Страница 25 из 88
– Нет, – поправил Энтони, – Цезарь погиб из-за своего недомыслия. Страсть к женщине лишь приблизила его конец.
– Возможно, но в любом случае нельзя утверждать, что его чувства не были искренними и не сыграли решающей роли. Затем давайте рассмотрим Марка Антония. В сражении при мысе Акций он рисковал всем, чтобы отстоять для Клеопатры её царство. Почему?
– Разве это имеет значение? Марк Антоний был не умнее Цезаря. Каковы бы ни были его чувства, он не должен был затевать эту битву. Изначально тщетная попытка.
– Тщетная? Но он же почти победил.
Прежде чем Энтони смог ответить, в другом конце комнаты раздался голос:
– Прошу прощения, ваша светлость, но мистер Ричардсон говорит, что ваша ванна готова. Ужин подоспеет чуть позже.
Герцог поднял голову и увидел лакея, стоящего в дверном проёме.
– Я буду через минуту.
Слуга поклонился и вышел. Энтони повернулся к девушке:
– Во время войны, мисс Уэйд, почти побед не бывает. Такой блестящий полководец как Марк Антоний должен был осознавать, что наверняка проиграет сражение, поскольку Октавиан собрал против него все силы Рима. Руководствуясь здравым смыслом, ему следовало избегать решающей битвы.
– Но что заставляет вас думать, будто здравый смысл имел отношение к этому решению? – возразила Дафна. – Он был влюблён, и власть, что Клеопатра имела над ним, была превыше всякого благоразумия.
Энтони раздражённо хмыкнул:
– Женщины вечно примешивают к разумному разговору чувства!
– А мужчины не могут не принижать силу любви!
Сложив руки на груди, Тремор откинулся на спинку кресла:
– Любовь не должна одерживать верх над разумом.
– Но чаще всего так и бывает.
– И исход трагичен.
– Для Марка Антония и Клеопатры пожалуй, – вынуждена была признать Дафна. – Но не для всех. Некоторые, поддавшись любви, обрели подлинное счастье.
– Возможно, но лишь на короткое время.
Герцог понимал, что его упрямое нежелание согласиться с ней возмущает мисс Уэйд. Уже откровенно сердясь, Дафна подняла взгляд:
– О, ради Бога! – воскликнула она. – Неужели за всю свою жизнь вы не встречали никого, кто был бы счастлив в любви?
Образ мёртвого отца встал перед глазами Энтони. Он сам нашёл его той ночью. Его и четыре пустых пузырька из-под настойки опия.
– Знал, – ответил герцог. – Исход был трагичен.
Поняв вдруг, что больше не в настроении продолжать разговор, Энтони порывисто встал и поклонился:
– Прошу меня извинить, но я должен принять ванну, иначе вода остынет. Спокойной ночи.
И ушёл.
«Сначала Виола с ничуть несвойственными ей романтичными бреднями о любви. Теперь мисс Уэйд. Чёрт возьми, любовь – это не всё! Почему все женщины думают иначе?»
***
Хотя Дафна и успела полюбить буйное великолепие английской природы, эта красота существенным образом мешала археологическим раскопкам. Особенно много трудностей возникало при реставрации фресок. В пустынях Африки, Палестины и Месопотамии стоило лишь смахнуть песок, и глазам представала превосходно сохранившаяся фреска. В Англии и других странах со столь же влажным климатом дело обстояло иначе.
Мало того, что выкапывание гипсовых кусочков фресок было занятием грязным и трудным, так ещё влажная земля, в которой фрагменты пролежали тысячу шестьсот лет, разрушала сам гипс. Сие обстоятельство весьма усложняло работу Дафны, которая по крупинкам заново собирала фреску в завершенное полотно. Подбор сотен хрупких фрагментов по цвету и рисунку мог растянуться на несколько дней раздражающей работы. К несчастью, некоторые дни – как обнаружила Дафна – изматывали особенно сильно. И сегодня как раз выдался один из таких дней.
Она уже разобрала корзины со всеми найденными до сего дня кусочками фрески и разложила обломки в соответствии с изображенным на них рисунком. Теперь, пользуясь маленькой лопаткой, Дафна складывала и скрепляла фрагменты в единое целое, воссоздавая полотно. Как и на мозаичном полу, реставрацию которого она завершила накануне, на этой части стены спальни была изображена Венера. Восстановление фрески напоминало собирание детской головоломки с разрезанной картинкой, только вот дело это было гораздо кропотливее.
Дафна не привыкла работать с такими хрупкими, поврежденными материалами, и занятие сие требовало от неё полной сосредоточенности. Однако сегодня её мысли, витая где угодно, только не здесь, в антике, уносились к тому весьма странному вечеру в библиотеке несколько дней назад, когда Энтони попытался вовлечь её в беседу.
Дафна вспомнила его признание в знакомстве с человеком, который был счастлив в любви, но любовь эта привела к трагедии. Интересно, о ком же он говорил? Не о себе ли?
«Это объяснило бы его циничное отношение к браку и холодный рациональный подход», – подумала было Дафна, но тотчас же постаралась выбросить домыслы из головы. Ей всё равно, на ком он женится.
С того вечера в библиотеке Энтони старательно благодарил её за каждую завершённую задачу, добавлял слово «пожалуйста» ко всем своим указаниям, время от времени заводил разговор о погоде и о том, что небольшое похолодание на этой неделе должно сделать её работу более приятной. Иногда описывал последние события в Англии. Будто бы невзначай упоминал о нынешнем чрезмерном изобилии гувернанток или о серости Лондона и его окрестностей в осенние и зимние месяцы. Герцог даже распорядился, чтобы каждый час в антику наведывалась прислуга – вдруг Дафне захочется чаю или перекусить. И не единожды присылал рабочих в мастерскую осведомиться, не нуждается ли она в помощи.
Будто бы всё эти ухищрения могли заставить её остаться! Раз деньги не прельстили её, теперь Энтони пытался выказать себя заботливым нанимателем.