела холл, виляющий вправо и влево, и нырнула в туннель. Он-то и привел ее к покоям матушки – самой большой комнате в Великом Смерте, расположенной ближе всего к сердцевине дерева.
Глубоко внутри Смерта и столь поздней ночью должно было быть очень темно, но светящийся пещерный мох на округлых стенах придавал помещению нежное сине-зеленое сияние. Разрисованные защитными фигурками и исписанные магическими заклинаниями сами стены большей частью укрыты гобеленами, украшенными бусинами, перьями, чешуйками и резными клыками. В некоторых местах – но в основном над дверным проемом и матушкиной шкатулкой для врачевания – висели деревянные талисманы с выгравированными на них оттисками, оставшиеся еще с тех времен, когда модрой клана была создательница снооттисков. Слова были выведены темным, как будто выжжены, – насыщенным‑черным и красным цветами. Буквы не теряли яркости, сколько бы лет ни прошло. Гравировка снооттисков – редкий дар, и потому талисманы ценились очень высоко.
Наверху покоев располагался широкий купол с отверстием наружу. Когда Голубая Луна, самая большая из Сестер, была полной и проходила прямо над туннелем, начинался новый унум.
Модра Лаэсид возлегала в кресле-гамаке, слегка раскачивая себя единственной ногой, а ее супруг уже набил трубку из бивня небри и раскурил ее. Под цепким взором мудрой женщины-дренчен Тавра сидела на полу на подушке, держа спину ровно, а руки церемонно положив на заостренные коленки. Тихо на цыпочках Найя обошла комнату по периметру и села на стул рядом с гамаком матушки.
Здесь царила напряженная атмосфера, но Найя порадовалась, что находится рядом с матушкой. Однако она уже много раз попадала под прицел ее взора и сейчас совершенно не завидовала Тавре.
– Теперь, когда все в сборе, – заговорила Лаэсид, – Тавра из Ха’рара, мы предложили вам свой очаг и дом, но, по-моему, вы поведали нам не всю свою историю.
– Прошу прощения, модра, – вымолвила Тавра. – Я лишь…
Быстрым движением руки Лаэсид оборвала ее речь.
– Я могла бы продолжать деликатный разговор и вытягивать из вас информацию по кусочкам в стиле Аль-Модры и вашего серебристого народа северных земель, но тут в Соге у дренченов на это нет времени, – в голосе Лаэсид слышалась нарастающая серьезность. – Скажите, почему вы пришли сюда и как ваш визит связан с моим сыном Гурджином?
Найя ожидала, что Тавра затараторит пронзительным голоском, как на пиру. Однако та спокойно вдохнула, закрыла глаза и выдохнула, прежде чем ответить на взгляд Лаэсид уверенным, натренированным взором.
– Я – воительница, отправленная с поручением Аль-Модры Мейрин, – начала она и посмотрела на Найю, но без обвинения, а с пониманием. – Должно быть, ваша дочь поведала вам об этом. Ее навык сновидения сильнее, чем у большинства ее сверстников.
– Поведала, да. И она – сильный сновидец. Но я предпочитаю свежую воду из источника, – произнесла Лаэсид. – С каким поручением отправила вас Аль-Модра?
– Конечно, я бы предпочла рассказать обо всем при менее постыдных обстоятельствах…
– Переходите к сути, – вступил Белланджи. – И поживее!
В знак согласия Лаэсид приподняла бровь. Найя посмотрела на поежившуюся Тавру и ощутила укол удовольствия. Вапра задумалась в нерешительности, сжала кулаки и заговорила уверенным тоном.
– Вашего сына вместе с другим стражем замка, Райаном из Камня-в-Лесу, лорды скексисы обвинили в измене. Их преступное действие заключается в распространении лжи о Замке Кристалла и Ха’раре. Их вызвали в суд, чтобы они предстали перед законом, но они сбежали. С тех пор их никто не видел. Я собиралась сообщить вам утром, после формальностей. Прошу прощения.
Найя затаила дыхание, ее уши горели, а взгляд метнулся на матушку. Замок доверили скексисам еще с начала времен, а в ответ они несли древнейшую обязанность по его защите вместе с гельфлингами. То было частью великой Песни Тра – бесконечной гармонии существования всего в должном порядке. Выбиться из гармонии можно только через могущественную тьму и порочность. Гурджин порой беспечно относился к своей службе, но в целом сохранял серьезность: Найе хотелось закричать о том, что он не мог предать скексисов, замок и находящееся в нем Сердце Тра.
Но Найя крепко прижала язык к верхнему нёбу, принуждая себя сидеть молча, пока матушка ведет разговор.
– Что же, лучше поздно, чем никогда, – Лаэсид отреагировала на извинение, но едва ли признала его.
Если она столь же сильно и ершисто удивилась, то не подала виду, а только прислонилась спиной к спинке кресла-гамака и постукивала указательным пальцем по губам.
– Значит, вы пришли выяснить, не скрывается ли Гурджин-изменник у себя дома?
Тавра мрачно посмотрела на нее и согласно кивнула.
– Да. Его не видели даже лорды скекЛак и скекОк, которые в прошлом унуме проводили перепись населения. Они учли всех гельфлингов к югу от Черной реки, но не нашли ни Райана, ни Гурджина – те исчезли, как снег летом. Если я не найду их, мне приказано привести по ближайшему родственнику каждого из них, дабы тот предстал перед трибуналом. Если в течение одного унума они не явятся в Ха’рар и не признают себя ответственными за свои деяния, им будет вынесен смертный приговор.
Смертный? Найя снова посмотрела на родителей: оба выглядели абсолютно невозмутимыми, поэтому она тоже изобразила полную невозмутимость, хоть новость оказалась хлесткой, а срок – очень жестким. Даже самый быстрый вестник свутху доставлял сообщение Аль-Модре за целый унум, как же за унум они собирались найти кого-то и доставить в суд?