Очень Дикий Запад

В доме, судя по всему, никого. Это радует. Теперь необходимо выйти во двор. С крыльца он увидит то, что, признаться, не очень-то и хочется видеть. Там лежит мертвый Генри.

Так что теперь — совсем из дома не выходить? А как же быть? Необходимо добраться до города и рассказать шерифу все. Пусть сажают в тюрьму. Или в психушку. Вполне вероятно, что психушка более верное решение в его случае. Люк и сам себя подозревает в сумасшествии. Пусть там разбираются, а он уже устал и хочет одного — ясности. Ясности происходящего вокруг, ясности во всем.

Отворив дверь, Люкпросунул голову и осмотрелся. Ага. Генри на месте, куда ж он уйдет? Только если на Молли вскочит, и они галопом умчатся на встречу солнцу… Дурацкая шутка, согласен. В общем, если Генри так и оставался неподвижен и никому не нужен, то Молли вновь не повезло. Который уже раз? Ее снова ели. И не кто-то там, а сама миссис Макмиллон.

Макмиллоны — соседи Люка, живущие в четырех милях к западу. Соседи спокойные, не скандальные. В гости друг к другу они не хаживали, но приятельские отношения поддерживали. В церкви кланялись и улыбались. И вот миссис Макмиллон, да что там Макмиллон, просто — Сьюзи, как она позволила Люку себя называть, в одной ночной рубашке уселась на корточки перед многострадальной Молли и, урча, как разлаженный мотор, вгрызалась в ребра мертвой лошади. Тело Молли вздрагивало каждый раз, как Сьюзи мощным движением челюстей отрывала очередной кусок. В районе округлого зада миссис Макмиллон расползлось нелицеприятное пятно. Сьюзи обделалась, и, судя по всему, уже не один раз.

Все понятно. С ней приключилась такая же беда, что и с Генри. Люк видел только один вариант дальнейшего развития событий — пуля в лоб и скорбные терзания совести после.

Стараясь не шуметь, он очень медленно стал спускаться с крыльца, перебирая пальцами по рукоятке кольта. Ладонь вспотела, да еще и тремор проклятый одолевает. Надо покончить с этим одним выстрелом, и Люк не уверен, что в таком состоянии способен сделать один точный выстрел с пятнадцати шагов. Остается только сократить дистанцию как можно сильнее и не нашуметь при этом. Шаг за шагом он приближался к Сьюзи. Еще пару шагов — и можно стрелять.

Краем глаза заметил движение слева. Замер. А вот и мистер Макмиллон. Красавец. Полосатая пижама подчеркивает округлый живот. Ну, как пижама? Верхняя ее часть. Штаны, обделанные так же не один раз, тянулись за мистером Макмилланом. От тяжести экскрементов и не имея тугой резинки в поясе, они попросту сползли с его зада и теперь «цеплялись» лишь за одну ногу. Глаза запавшие, с отчетливо видимыми жуткими синюшными прожилками. Нижняя часть лица покрыта чьей-то кровью, успевшей уже застыть, превратившись в корку. Из открытого рта вытекает окрашенная красным слюна. Он ничем не отличался от своей жены, разве что его тарахтение-рык был чуть басовитее.

И в кого стрелять? Вопросов об этической стороне задуманного убийства более не возникало. Оставалось актуальным на повестке только — кто из них двоих представляет большую опасность? Кого «шлепнуть» первым, а кто еще поживет. Поживет? Эту форму существования можно назвать жизнью?

Заминка при выборе мишени чуть не стала роковой для Люка. Пока он вращал головой, шепча про себя детскую считалочку, мистер Макмиллон стремительно сорвался с места и со скоростью, никак не вяжущейся с его состоянием до этого момента, ринулся на него. Утробный рык возрос на октаву. Если он будет повышаться соразмерно скорости движения зомби, то недолог миг, когда он станет походить на визг.

Грянул выстрел. Макмиллон рухнул лицом вниз. Затылок его стал похож на старую мочалку. Часть черепа мощным ударом крупнокалиберной пули вырвало и унесло в неизвестном направлении. Остатки волос сбились в кровавый комок. Стреляли не сзади, а с боку. Люк крутанул головой в попытке отыскать стрелка, и ему тут же это удалось. Из-за угла сарая, сжимая в руках охотничье ружье, вышел семнадцатилетний сын Макмиллонов — Бартоломью.

Поздороваться им не позволили. Сьюзи, занятая до выстрела обедом, оторвалась от Молли и со скоростью ястреба-голубятника кинулась в сторону сына, явно намереваясь «отчитать» того за сделанное «бо-бо» папочке. Удивительное дело, если учесть то, что Люк находился прямиком на ее пути. Обогнув неподвижного соседа, Сьюзи нацелилась на объект, находящийся в движении. Это надо запомнить. На всякий случай. Меньше движения — есть шанс остаться незамеченным. Видимо с глазами у зомби не все в порядке, раз не видят у себя под носом, но на движение реагируют исправно.

Барти, не останавливаясь, переломил ружье и зарядил его. Двигаясь навстречу матери, вскинул приклад к плечу и, не мешкая ни секунды, надавил на скобу. Громыхнуло. Сьюзи, налетев на невидимую стену, отскочила, как резиновый мячик от несуществующей на самом деле преграды, и, упав на спину, раскинув руки в стороны, застыла. Недавно она лишилась человека внутри себя, а сейчас ее сын отнял у нее и лицо. Люк отвернулся и опустился на землю. Силы покинули его.

— Мистер Вилд! Люк!

Барти не спеша подошел и, опустившись рядом, приобнял соседа за плечи.

— Барти, что, черт возьми, происходит? Ты понимаешь хоть что-то?

Бартоломью вновь переломил ружье и не торопясь сменил отстрелянную гильзу на новый заряд. Не глядя в глаза Люка, он тихим голосом ответил:

— Судный день, Люк. Это судный день. Других объяснений у меня просто нет.

Не хотелось соглашаться с человеком, только что прострелившим головы своим родителям. Но нечто подсказывало Люку, что именно судный день может объяснить все то, что происходит.

— Люк, а у тебя есть вода? Очень пить хочется.

Глава 3

Старенький бьюик, нещадно коптя выхлопной трубой, бойко летел по асфальту. Люк вцепился в баранку как бульдог в грабителя — не оторвешь. Барти занимал пассажирское сиденье, беспрерывно прикладываясь к бутылке с водой.

— Все никак напиться не получается, — оправдывался он.

То, что пришлось услышать Люку о приключениях Барти, мягко сказать, не придало спокойствия. А казалось, что даже малые крохи информации о происходящем вокруг способны пролить свет на ситуацию. Не пролило, вопросов оставалось столько же, если не больше.

Мистер и миссис Макмиллоны обратились в монстров этой ночью. И не только они. Все работники ранчо сошли с ума, набросились друг на друга и на домашний скот. Барти спасло чудо. Этим чудом была астрономия. Не совсем астрономия как наука, а реферат по астрономии, который Барти должен был подготовить. Его мать, строгая женщина, загнала его на водонапорную вышку, стоявшую невдалеке от дома, и наказала мистеру Макмиллану убрать лестницу, дабы их сын не смог улизнуть и все же написал хоть что-то. Вот с этой вышки Барти и наблюдал то, что после он назовет не иначе, как судный день.

Все они, как и Люк с Генри, чувствовали себя плохо весь день. Как и Люк, Макмиллоны ощущали недомогание и странный привкус во рту. А вечером, сидя на вышке в ожидании вдохновения и сжимая тяжелый телескоп в руках, Барти услышал, как заржали в сарае лошади, и в загоне заметались телята, оставленные на ранчо. Не понимая, что происходит, он с ужасом наблюдал, как рабочие заваливают скот на бок, навалившись по трое-четверо, и еще живых рвут зубами. Страшно. Но еще страшнее, когда твои мать и отец едят ребенка, который, разбив окно на втором этаже в попытке избежать смерти, так и не успевает выпрыгнуть. Его затянули обратно в комнату, и через полминуты он уже не кричал. А его мать, милая Сьюзи Макмиллон, толкается с мистером Макмилланом в надежде отвоевать у того место удобнее. В свете необычно огромной луны выглядело все это еще более пугающе и отвратно, чем было на самом деле. Хотя — куда еще отвратнее?

Свое первое убийство Барти совершил при помощи телескопа, раскроив череп одного из ковбоев, молотя того по макушке тяжелой старинной оптикой. Пробравшись в подсобку, нашел там ружье и заряды к нему. Именно в том коротком путешествии от вышки к подсобке он обнаружил, что коль двигаться как черепаха, то его и не замечают. Здраво рассудив, что патронов на всех не хватит, он затаился неподалеку и стал ждать. Барти лично хотел освободить родителей, что ему впоследствии и удалось проделать.