Очень Дикий Запад

Шаг за шагом Люк приближался к разгадке. Еще несколько ступеней, и его голова уже окажется на втором этаже. Тогда он сможет осмотреть его и в случае большой реальной угрозы вовремя скрыться внизу, просто присев. Его планам не суждено было сбыться и на этот раз. Как только он «вынырнул» на второй этаж, в лоб ему уперся холодный ствол оружия, и грубоватый с хрипотцой голос на незнакомом ему языке что-то спросил.

— Какого хрена ты сюда приполз, чучело?

Что именно спрашивал незнакомец — Люк не понял. Но по интонации спокойного и уверенного в себе человека можно было легко догадаться, что речь идет о его, Люка, неправомерном вторжении в жилище священника.

— Вы русские? — очень тихо ответил вопросом на вопрос Люк.

Незнакомец фыркнул и, не убирая оружие, чуть отвернул голову, обращаясь к кому-то за своей спиной.

— Слышь, Тоска. Этот мистер-твистер что-то втирает мне. Может, дать ему по башке? Пусть внизу полежит.

И снова по интонации Люк догадался, что против него замыслили нехорошее.

— Ленин, партия, комсомол, — промямлил он.

Эти слова он увидел на агитках, развешанных по всем стенам в бункере у Эда. Запомнились почему-то.

— Да хоть коллективизация, мне-то что? — хохотнул человек. — Тоска, ты только послушай, что оно мне тут намычало.

Угрожающее железо наконец оторвалось ото лба Люка, ствол сместился в сторону, а затем и вовсе перекочевал на свободное предплечье незнакомца. Страшный человек с не менее страшным оружием — снайперской винтовкой. Почему снайперской? Да потому, что на обычное оружие не цепляют окуляр прицела. Как только незнакомец отошел в сторону, все внимание Люка вмиг сосредоточилось на том, кого, судя по всему, называли Тоска. Под окном на перевернутом овощном ящике восседал обычный, ничем не примечательный человек. Хоть и двоилось в глазах, но Люк все же рассмотрел, что сидящий мужчина не старше сорока лет, кряжистый, в военной форме, но без опознавательных знаков и погонов. Спокойный, как утес, и такой же несокрушимый, он как на пустое место смотрел на Люка единственным глазом. Второй был прикрыт повязкой на пиратский манер. Казалось, ничто не могло бы сдвинуть его с места, если он сам того не пожелает. Глядя на него, становилось жутко. Люка передернуло, как только он встретился взглядом с единственным глазом Тоски. Второй раз его передернуло, когда он увидел, что держит в руках мужчина. Арбалет. Как на картинках в рыцарских романах. Такой контраст способен выбить из колеи кого угодно — вот тебе в лоб уперся ствол винтовки, а через миг тебе в сердце целятся из вещи родом из средневековья. Дикость какая-то, да и только.

— Не шуми, Кряж, — спокойный и уверенный тон весьма гармонично сочетался с одноглазым арбалетчиком. Что он говорит, для Люка оставалось загадкой, но этот голос можно слушать просто так, не понимая. — Разбуди Тычка, он все мечтал живого амера увидеть. Пусть переведет, что он хочет и кто такой.

Человек с винтовкой, в очередной раз усмехнувшись, направился в левый угол комнаты. Там, свернувшись, словно большой пес, кто-то спал. Осторожно тронув спящего за плечо, человек с винтовкой позвал:

— Эй, Тичер. Тут амер подвалил, переводчик нужен.

— Иди ты в баню! — зло откликнулся тот. — И ты, и амер, и все на свете. Я спать хочу, а ты с дурацкими приколами своими достал уже.

— Да не шуткую я, правда — амер пришел. Сам.

Глава 9

Тот, кого звали Тычок, бодро поднялся на ноги, будто и не спал вовсе. Отряхнувшись от видимого только ему мелкого мусора, налипшего на одежду, он неспешной осторожной походкой направился в сторону Люка.

— Ты местный? — вместо приветствия спросил он.

— Да, — ответил Люк. — Во всяком случае, был таким еще три дня назад.

Тычок понимающе прикрыл глаза и кивнул кудрявой головой. Он протянул руку с открытой ладонью, предлагая Люку подняться к нему.После секундного замешательства тот воспользовался предложением и, ухватившись за предложеннуюруку Тычка, с трудом преодолел последние ступени крутой лестницы.Мысленно вернувшись к проблеме самочувствия, Люк пришел к выводу, что жить ему осталось не более пятнадцати минут. Резкость в глазах уже не наводилась, и ноги не желали выпрямляться в коленях. Прикоснувшись к ладони Тычка, Люк поразился, насколько она теплая, по-человечески теплая. В отличие от его руки — холодной и влажной, словно у лягушки.

— Кряж, — пристально изучив пронизывающим, рентгеновским взором Люка, позвал Тычок человека с винтовкой. — У нас сейчас будет не живой амер, а дохлыйпиндос. Тяни граппу.

Кряж словно нехотя вернулся, снял с пояса флягу, взболтнул ее и протянул Тычку.

— Мало там.

— Ничего, — возразил Тычок. — У меня еще есть.

— Ну, и дал бы свою, че я вам, мать Тереза?

Их диалог не возымел продолжения, и, ограничившись несколькими фразами, эти двое переключили свое внимание на Люка.Тычок открутил крышку, протянув флягу Люку, коротко бросил:

— Пей, станет легче.

Люк не стал воротить нос и, даже не понюхав содержимое, решил довериться незнакомым ему людям. Припав к горлышку, сделал первый глоток. Это был слабый алкоголь, настолько слабый, что проигрывал в крепости даже простому дешевому вину. Мало того, это пойло никоим образом не имело ничего общего с тем напитком, чье название носило. Виноградом там и не пахло. На смену не совсем приятному вкусу пришло удивление. Всего после нескольких глотков граппы к Люку вернулось зрение.Он готов был биться об заклад, что это произошло благодаря содержимому фляги. Кряж и Тычок не спешили возобновлять беседу с Люком, а молча наблюдали за тем, как меняется выражение его лица. Они даже не остановили его тогда, когда он опустился на пол и, обхватив руками голову, стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Привыкает к хорошему, — озвучил свою догадку Кряж. — Чего доброго расплескает. Че он качается?

— Он качается, ты сопли пузырями пускал. У всех по-разному. Саньки вообще никак не отреагировали.

— Иди ты… — беззлобно ответил Кряж.— Сам ты сопля.

Люк сидел с закрытыми глазами и ни слова из сказанного этими людьми не понял. И не грустил по этому поводу. Его самочувствие улучшалось с каждым новым вздохом. Раскачиваясь, как маятник, он пытался подстроиться под ритм сердца — ему это казалось очень важным. Почему? Бог знает. Вот он почувствовал, что голова его прояснилась, нутро больше не пытается вырваться наружу, а мысли выстроились в последовательную цепь. Все как обычно, если не лучше.

— Что это было? —открыв глаза и посмотрев на Тычка, задал он вопрос. — Я имею ввиду… —он неопределенно взмахнул рукой.

— Это граппа. Тот напиток, без которого в Стиксе не выжить.

— Где?

— В Стиксе, дружок. Ты не на Земле-матушке. Вернее, не совсем на Земле… Дело в том, что я не технарь и не физик, так что объяснить всего не в силах.

— Ничего не понимаю…

— Я тоже! — рассмеялся Тычок. — Это и не нужно. Необходимо усвоить только одно.

— Что?

— Твоя жизнь не будет прежней. Никогда. А сколько ты проживешь — не всегда зависит от твоих умений и навыков. Это Стикс.

— Стикс?

— Ага.

Несмотря на то, что Люк чувствовал себя превосходно (во всяком случае, в сравнении с предыдущими днями), он ровным счетом ничего не понимал. Если раньше ему казалось, что стоит только найти выживших в этом аду людей, как все сразу станет ясным и понятным, то сейчас он убеждался в том, что такие суждения, по меньшей мере, являлись крайне притянутыми за уши. Вот они — люди, а понимания как не было, так и нет.

— Граппа? — отчего-то переспросил он.

— Именно. Это то, что будет сопровождать тебя всю твою жизнь, какой бы короткой или долгой она не была. Но граппой называем этот напиток только мы (Тычок сделал широкий жест охватив всех присутствующих в комнате), только наша группа. Для всего остального мира эта жидкость имеет другое название. Даже несколько, но все они созвучны.

Люк изобразил на лице немой вопрос.