Очень Дикий Запад

— Да не тряси ты ей, дубина. Сломаешь.

Засмеялись все. Нервы, передряга и то, что они все, по большому счету, легко отделались, позволило смеху вытеснить то напряжение, в котором они все находились последние минуты. И еще тот факт, безусловно, что шутили Саньки, чего, по словам Тоски, никогда раньше не случалось.

*****

Восемь уцелевших.

Тоска и его бойцы потеряли только руку Тычка, которую, к ужасу ДиЗи, решено было пришить прямо на месте, и пришивал ее один из Саньков, заверив ковбоя, что подобное уже проделывал успешно. Культю полили желтоватой жидкостью, которой еще и Тычка напоили, и пришили. Щелкунчик выдернул из бронежилета пару пластин. Соорудили шину. Теперь Тычок спал без задних ног, укрытый клетчатым пледом, обнаруженным в недрах его рюкзака. Не верилось, что все срастется как положено. Там же не только кость, там еще и сухожилия разные, да и вены…

Из «Звездного» уцелели только водитель и Щелкунчик.

ДиЗи было испугался, что Кряж непременно начнет подкалывать их и расспрашивать, что те теперь думают о синей книге Майора и о защите ценных зайцев, но он ошибся. Кряж молчал как могильный крест.

— Его бы в стаб какой, к докторам, — волновался водитель, посматривая в сторону спящего Тычка.

— Понесли, — согласился Тоска. — Куда идти?

Щелкунчик поднял ладони вверх.

— Не психуй, батя. Малой реально волнуется. До «Звездного» ближе, чем до «Централа», можем туда рвануть.

Тоска покачал головой.

— Нет. На вашу базу мы не пойдем. Нам в другую сторону.

— Так умрет же Тычок! — не выдержав спокойного тона командира, крикнул ДиЗи.

— От такого в Стиксе не умирают, ковбой. Да и дома у тебя тоже. Даже не пришей мы ему руку — не беда. Новая отросла бы.

— Шутишь?

— Нет.

И этому короткому «нет» верилось безоговорочно. Тоска не шутил. А это значит, что регенерация в Стиксе на уровне недосягаемом для родины ковбоя.

— Твою мать… — присвистнув, подал голос Кряж. — У нас гости. И если я не сошел с ума, то гости такие…

— Обложили?

Спокойный тон Тоски уже стал раздражать ДиЗи. Что бы ни случилось, этот мужчина всегда реагировал так, словно ему говорили о том, что сегодня понедельник.

—Круто сработали, — покивал Кряж самому себе. — Это они нас на фоне атак Зайки, будь он неладен, подловили. Соображаем-то мы туго немного.

— Стволы на землю, парни. Ждем гостей, — сказал Тоска и первым показал пример, положив перед собой оба своих миротворца. Секунду постоял, подумал, будто взвешивая все за и против, и добавил к револьверам арбалет.

— День добрый, путники!

Глава 25

На облюбованную бойцами полянку вышли два человека. Одеты странно. Чуть вперед выдвинулся кряжистый мужичок с бородой такой длинной, что конец ее пришлось заправлять за ремень. Округлый живот выпирал, придавая хозяину своему схожесть с пивоваром из Баварии. Холщовые необъятные штаны, что напоминали казацкие шаровары, давно выцвели, и какого оттенка были изначально — неизвестно. Серая джинсовая рубашка, поверх нее безрукавка с множеством кармашков. Этакая своеобразная разгрузка. Парень помоложе расположился позади, чуть левее от заговорившего толстяка, и хоть ствол его калаша смотрел в землю, глазами он стрелял по сторонам со скоростью сравнимой только с автоматной очередью. Цепкий взгляд.И быстрый. Одет был еще проще, чем бородач. Хотя простота эта… Сравнивать особо не с чем. Все то же самое, что и на его спутнике, только вместо шаровар обычные джинсы. И еще одна деталь, удивившая ДиЗи — обувь. Если все они, и наемники, и бойцы сопровождения из «Звездного», были обуты в тяжелые надежные армейские ботинки, то эти лесовики вполне обходились кроссовками.

— У вас не принято здоровкаться?— качнул тяжелой головой «пузан». — Не гоже… И вдругорядь баю — день добрый, путники.

Тоска чуть приподнял руку, останавливая готовую вырваться в ответ на слова лесовика реплику Кряжа.

— И ты не болей. Прохожий — проходи.

— Э, нет, мил человек. Это вы тут, — пузан широким жестом охватил всех присутствующих — прохожие. Мы тут хозяева.

Тоска не смутился и шагнул навстречу этим двоим. Молодой парень, страхующий бородатого, напрягся, но ствол направлять на командира наемников не спешил. Глуп или уверен, что в случае чего успеет? Отчего-то ДиЗи был уверен, что второе.

— На деревьях надписей мы не заметили. Да и у вас на лбах не написано, что этот лес ваш или чей-то еще.

Округлое пузо бородача заколыхалось от смеха.

— Да ты не понял, мил человек. Я не про лес тебе говорю. Вся земля эта наша. Вся. И леса, и поля, и реки с озерами. Сейчас уразумел?

— А Майор знает про это?— попытался подколоть местного «боярина» Щелкунчик.

Все-таки ДиЗи поумнел. Вот ему, к примеру, тоже хотелось сказать пару ласковых этим пришельцам, но он твердо уяснил одно — молчи, пока сказать не просят. Ответ от толстяка заставил напрячься всех присутствующих.

— Ты, молодо-зелено, помолчи пока. Я с вашим братом, что под одной крышей с вурдалаком этим живет, говорю коротко, — бородач слегка приподнял безрукавку, показывая заткнутый за ремень пистолет, — пулю в лоб и камушек на холмик.

— Не психуй, старик. Сам же говоришь, что молод совсем, — Тоска шагнул в сторону, прикрывая собой Щелкунчика и грозя тому кулаком за спиной.

— А чего мне волноваться? — искренне удивился тот. —Пулька, она быстро все на свои места расставит.

Над поляной воцарилась такая тишина, что стала слышна комариная перекличка.

— Так у нас тоже в стволах не горох, — усмехнулся Тоска. — И пулять мы знатно могем.

— Знаю я, как вы пулять могете, — отмахнулся бородатый. — Видали. В такую свинку угодить не смогли.

«Так это он про Зайку так выразился, — догадался ДиЗи. —Значит, видели все. И как мразь эта людей давила, и как боец дергался в лапах ее. Видели и ничего не делали».

Злость закипала внутри ковбоя медленно, но неумолимо, и он уже стал посматривать себе под ноги.Там, на земле лежали его миротворцы. Заряженные и готовые к бою. Осталось только взять их, и направить в это жирное мерзкое пузо. Заставить его затрястись от боли, всаживая пулю за пулей.

— Так и про вашу меткость легенд не слышно. Да и на скреббере отметин вами оставленных не заметили мы. А вот брошенных бегунков видели. Это не твои людишки повалили их, а как скреббером запахло, в лесу скрылись? Похвальная отвага, ничего не скажешь.

Бородач оценивающе смотрел на Тоску. Что-либо прочитать по лицу его не получалось, борода мешала, скрывая все, оставляя только торчащий скрюченный нос и две булавки глаз.

— А мы не за ним ходили. Что нам в него стрелять? Потому и не любим вас, пришлых.Вам бы только шумиху поднять, да невинных покосить… Чего на тарахтелке своей приперлись? Вас за две версты слышно. Все вы так, и вы, и другие пришлые. Нашумят, растревожат зверя, а потом и разговоров только, дескать, напала образина, а мы ехали и не трогали никого. Приду я к тебе и стану над спящим тобою топором по ведру жестяному стучать, что делать станешь? Ась? То-то…

— Так это мы, по-твоему, сами виноваты, что ли? — не унимался Щелкунчик.

— А то кто же? — вновь неподдельно удивился бородатый. — Иль ты думаешь, что скребок пришел, дабы перлы с ваших голов повыкавыривать? Сдались вы ему. Он же не початок какой.

— Кто?

— Початок, — пытаясь пояснить, бородач принялся щелкать пальцами, подбирая нужные слова. — Как там они их называют?

— Пустыш, джампер, бегун. Там много еще, — отозвался охранник бородача.

— Вот. И слов напридумывали мерзких. Скребок да брат его меньший…

— Элитник, — вновь подсказал парень из-за спины старика.

— Ага, элитник — кивнул бородач. — Так вот эти двое плевать на вас хотели. Разум-то есть у них. А вы только увидите — стрелять.Все наживы жаждете. И смерть от вас, и смрад. И ничего путного. И землю нашу, на которой мы всегда были, есть и будем, осквернили и загадили. Я скребков помню с тех времен, когда еще без штанов бегал, и никто их плохим словом не поминал. Ну, бывало, что и гибли от него, так что? Случается. А тут вы приперлись, хозяева. И нас по болотам разогнали, и их…