Агата

— Ты одна? Или с родителями?

— Одна. Мать с отцом сейчас в Израиле. Ему делают очередную операцию. Именно поэтому я здесь. Иначе они бы не пустили меня в Россию.

— А я рад этому, — улыбнулся Филипп, глядя девушке за спину, — но кто-то в зале рад тебе намного сильнее.

— Что? Кто? — испуганно произнесла Злата.

А потом повела своим точёным носиком и медленно повернулась.

— Ну, здравствуй, Злата, — довольно и предвкушающе произнёс неизвестно как и когда нарисовавшийся рядом главный обольститель женских сердец. Только подсказывает мне моё ведьмино чутьё, что на этом его любовным похождениям пришёл конец, приплыл касатик.

— Грег, да? — робко и слегка испуганно спросила Злата, пытаясь спрятаться за спину Филиппу.

— Я не кусаюсь, куколка. Разве что совсем чуть-чуть. И только в исключительных мерах! — довольно протянул Григорьев.

А потом сцапал сопротивляющуюся Злату и, закинув на спину как трофей, исчез с горизонта.

— Ну вот теперь он от меня точно отстанет! А то задолбал уже со своей стаей Белых! — хохотнул Филипп, увлекая меня на танец.

Я же только успела бросить удивлённый взгляд на своего дядю, который сейчас стоял как столб, прижимая к носу ожерелье, которое когда-то было моим. Да уж: чем только с родственниками не поделишься!

Эпилог

Прошёл год

— Агата, а как вы с Филиппом догадались, что у вас тройня будет?

Агата, только-только уложившая спать свою «великую троицу», облегчённо выдохнула. И на вопрос сверхмеры взволнованной Златы отвечать не спешила. Но так как «балерина» (а именно так жену Грега прозвали в обоих стаях) не сводила с неё испуганных глаз, решила всё же успокоить родственницу:

— Идём в гостиную, там поговорим.

Сказано это было предельно тихо. Если бы просто человек, то сейчас бы ничего не услышал. А так как обе они были полукровками, то без проблем поняли друг друга.

А уже на кухне обычной трёхкомнатной квартиры, которую они единственно приняли как дар в день свадьбы от родителей Филиппа, девушки разговорились. Агата подлила чаю бледной, как полотно Злате, и подвинула поближе тарелочку с пирожными.

— Что ты! Мне же нельзя! — попыталась тут же возмутиться Григорьева, отодвигая от себя любимое лакомство Архангельской-младшей.

— Как хочешь, — невозмутимо ответила мать тройняшек, уминая и эту порцию сладкого лакомства в дополнение к своей, — только чем же я тебя угощать буду? Чего хочется?

— Мне бы огурчиков солёных сейчас. Или капустки квашеной, — ответила Злата и покраснела как вареный рак.

Ведь ещё совсем недавно юная жена альфы Белых такую пищу на дух не переносила. Ей в меню нужно было только разные изыски подавать. И лучше из французского ресторана. Грегу даже пришлось, скрипя зубами нанять в дом француза-повара. Хотя сама мысль о постороннем мужчине в доме заставляла его кипеть от бешенства.

Но Грегу повезло и повар оказался не совсем той ориентации. Причём состоял в отношениях и довольно прочных. Это уже Злата время от времени мужу скандалы ревности закатывала. А уж что-что, а это у неё получалось на ура. Всё же Маша и Саша воспитали свою дочурку излишне избалованной.

— Раз хочешь, будут тебе и огурчики и капуста.

Агата полезла в огромный холодильник, высотой под самый потолок, до верхних полок которого она даже не дотягивалась, и уже скоро по кухне разнеслись будоражащие нос ароматы солений-маринадов.

Поглядывая на довольную Злату, за обе щёки уплетающую то огурчик, то капустку (даже варёной картошечкой в мундире не побрезговала!), Агата тихо себе улыбалась. И не спешила нагонять страху рассказами. А рассказать на самом деле было что, и не мало. Она ведь и в самом деле едва на тот свет не отправилась. И только профессионализм врачей и достижения современной медицины спасли её от смерти. Филиппа от участи отца-одиночки. А деток от суровой доли без мамы.

— Какие вкусные! — нахваливала Злата, — импортные?

— Да что ты! Будем мы ещё заграничным травиться. В то время как у нас свой сад-огород есть. Нет, все заготовки-разносолы мы с мамой сами делаем.

— С мамой? — тут же приуныла Злата, тут же вспомнив своих умерших к этому времени родителей, — ты так легко согласилась тётю Бажену мамой называть?

— Ну а как иначе? Родной у меня давно уже нет и никогда не было, можно сказать. Других близких родственниц тоже. А тем более, что мама Филиппа любит меня как свою родную младшую дочь.

— Это точно. Сколько бы раз мы с Грегом не были у них в гостях, у неё ты чаще на языке мелькаешь, чем её родные дочери. Кстати, ты слышала последние новости про Ангелину и Кирилла?

— Нет, мне не до новостей нынче. Мне иной раз на мужа лишних пяти минут нет. Так что там у них нового? Неужели тоже матери с отцом внука или внучку подкинуть решили?

— Насчёт этого я пока не знаю, но вот то, что Кириллу наконец удалось бизнес жены полностью перевести в Россию и остаться при этом в живых, минуя разборки с латиноамериканской мафией — это факт.

— Вот и хорошо. А то мама уже себе места не находила последние месяцы. Мало того, что Арс с Никой в США и возвращаться не собираются, так ещё и вторая дочь никак не может со своим прошлым расквитаться.

— Да, ты права. Только вот у этих Киреевых как раз пополнение в семье и намечается. Правда у них только один ребёнок будет, девочка.

— Значит и у Кирилла с Ангелиной тоже. И тоже, скорее всего девочка, — улыбнулась Агата.

— А ты откуда знаешь?! Или твои колдовские силы снова проснулись? — удивилась Злата.

— Да что там знать? У них же всё как в идеальной параллельной происходит. Но ладно про них. У вас что там? И с чего ты взяла, что беременна двойней?

— Грег сказал. Он же мне и сообщил, что я беременна. Ещё неделю назад. Сама я об этом даже не догадывалась.

— А чему ты удивляешься? Он же альфа! Мой Филипп, хотя пока только альфа в запасе, так вообще мне ещё в первую нашу брачную ночь заявил, что я забеременела. Я ему правда не поверила сначала. Как и в то, что у нас не один малыш будет.

— Да-да! Помню я эту историю. Хотя сама я тогда узнавала всё как ты сейчас — через третьих лиц, но хорошо запомнила удивление на лице Грега и его слова: «И в кого только этот прыткий Архангельский такой дерзкий? У всех, видите ли по одному ребёнку, да и то не всегда, а у этого, не успел жениться — так сразу два. И оба мальчики».

— Только то-то и оно, что ни альфы обоих кланов, ни УЗИ, ни Филипп — никто не догадывался, что за широкими спинами братьев прячется ещё и малышка-дочка.

— А всё-таки как вы об этом узнали? — не отставала Злата.

— Первой я об этом догадалась. В то время, как все вокруг носились с новостью, что у нас с Филиппом будет два сына, я безумно хотела дочку. Как и Филипп. А потом мои дети мне стали сниться. Сначала только мальчиков видела. Точная копия своего папочки. Даже родинки в виде чёрной лилии у обоих точно такие же.

— О, эти родинки меня саму скоро до белого каления доведут! — вздохнула Злата.

— А что с ними не так?

— Да с самого первого дня, как стало известно, что я беременна, Грегу покоя не даёт мысль, какие родинки будут у наших детей: белые, как у него, или чёрные, как у меня.

— Ой, не смешите меня! Григорьев сомневается? Да с его-то подавляющей аурой и генетикой? Белая лилия обеспечена всем пятерым вашим детям!

— Что? Скольким?! — глаза Златы начали лезть на лоб.

- Уж как есть, Злат. Ты меня, конечно, извини, но мой третий глаз время от времени просыпается.

— И это означает, что я буду целых четыре раза рожать? Да что же тогда останется от моей фигуры?! — чуть ли не плакала «балерина».

— Смирись. Быть Луной стаи — это большая ответственность. Тем более, что Григорьев столько лет тебя ждал. И да: рожать ты будешь всего три раза.

— Но как?

— Грег, по всей вероятности решил догнать племянника: у вас тоже будет тройня. Причём все трое — мальчики. Так что готовься не только расстаться с фигурой, но и к ударам по печени, а то и к сломанному ребру. Говорю тебе исходя из личного опыта.