Страница 68 из 82
— Не могу поверить, что вы мне позвонили. Я как раз собиралась снять тубку и позвонить вам.
— Счастливое совпадение. Что происходит?
— Я сделала глупость и подумала, что лучше вам рассказать. Обещайте, что не рассердитесь.
— Почему бы вам просто не рассказать, что вы сделали, прежде чем просить гарантии?
— Папа и Селеста вчера пришли ужинать.
— Так.
— Помните фотографию моей бабушки, где папа сидит у нее на коленях?
— Как я могла забыть? Я только что отдала ее вам.
— Я знаю. Мне она очень понравилась, и я была рада, что у меня есть связь с прошлым.
— И что вы сделали?
— Я поставила ее на книжную полку у нас в спальне. Ее не видно из дверей, так что я не думала, что папа может ее заметить. Он никогда не ходит в эту часть дома. Я не могу представить, что на него нашло.
— Он знал, что я хотела что-то передать, так что он, возможно, был начеку по поводу всего нового.
— Это единственное объяснение, которое приходит в голову, потому что, клянусь, я не сказала ни слова о нашем разговоре. Мне ужасно неудобно.
— Продолжайте.
— В какой-то момент за ужином он извинился и пошел в туалет. Это единственный раз, когда он уходил из-за стола. Обычно он пользуется туалетом в холле, но по какой-то причине он, должно быть, выбрал ванную со входом из спальни. Когда он вернулся, я заметила, что он погружен в себя. Я спросила, что случилось, но он отмахнулся. Они с Селестой ушли раньше обычного, но я ничего такого не подумала.
Я не понимала, что возникла проблема, пока она не позвонила сегодня утром. Она сказала, что он был вне себя по поводу фотографии. Думаю, они ужасно поругались по дороге домой. Она сказала, что я могу выставлять фотографию своей собственной бабушки где захочу, а он поднял большой шум из-за ничего.
— Это не кажется мудрым поступком. Вы говорили, что она такая мышка. Конечно, она в курсе, что он чувствителен к теме о своей матери.
— Я знаю, но она немножко выпила, и это просто вылетело. Теперь она говорит, что он зол на нас обеих и в ярости на вас, потому что винит вас во всем.
— Она выпила? Вы же говорили, что она — член общества анонимных алкоголиков.
— Она выпила не здесь, а еще дома, перед выходом. Я не заметила никаких признаков, но он говорит, что она мастерица их скрывать.
— Когда вы с ним говорили?
— Он позвонил как раз перед ней. Он говорит, что она все преувеличила. Он признал, что был недоволен, когда увидел фотографию, но теперь все в порядке. Он говорит, что это она ведет себя, как сумасшедшая, и его это серьезно беспокоит.
— Он думает, что у нее эмоциональный срыв?
— Ну да. То-есть, он сказал, что не хочет меня волновать, но конечно, я волнуюсь, поэтому и звоню. Я понимаю, что это нахальство с моей стороны, но не могли бы вы заехать и убедиться, что с ней все в порядке? Как сказал папа, если она снова начнет пить, это может плохо кончиться.
— Не хочу быть ворчуньей, но почему бы вам самой это не сделать? Она ваша мачеха.
— Они живут в Коттонвуде, что ближе к вам, чем ко мне. У меня визит к врачу через сорок минут, так что я не успею съездить туда и обратно. Все что вам нужно, это уверить ее, что он успокоился. Он сказал, что разговаривал с ней сегодня утром до посинения. Он думает, что она близка к нервному срыву.
— Что если я постучусь, а он откроет дверь? Он и так на меня зол.
— Его нет дома. Он звонил мне с работы. У него встречи сегодня утром, и он не освободится до полудня. Он собирается на свою ежегодную фотосессию, и уедет из города завтра утром. Он освободил себе вторую половину дня, чтобы собраться. Я бы не просила вас туда ехать, но он напомнил мне о прошлом, о котором она рассказывала, ну, знаете, о желании покончить с собой.
Я почувствовала, как паук страха прополз по моей шее.
— Дайте мне адрес и телефон.
Дорога до Коттонвуда заняла меньше пятнадцати минут. Я не была уверена, как Селеста воспримет мое появление на своем пороге. Ее ссора с Недом явно не была моим делом, но если она не захочет со мной разговаривать, она может так и сказать. Я проехала по району, в поисках нужного дома, который оказался в середине квартала. Припарковалась на ближайшей боковой улице и вернулась пешком.
Селеста и Нед Лоув жили в одноэтажном доме, отделанном широкими деревянными панелями и выкрашенном в светло-серый цвет, с крышей с плоской черепицей и солнечными панелями. Там, наверное, были две спальни, две ванные и кухня, нуждающаяся в ремонте.
На подъездной дорожке не было черного седана Неда. Двери гаража были закрыты, и невозможно было узнать, находятся ли там их машины. Я должна была поверить на слово Эйприл, что Нед на работе.
Я позвонила и стала ждать, поглядывая на подъездную дорожку. Сбоку от дома стоял трейлер старой модели, белый с коричневой полосой посередине. Задняя часть была закруглена, а установка сверху говорила о действующем кондиционере. Номер был FOTO BIZ, что, видимо, относилось к увлечению фотографией Неда.
Наклейки из бесконечных поездок красовались аккуратной линией вдоль коричневой полосы. Это была история путешествий Неда, рассказанная в серии лозунгов.
Фаллоуэй, Техас. Счастливейший маленький городок на западе. Парадиз, Аризона. Город-призрак округа Кочиз. Прэйри, Невада. Хозяин Родео Дикого Запада 1985 года.
Открылась дверь, и Селеста уставилась на меня, светловолосая и бледная.
— Селеста?
— Да.
— Меня зовут Кинси. Я — подруга Эйприл. Она попросила меня заехать и убедиться, что с вами все в порядке.
— Я в порядке.
— Можно мне войти?
Она не смотрела мне в глаза и не ответила, но не закрыла дверь у меня перед носом, что я расценила как хороший знак. Она поразмыслила над моим вопросом, а потом шагнула назад. Я вошла и проследовала за ней в гостиную, отметив, что Селеста села в кресло, откуда ей была видна улица. Она была напряжена и худа, как человек, страдающий нарушением пищевого поведения. Ее темные глаза не соответствовали светлым волосам и казались огромными на нежном овале ее лица.
— Вы ждете Неда? Эйприл сказала, что он будет занят на работе до полудня.
— Я бы на это не рассчитывала. Он все время говорит такие вещи, а потом неожиданно появляется, надеясь застать меня врасплох. Он любит держать меня в напряжении, чтобы я знала, что постоянно нахожусь под контролем.
На стене за ее спиной висели две увеличенные черно-белые фотографии, очевидно, сделанные Недом. Над камином были еще две, в черных рамках. Видимо, ему нравились каменные образования: известняк, источенный выветриванием; слои осадочных пород, протянувшиеся вдоль склона; гранитные обнажения; массив песчаника, от которого, в результате выветривания, остался одинокий утес. Впечатляюще, но бездушно.
— Это его?
Она кивнула.
— Он надеется покончить со своей работой по продажам и зарабатывать фотографией. Это часть того, чем он занимается в своих ежегодных поездках: ходит по галереям, чтобы показать свои работы.
Ее тон был невыразительным, как будто она читала сценарий. Казалось, она носила свою пассивность как пуленепробиваемый жилет. Пробиться в ее мир было невозможно, если я не найду способ заслужить ее доверие.
— Его работы продаются?
Она слегка улыбнулась.
— Последнее время.
— Эйприл сказала, что он завтра уезжает.
— Если не отменит, не отложит, и не передумает.
— Куда он отправляется в этот раз?
— Он говорит, что мне не надо знать. Если я буду настаивать, он скажет, что я пытаюсь контролировать каждое его движение.
— Когда, на самом деле, это то, что он делает с вами.
Она слегка пожала плечом.
— С вами все в порядке? Такое впечатление, что вы действуете в тумане.
— Нед говорит, что у меня депрессия.
— А свое мнение у вас есть?
— Вот поэтому я и пила. У меня всю жизнь была депрессия, а так мне было легче.
— Но вы сейчас не пьете.