Постскриптумы

Длинноволосый джентльмен совершил блестящее отступление, не превысив данного ему срока, и насел со своими брошюрами о воздержании на показавшегося ему подозрительным жителя Хаустона, который нес домой завернутую в газету бутылку минеральной воды для тещи.

ОРИГИНАЛЬНАЯ ИДЕЯ

Есть одна леди в Хаустоне, которой вечно приходят в голову оригинальные идеи.

Для женщин это - очень большой недостаток, заслуживающий всяческого порицания. Женщина должна узнать, как смотрит на вещи ее муж, и построить свое мировоззрение соответственно. Конечно, неплохо, если у нее есть и свой взгляд на вещи, который она держит про себя - но кому приходилось встречать женщину, которая поступала бы таким образом?

Эта леди, в частности, имела обыкновение применять свои оригинальные идеи на практике, и не только ее семья, но и соседи вечно были настороже против каких-нибудь ошарашивающих сюрпризов с ее стороны.

В один прекрасный день она прочла в газете статью, не замедлившую внушить ей оригинальную идею. Статья указывала на то хорошо известное обстоятельство, что если бы мужчины могли найти у себя дома удовлетворение своих нужд и прихотей, у них не являлось бы потребности покидать домашний очаг и шляться по кабакам. Это утверждение показалось нашей леди разительнейшей истиной, и она смело заимствовала идею и решила немедленно применить ее на практике как свое собственное изобретение.

Когда в этот вечер ее муж вернулся домой, он заметил, что один конец гостиной отделен занавеской, но он уже так привык ко всякого рода новшествам, что даже побоялся расспрашивать, в чем тут дело.

Здесь будет кстати упомянуть, что у мужа нашей леди была слабость к пиву. Он не только любил - он обожал пиво. Пиво смело могло никогда ни к чему не ревновать этого джентльмена.

После ужина леди сказала:

- А теперь, Роберт, у меня есть маленький сюрприз для тебя. Тебе не нужно уходить в город сегодня. Я приспособила наш дом к тому, чтобы доставлять тебе все удовольствия, которые ты ищешь на стороне.

С этими словами она отдернула занавеску, и Роберт увидел, что один конец гостиной обращен в бар - или, вернее, в представление его жены о баре.

Несколько дорожек, из числа составлявших ковер, были сняты, и пол посыпан опилками. Кухонный стол был поставлен наискосок в одном из углов. Сзади на полке красовалась внушительная батарея бутылок всех размеров и форм, а в центре было артистически приспособлено лучшее из туалетных зеркал его жены.

На козлах помещался непочатый бочонок пива, и жена его, надев кокетливую наколку и передничек, грациозно прыгнула за стойку и, смущенно протягивая ему кружку пива, сказала:

- Вот идея, пришедшая мне в голову, Роберт. Мне казалось, что будет гораздо лучше, если ты станешь тратить деньги дома и в то же время иметь все удовольствия и развлечения, которые ты получаешь в городе. Что прикажете, сэр? - продолжала она с милой деловой вежливостью.

Роберт прислонился к стойке и тщетно двинул три или четыре раза носком сапога, пытаясь найти перекладину для ног. Он был до некоторой степени ошеломлен, как бывал всегда от оригинальных идей своей жены. Затем он взял себя в руки и изобразил на лице мрачное подобие улыбки.

- Мне пива, пожалуйста, - сказал он.

Его жена нацедила пива, положила пятицентовик на полку, и облокотившись на бар, стала непринужденно болтать на темы дня, как это делают все рестораторы.

- Вы должны пить много сегодня, - сказала она лукаво, - так как сегодня вы мой единственный посетитель.

Настроение у Роберта было подавленное, но он пытался не обнаруживать этого. Если не считать пива - действительно, первоклассного - мало что напоминало ему здесь те места, где он имел обыкновение тратить деньги.

Яркого света хрусталя, стука игральных костей, смешных анекдотов Брауна, Джонса и Родинсона, оживленного движения и специфически ресторанного колорита - ничего из того, что он находил там, здесь не было.

Некоторое время Роберт был задумчив - и вдруг оригинальная идея пришла ему в голову.

Он вытащил из кармана пригоршню мелочи и начал заказывать кружку за кружкой пива. Леди за стойкой вся так и сияла от успеха своей идеи. Обычно она устраивала целую бучу, если от ее супруга несло по возвращении домой пивом - но теперь, когда прибыль шла ей в руки, она и не думала жаловаться.

Неизвестно, сколько в точности кружек пива подала она своему мужу, но на полке уже красовалась целая стопка пяти- и десятицентовиков, и даже две или три монетки в четверть доллара.

Роберт почти уже лежал на стойке, время от времени выбрасывая ногу, чтобы попасть на перекладину, которой там не было, но говорил очень мало. Его жене следовало бы не допустить до этого, но прибыльность предприятия вскружила ей голову.

Наконец Роберт выговорил чрезвычайно повышенным тоном:

- Ччерт ппобери, ггоните ссюда еще ппару ссклянок и ззапишите их на ммой ссчет!

Жена посмотрела на него с удивлением.

- Конечно же, я не сделаю этого, Роберт, - сказала она. - Ты должен платить за все, что берешь. Я думала, что ты это понял.

Роберт посмотрел в зеркало так прямо, как только мог, пересчитал отражения и затем гаркнул голосом, который можно было услышать за квартал:

- Кк ччерту вссе этто, ггони, сюда шшесть ккружек ппива, дда ппоставь их на ллед, Ссюзи, ккрасавица моя, или я ссброшу к ччерту всю ттвою ммузыку. Га-га!

- Роберт! - сказала его жена тоном, обнаруживающим растущее подозрение, - ты пил сегодня!

- Этто ннаглая лложь! - возразил Роберт, запуская пивной кружкой в зеркало. - Ббыл в кконторе и ппомогал пприятелю отправлять ккниги и оппоздал на ттрамвай. Слушай, Ссюзи, ккрасавица, ты ддолжна мне две ккружки с прошшлого рраза. Ггони их ссюда, или я ссброшу к ччерту всю сстойку!

Жену Роберта звали Генриеттой. В ответ на последнее замечание она вышла из-за стойки и двинула его в глаз штукой для выжимания лимона. Тогда Роберт пнул стол, переломал половину бутылок, пролил пиво и заговорил языком, не пригодным для печатного издания.

Десять минут спустя, жена связала его бельевой веревкой и, мерно нанося ему удары теркой для картофеля, обдумывала в промежутках способ ликвидации своей последней блестящей оригинальной идеи.