Страница 3 из 33
Зародившаяся в войнах прошлого боевая традиция русской армии, непревзойденное умение русских солдат вести ближний бой, их готовность к рукопашной схватке были обогащены защитниками Сталинграда, и сила их умножилась.
Непрерывные, порой круглосуточные бои в непосредственном соприкосновении с противником при удалении на бросок ручной гранаты, внезапные действия подразделений держали противника в постоянном напряжении, изматывали его, он нес большие потери, его боевой дух заметно снижался, настроение немецких солдат явно портилось.
Но одной лишь обороной, при том, что превосходство во всех родах войск было на стороне противника, добиться успехов мы не могли. Надо было бдительно, неотвязно за ним следить, лишать его инициативы, срывать планы, парализовать в зародыше попытки сосредоточивать войска и наносить нам удары. В войсках 62-й армии утвердилось тогда правило: «Обороняясь — наступай».
Сама специфика уличной борьбы потребовала новой организации подразделений, особой их тактики.
В огне сталинградских боев родилась новая боевая организация — штурмовая группа и штурмовые отряды, а с ней и новая тактика действий. Ее породили опять-таки сами защитники Сталинграда. Штурмовая группа была небольшой по численности, гибкой в маневре, пробивной при штурме. Она шла на сближение с противником до броска ручной гранаты, просачивалась, как вода, через подвалы и проломы в стенах и среди развалин зданий. Она наносила внезапные удары с фронта, с флангов, с тыла, не давала немцам отдыхать, изматывала морально и физически, не дав опомниться, навязывала невыгодный врагу стремительный бой. Улицы и площади Сталинграда нередко пустовали, а ожесточенные бои велись внутри зданий.
Против таких штурмовых групп, при такой их тактике, противник не мог применить ни свою авиацию, ни массированный огонь своей артиллерии. Этим он лишался важнейших своих преимуществ.
Должен сказать, что во всех частях 62-й армии существовала и крепла спайка, которая называется взаимодействием войск. Когда артиллерист плечом к плечу сражается с пехотинцем, а оба они чувствуют поддержку действующих рядом танков и в небе, пусть даже изредка, появляются наши самолеты и все это увязывается соответствующим командованием или штабом в единый боевой кулак, четко нацеленный на самые уязвимые пункты врага, тогда каждый ощущает поразительную мощь объединенного оружия. Так мы боролись с противником, наносили огромные, порой неподдающиеся учету потери. Взаимодействие всегда было и будет «богом победы».
Существовало политическое единство воинов всех национальностей, которые сражались в Сталинграде. В 62-й армии насчитывалось больше всего русских воинов, которые представляли русский народ, наиболее многочисленный в Советском Союзе, и вместе с русскими героически обороняли город на Волге украинцы, белорусы, узбеки, татары, таджики… Трудно сказать, какой национальности солдат не было в 62-й армии! Известный Дом Павлова обороняли под командованием русского сержанта украинцы, грузины, казахи, литовцы и воины других республик.
Всех их объединяла и цементировала единая воля Коммунистической партии, все они выполняли задачи, поставленные Советским государством — своей Родиной.
Но враг не отказывался от своих коварных планов и, несмотря на потери, рвался вперед, к Волге.
Я часто задумываюсь: почему Гитлер так упорно, несмотря на небывалые потери, напрягал все силы, чтобы занять весь Сталинград. Почему он, выйдя на Волгу севернее города еще в августе, решил добиваться захвата всего города? В конце октября и тем более в ноябре он мог перейти в Сталинграде к обороне и большую часть сил вывести в свой резерв. Имея в резерве 15–20 дивизий, он мог бы ими маневрировать не только между Волгой и Доном, но и значительно шире по растянувшемуся фронту.
Некоторые буржуазные военные историки видят в этом стремление Гитлера, давшего заверения, что город, носящий имя Сталина, будет взят, сохранить свой престиж. Другие утверждают, что Гитлер имел замысел после овладения Сталинградом развить наступление вдоль Волги на север и тем самым отрезать центральные промышленные районы нашей страны от Урала и Сибири.
Нельзя сказать, что вышеизложенные соображения историков и военных обозревателей не имеют оснований. Я думаю все же, что концентрация сил для захвата Сталинграда, ведение таких упорных боев имеет и другие глубокие причины.
Если проанализировать обстановку, сложившуюся осенью 1942 года, то можно увидеть, что гитлеровские войска были растянуты в одном эшелоне и не имели стратегических резервов. Осенью 1942 года Гитлер уже не имел сил не только для завоевания мирового господства, но и для дальнейшего решительного наступления на каком-либо участке советско-германского фронта.
На всех основных стратегических направлениях группы армий Гитлера были растянуты и скованы советскими войсками.
Бросив свои армии на Кавказ, он тем самым подставил их фланг и глубокий тыл контрударам советских войск, и нужно было брать Сталинград, чтобы обезопасить наступление на Кавказском направлении. И чтобы бросить немецкие войска на север, отрезать промышленный район страны от Урала и Сибири, необходимо было опять-таки взять Сталинград. А город на Волге не давался. Время шло. Лето было упущено.
Гитлеру нужно было сломить нашу оборону, объявить всему миру, что Сталинград в его руках, и побудить своих союзников выступить против СССР. В первых числах октября Геббельс, собрав в министерстве пропаганды представителей стран, правительства которых желали победы Германии, заявил дипломатам, что фюрер лично руководит наступлением на Волге и победа над Советами, как никогда, близка.
Но идет октябрь, Сталинград держится, престиж Гитлера и вермахта снижается, воинственное настроение империалистов в Турции и Японии, которые готовы были выступить против Советского Союза в случае капитуляции Сталинграда, падает.
Гитлер снова не учел потенциальные силы советского народа, просчитался и оказался в еще худшем положении, чем зимой 1941/42 года.
Гитлеровское командование идет на крайние меры, собирает со всех фронтов, в том числе и с западноевропейского, все возможные силы и средства на Сталинградское стратегическое направление. Достаточно сказать, что в июле на Сталинградском направлении в группе армий «Б» действовали 42 дивизии, в конце августа — около 70, а в конце сентября — до 81 дивизии. Оно готовит новый удар.
Военный совет 62-й армии знал о предстоявшем крупном наступлении врага. Наша разведка своевременно и правильно информировала командование о создаваемой противником группировке северо-западнее Сталинграда в районе балки Вишневая. Мы готовились к отражению нового натиска, но не могли предполагать, что последует удар такой колоссальной мощности.
Военный совет армии решил в этом сражении находиться непосредственно за войсками, оборонявшими завод «Баррикады», чтобы надежней управлять их действиями. Туда противник направлял свой главный удар. Если Паулюс со своим штабом находился в 120 километрах от поля сражения в станице Нижне-Чирской, то Военный совет и штаб 62-й армии с командирами соединений были в трех километрах, а к концу боев в 300 метрах от переднего края. Да, это обстоятельство сыграло определенную положительную роль в успехе нашей обороны. К началу этого октябрьского сражения мы фактически были уже отрезаны от своего заволжского тыла. Вся Волга хорошо просматривалась и простреливалась противником из крупнокалиберных пулеметов, не говоря уже о минометном и артиллерийском огне, которым противник обстреливал все дороги и тропинки, подходившие к Волге с востока. Только ночью, да и то с большим риском быть разбитыми и потопленными, могли подходить к правому берегу, в Сталинград, наши пароходы с необходимым для армии грузом и увозить обратно раненых.
Моральное, да и физическое напряжение работников штабов армий и соединений было доведено до предела. Днем надо было обеспечивать ведение боя, а ночью — разводить войска по полю боя, распределять между ними не только районы обороны, но даже отдельные позиции, ориентировать в боевой обстановке, организовывать связь. И все это происходило в нескольких сотнях и даже десятках метров от переднего края, под наблюдением и огневым воздействием противника.