Очень Дикий Запад

— Скреббер.

Кряж посмотрел на друга с недоверием.

— Где? С чего взял?

Он завертел головой, пытаясь понять, где может находиться или откуда может появиться самый опасный враг человека в Стиксе.

— Не показалось?

ДиЗи постучал пальцем по своему виску:

— Я его слышу.

— Да ну! — восхищенно воскликнул Кряж.

ДиЗи не намерен был шутить и, схватив снайпера за руку, потянул к входу в ближайший подъезд.Поднявшись на промежуточную площадку между первым и вторым этажами, друзья остановились.

— Это ничего себе, как твой дар в жилу-то!

— Не ори, — поморщился ДиЗи. — Какая жила? Если бы я хоть что-то понимал из этого звона. Он может за три километра отсюда, а мы уже в подъезде хоронимся. Хороший дар, ничего не скажешь!

— Прокачаешь, — беспечно отмахнулся от стенаний ковбоя Кряж. — Какие твои годы?

Снайпер подошел к окошку, ведущему во двор, и, привстав на носки, выглянул.

— Вроде тихо… а? Может, точно далеко?

ДиЗи пожал плечами.

— Так что? К магазину или ко мне в гнездышко?

— Давай к магазину. Ракету видел? Если там и спокойно все, так хоть с погрузкой поможем.

Кряж снова выглянул в окошко.

— Слушай… чет мертвяки притихли и хари свои попрятали. Видать чуют, что «хозяин» близко. Нам бы быстрее дергать надо отсюда, слышишь?

— Давай, — согласился ДиЗи.

Кряж отпрянул от окна, подпрыгнул несколько раз на месте, покрутил руками, изображая пловца, и потянул из ножен свой тесак.

— За мной.

Перепрыгивая через несколько ступенек, снайпер, оказавшись у выхода, быстро выглянул наружу и тут же отпрянул от дверного проема.

— Не видно никого, — он оглядел ковбоя с ног до головы и, усмехнувшись, заметил:— Шнурки завяжи, тетеря. А то нос разобьешь.

ДиЗи посмотрел на свои ноги. Да, один из шнурков развязался, и он, опустившись на колено, принялся приводить обувь в порядок.Кряж тем временем, решив разведать обстановку, шагнул наружу.

Осмотрев двор на предмет нахождения в нем нежелательных элементов, он развернулся лицом к ДиЗи и, как всегда, решил отпустить очередную колкость:

— Так до второго пришествия тут просидим.

ДиЗи почти закончил и, подняв голову, ответил снайперу:

— Иду уже, иду!

— На карачках идешь? Так дела не дел…

Черная трехпалая лапа с длинными кривыми, как ятаганы, когтями схватила снайпера за голову. Один миг, и тело Кряжа устремилось вверх.

Глава 31

ДиЗи несколько раз моргнул, не понимая, что происходит. Вот только что Кряж стоял и разговаривал с ним, и вдруг момент, и все кончено.

Так и не приведя в порядок обувь, ковбой без раздумий прыгнул в дверной проем, одновременно раскручивая свое тело и выхватывая верные револьверы. На площадку, вымощенную ровными прямоугольниками брусчатки, ДиЗи приземлился спиной, но боли не почувствовал. И дело даже не в адреналине, которым наполнена кровь. Просто «доспех», подаренный ему Разумом, действительно был волшебным. Материал Внешников распределил нагрузку от удара по всей своей площади, работали даже те участки, которые не соприкасались с камнем.

Выставив руки перед собой, ДиЗи взял под прицел козырек подъезда.

Время остановилось, дав возможность в полной мере оценить того, кто являлся истинным хозяином в Стиксе.

Ковбой очень пожалел, что в руках его всего два ствола, и в каждом из них всего по шесть патронов. Как бы он хотел, чтобы было двенадцать стволов, и в каждом по два заряда. И желательно выстрелить из всего этого арсенала одновременно. По-другому то, что он увидел восседающим на плоской крыше подъезда, не завалить. Быть откровенным, так и двенадцати стволов мало. Такую броню, пусть даже она и не из металла, не прошибешь.

Два огромных глаза, не мигая, смотрели на человека. Эта бестия понимала все, что происходит. Колючий, пристальный взгляд изучал ДиЗи, оценивал. Ледяным холодом страх выходил наружу из ковбоя, пробивая поры кожи липким, холодным потом. С этим существом не справиться. Никак. Одному — без шансов.

Бугристая голова, похожая на пережаренный каштан, облепленная пластинами брони, склонилась набок, что указывало на определенный интерес этого существа к персоне ДиЗи. Три шипа венчали макушку массивного черепа и напоминали куцую корону скомороха. Но смеяться не хотелось…

Скреббер стал опускать голову вниз, лопатки выкатились холмами на его могучей спине. Когти царапнули жесть отлива, зверь рыкнул. На загривке появился своеобразный ирокез — несколько десятков иголок, таких, как у дикобраза, только многим крупнее. Между лап чудовища лежал Кряж. Левая рука снайпера безвольно свисала с козырька, с пальцев капала кровь.

ДиЗи потянул большими пальцами курки на себя и, не мешкая, выстрелил одновременно из двух револьверов.

Так быстро ковбой не стрелял никогда. Вся злость,ужас происходящего, казалось, наделили его сверхспособностью, и двенадцать пуль впились в морду Скреббера. ДиЗи мог поклясться, что несколько пуль попросту отскочили от головы зверюги, которая растерянно мотала своей башкой из стороны в сторону, а остальные точно застряли в буграх хитина, или из чего там была сотворена его броня.

«Надо было в глаза целиться!»

Колокольчики в голове ковбоя больше не пели. Волшебная музыка прекратилась, на смену ей пришел настоящий голос монстра — могучий рык, заслышав который, африканский крокодил издох бы от зависти.

В бешенстве, в порыве безудержной ярости Скреббер подался вперед и, мощно оттолкнувшись задними конечностями, взмыл в воздух. Секунда, и он уже за спиной поднявшегося на ноги ДиЗи. Кряж остался лежать там, где и лежал. Мертв? Жив? Неизвестно. Одно ДиЗи знал наверняка — мертвец сейчас точно появится, и что-то внутри него говорило, что мертвецом выпадет быть именно ему.

Что ж, принять смерть следует повернувшись к ней лицом. Зарядить кольты он уже не успеет, да и толку от них…

Скреббер припал к земле, опустив брюхо на песочницу, ту самую, в которой ДиЗи несколькими минутами ранее так геройски расправился с детским ведерком. Даже так, лежа на брюхе, Скреббер вызывал уважение своими габаритами. Два с половиной метра вверх, четыре от кончика куцего обрубка-хвоста до морды. Сколько оно весит?

Воззвав к Богу, и заодно ко всем сверхъестественным существам, которые ДиЗи смог вспомнить, ковбой шагнул вперед. Шагнул, и тут же застыл.

В проходе между домами, через который он сам попал в этот двор, замаячили две фигуры, и так, как этим двум, ДиЗи никогда и никому не был рад. Тоска и Глобус неслись на помощь. Глобус, сойдя с ума (иначе его поведение не объяснить), раскручивал над головой какой-то мешок. Он что, действительно думает, что эту махину можно убить, метнув в него мешок, пусть даже этот мешок наполнен камнями? Или чем он там его набил? Патронами? Так они по-другому работают. Тут с миротворцев стрелял — без толку, а так кидаться…

Глобус, видимо, имел свою точку зрения и, в очередной раз крутанув над головой свое «оружие», все-таки запустил им в сторону Скреббера. Попал! И сработало! Не так, как хотелось бы, но все же. Скреббер потерял интерес к ДиЗи и, рывком развернувшись, разламывая, перетирая в труху брюхом своим песочницу, обернулся к новым действующим лицам. Очередной рык сотряс воздух.

— В подъезд, дибила кусок! В подъезд!

Ага, это, стало быть, ему кричит Глобус. Понятно.

Дважды уговаривать ДиЗи не надо. Не добежав до дверей, ковбой подпрыгнул, хватая Кряжа за свисающую с козырька руку, и повис на ней, как на лиане. Застрял, чертов балагур.Послышался треск рвущейся ткани. Тело друга хоть и неохотно, но, все же поддавшись весу ДиЗи, пришло в движение и соскользнуло вниз. Удержать падающее тело ковбой не смог, и снайпер, грохнувшись на брусчатку, глухо застонал.

— Живой! — заорал зачем-то ДиЗи. Подхватив Кряжа под мышки, втянул в подъезд.

— Живой… живой, — как заведенный, повторял ДиЗи, осматривая раненого.

Выглядел тот плачевно.Коготки у Скреббера знатные, острые, как бритва. Их остроты хватило для того, чтобы снять скальп с головы Кряжа, и теперь кожа вместе с волосами перекочевала с макушки набок, прикрыв собой правое ухо снайпера. Жуткая картина. Плечи и спина так же в порезах. Не беда. Все это лечится. И нос, свернутый в сторону, и выбитые зубы, и сломанная челюсть — пустяк. Если в Стиксе руки прирастают, то с такими ранениями не должно быть проблем. А вот без штанов, видимо, оставленных на козырьке подъезда, должно быть неудобно.