Страница 6 из 19
«КИТАЙ ВСЕГДА ПРИСУТСТВОВАЛ В НАШЕМ ДОМЕ, – ПИСАЛА ДЖУДИ. – ЭТО БЫЛ МАМИН СПОСОБ ПРИНИЗИТЬ НАСТОЯЩЕЕ И НАПОМНИТЬ О ЕЕ «БЛИСТАТЕЛЬНОМ» ПРОШЛОМ»[46].
Бурная энергия Джека проявлялась не только в бизнесе, но и в его любовных похождениях. Сьюзен вспоминала о том, что у ее отца была любовница[47] да и Джуди описывала его как «плейбоя»[48]. Вполне возможно, Джек понимал, что ему недолго отмерено, и так же, как и его дочь Сьюзен, хотел получить от жизни по максимуму. Знала ли о похождениях мужа Милдред? Сложно представить, что ее дочери узнали о любовных интригах отца от кого угодно, кроме собственной матери. Противилась ли Милдред тому, что у ее мужа была любовница? Как показывает вся ее дальнейшая жизнь, мать Сьюзен не особенно сильно интересовалась сексом. Как и многие другие люди, потерявшие в детстве родителей, Милдред хотела, чтобы о ней заботились, именно поэтому одним из самых ее ярких воспоминаний была китайская прислуга. Да и Джек Розенблатт очень хорошо заботился о своей жене.
Милдред не умела и не была заинтересована в том, чтобы проявлять заботу об окружающих. Вместе с китайским интерьером квартиры она вывезла из страны представление о том, что детей надо держать на расстоянии. «В Китае дети ничего не ломают, – часто повторяла она. – И много не болтают»[49]. Не вдаваясь в вопросы китайского воспитания, можно утверждать, что Милдред категорически не хотела променять свой стиль жизни на заботу о дочерях. «Наша мать, – писала Джуди, – не знала, как быть матерью»[50].
Когда Милдред становилось невмоготу от воспитания и забот о дочерях, она просто уезжала. По словам Джуди, «появился миф, согласно которому, пока родители были в отъезде, девочками занимаются родственники». Хотя у «родственников своих проблем было достаточно». Поэтому с самого раннего возраста сестер оставляли на Лонг-Айленде с няней Роуз МакНалти – «веснушчатой слонихой» немецко-ирландских кровей – и чернокожей кухаркой Нелли. Можно сказать, что эти женщины и вырастили Сьюзен и Джуди. Но любому ребенку нужна мать, и, несмотря на то, что Сьюзен редко говорила о своей матери, в ее дневниках мы видим, что она много и с восхищением о ней писала.
Когда Сьюзен была ребенком, мама казалась девочке романтической героиней. «Я копировала поведение, описанное в романе «Маленький лорд Фаунтлерой», который прочла, когда мне было восемь или девять лет. Например, я обращалась к ней словом «дорогая»[51]. Ее письма к матери больше похожи на послания, написанные заботливым мужем или родителем, а не молодой дочерью. «Дорогая, – писала Сьюзен, когда ей было 23 года, – прости, что коротко, потому что сейчас поздно (три утра) + мои глаза немного слезятся. Будь здорова + веди себя аккуратно и внимательно + и все такое. Я тебя обожаю + очень скучаю»[52].
«Она совершенно очевидно была влюблена в свою мать, – говорила первая любовница Сьюзен Харриет Сомерс, которая приблизительно в те годы познакомилась с Милдред. – Она всегда рассказывала о том, какая ее мать жестокая, эгоистичная и тщеславная, но преподносила это тоном любовника, говорящего о предмете своей страсти»[53].
Милдред была настолько тщеславной и уделяла так много внимания косметике и одежде, что это повлияло и на ее дочерей. Она так упорно старалась приукрасить неприятную реальность, что Джуди называла свою мать «королевой отрицания»[54]. Сьюзен часто расстраивало нежелание матери говорить на неприятные темы. Она из года в год звонила матери, поздравляя ее с днем рождения, и однажды после одного из таких разговоров записала его отрывок:
М. (по поводу недавней биопсии прямой кишки, результат отрицательный)
Я: Почему ты мне об этом не рассказала?
М.: Ты же знаешь, что я не люблю подробности[55].
О своем решении снова выйти замуж Милдред сообщила дочерям только постфактум. Она не сказала Сьюзен, когда умер ее дедушка, проронив: «Не думаю, что ему бы понравилось то, что он станет прадедушкой»[56]. (Сьюзен была беременна.) Она не сказала Сьюзен, когда умер ее отец, а когда «открылась», то соврала – неправильно сообщила причину смерти и место захоронения. (Лишь спустя много лет, когда Зонтаг пыталась найти могилу отца, она поняла, что мать ее обманула.)
Еще один пример того, как Милдред «не зацикливалась на подробностях», описан в мемуарах молодой Зонтаг. Она сохранила канву повествования и лишь изменила имена.
«Однажды, когда Рут было три года, в доме собрались гости, которые веселились еще больше обычного, и муж вел себя просто идеально, миссис Натансон почувствовала схватки. Она выпила еще один бокал. Через час вошла на кухню и попросила Мери, помогавшую обслуживать гостей, отцепить крючки на дорогом платье роженицы, которое было на ней надето. Потом в гостиной на фоне смеха и звуков разбивающегося стекла послышался стон упавшей на колени миссис Натансон.
Она не хотела никого утруждать.
Джоан родилась через два часа».
По мнению Милдред, она не врала, а всего лишь упускала некоторые детали, чтобы вежливо и тактично не тревожить окружающих. Милдред считала, что таким образом проявляет заботу, и рассчитывала на то, что окружающие точно так же будут себя вести по отношению к ней. «Говорите мне неправду, я слаба», – Сьюзен казалось, что именно так и говорит ее мать. Милдред действительно утверждала, что является слишком хрупкой для того, чтобы знать правду, и считала, что «честность – это жесткость». Однажды, когда Сьюзен критиковала Джуди за то, что та слишком честно излагала что-то матери, Милдред ее поддержала словами: «Совершенно верно»[57].
«СЬЮЗЕН ПОТРАТИЛА УЙМУ ВРЕМЕНИ НА ТО, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ МАТЬ»[58], – СЧИТАЛА ДЖУДИ.
Сьюзен признавала то, что верхоглядство и поверхностное отношение Милдред оказали влияние на ее характер: «Я выросла с М. и с ее зацикленностью на внешнем, поэтому с раннего возраста стала исследовать внутреннюю жизнь»[59]. Однако Зонтаг не понимала, как у ее матери сложилось такое отношение к жизни и почему та превратилась в «королеву отрицания».
Если проследить события в жизни молодой Милдред, то можно констатировать, что на ее долю выпало так много потрясений, которые могли бы изменить жизнь человека более сильного, чем она. Милдред было всего 14 лет, когда Сара Леа умерла от отравления трупным ядом. На протяжении всей последующей жизни Милдред крайне редко вспоминала свою мать в присутствии дочерей, однако те подозревали, что она пережила тяжелую психологическую травму. Джуди рассказывала, как однажды поехала с Милдред в Бойл-Хайтс, чтобы посмотреть на «чудесный маленький домик», в котором мама жила до смерти Сары Леа. Милдред разрыдалась, увидев, в каком плачевном состоянии находились дом и окрестности.
Сьюзен писала, как ее мать во времена Сталина ехала из Китая через СССР. Милдред хотела выйти из вагона на станции, рядом с которой родилась ее мать, но в 1930-е годы вагоны с иностранцами были опечатаны.
46
Judith Cohen to Sontag, late 1970s, Sontag Papers.
47
Sontag, I, etcetera, 18.
48
Author’s interview with Judith Cohen.
49
“China” screenplay, Sontag Papers; ibid.
50
Author’s interview with Judith Cohen.
51
Sontag Papers, August 10, 1967.
52
Sontag to Mildred Sontag, July 4, 1956, Sontag Papers.
53
Author’s interview with Harriet Sohmers Zwerling.
54
Author’s interview with Judith Cohen.
55
Sontag Papers, March 25, 1986.
56
Sontag Papers, March 25, 1987.
57
Sontag Papers, January 11, 1960.
58
Author’s interview with Judith Cohen.
59
Sontag Papers, n.d.