Страница 11 из 88
– Ты кажешься очень довольной собой, – заметил он. – И каждый раз, когда ты так выглядишь, я начинаю волноваться. О чем ты думаешь?
– О Венере, – взглянув на брата, ответила Виола.
Услышав столь загадочный ответ, Энтони удивленно поднял брови:
– О богине любви? Почему ты вдруг вспомнила о ней?
– Интересно, устраивала ли она когда-нибудь браки среди смертных?
Он подозрительно сощурил глаза:
– Неужели ты собираешься помешать моему союзу с леди Сарой и подыскать мне лучшую партию? Виола, пожалуйста, забудь об этом, ибо тебе известное мое мнение.
– Нет-нет, что ты, – на мгновение перестав играть, Виола легкомысленно махнула рукой, и снова ее пальцы запорхали над клавишами. – Ты сделал свой выбор, и уж я-то знаю, насколько тщетны попытки заставить тебя изменить решение. Полагаю, – добавила она со вздохом, – если руководствоваться здравым смыслом, то для тебя так лучше всего. В конце концов, ты – герцог Тремор, и тебе по долгу пристало жениться на даме самого благородного происхождения, даже если твой выбор не основан на любви и привязанности. Нет, я раздумывала, как бы найти подходящую партию для другой персоны, с которой я надеюсь добиться гораздо большего успеха. Я говорю о Дафне.
– Дафна? – Энтони нахмурился. – Не припоминаю...
– Мисс Уэйд.
Энтони уставился на сестру. Перед его мысленным взором возник смутный образ девушки с убранными в пучок каштановыми волосами, в очках и унылом платье под неизменным рабочим фартуком. Девушки, неспособной и слова вымолвить не заикаясь.
– Ты хочешь устроить брак мисс Уэйд? – изумился он.
– Если удастся убедить ее поехать со мной в Эндерби, я представлю ее подходящим молодым людям. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Ты не станешь этого делать!
Страстность его тона поразила Виолу. Она снова перестала играть и посмотрела на брата глазами, полными удивления:
– О, Энтони, ты, кажется, весьма раздражен. Вот уж не ожидала, что ты станешь так сильно возражать.
– Да, я возражаю. У мисс Уэйд здесь работа, крайне важная и ответственная работа. Я не могу позволить ей разъезжать с тобой по Чизвику и Лондону в поисках удовольствий. Что будет с моим музеем и раскопками?
– В последнее время ты только и думаешь, что о раскопках. В мире есть вещи поважнее твоей римской виллы.
– Нет ничего важнее исторических открытий. – Энтони и сам слышал в своем голосе ту истовую страсть, что он питал к своему детищу. – Виола, это место имеет огромное значение для истории. Из всех построек, что остались после римлян в Англии, лучше всего сохранилась именно эта вилла. И она находится на моей земле. Сейчас мы узнаем такие подробности о жизни римлян в Британии, которые прежде были никому неведомы. Найденные здесь артефакты позволят ученым и историкам шагнуть невероятно далеко в изучении сего периода, а музей в Лондоне познакомит всех англичан с их историческим наследием. Это часть нашего общего прошлого.
– Дорогой братец, история меня не сильно волнует, – заявила Виола, и в голосе ее ясно слышалось, что она решительно не понимает, что им движет. – Меня больше беспокоит судьба девушки благородного происхождения, которую обстоятельства заставили наняться на работу и у которой в жизни, кроме тяжелого труда, ничего нет. Она никогда не развлекалась, не вращалась в обществе. Она даже танцевать не умеет! Совершенно возмутительно, сколь мало заботы проявил ее отец о благополучии дочери.
Виола остановилась, чтобы перевести дыхание, но прежде чем Энтони смог указать, что история и серьезное изучение античности намного важнее танцев, она продолжила:
– И вот теперь Дафна вынуждена зарабатывать себе на жизнь. Она, словно прислуга, должна до изнеможения очищать мозаики и склеивать глиняные черепки. И хуже всего то, что у нее нет иного будущего, лишь еще больше каторжного труда.
Недовольный обвинительными нотками в голосе сестры, Энтони нахмурился. Словно он виноват в так называемом каторжном труде Дафны!
– Выполняемая мисс Уэйд работа чрезвычайно важна для успеха всего замысла. К тому же штудии ее оплачиваются весьма щедро.
– Вот только будущее ее кажется мне неопределенным.
– Напрасно. Хоть музей в Лондоне и откроется в середине марта, раскопки займут много больше времени. У нее есть работа, самое малое, на ближайшие лет пять.
– Ну, а после? Когда твой музей заполнится экспонатами, а раскопки завершатся? Что станется с ней тогда?
– Полагаю, она найдет другое место.
– К тому времени ей будет уже под тридцать. Достигнув сего возраста, она уже вряд ли когда-нибудь выйдет замуж. А ты знаешь, что она внучка барона?
– Вздор. Ее отец не состоял в подобном родстве.
– Я говорю об отце ее матери. О нем Дафне известно лишь это. Или же она предпочла не открывать мне больше. Не думаю, что она вообще собиралась что-либо мне рассказывать, просто сболтнула случайно. Не понимаю, почему она хочет сохранить это обстоятельство в тайне. Возможно, гордость тому причина.
– А может, она просто не желает, чтобы другие совали свой нос в ее дела. Между прочим, Виола, некоторые люди очень ценят, когда в их жизнь никто не вмешивается, – не преминул заметить Энтони. – Как бы то ни было, будущее Дафны – ее личное дело.
– Теперь это и мое дело тоже, – не сдавалась Виола. – Такая жизнь не подходит для внучки барона, даже если она и не знает решительно ничего о своих родных. И поскольку рядом с ней нет ни семьи, ни друзей, способных ей помочь, я…
– Похоже, в тебе она уже нашла друга.
– Верно. Она мне нравится, и мы подружились. Признаться, я вижу в ней что-то вроде протеже. Я бы хотела ввести ее в общество, помочь обзавестись новыми знакомствами, и, может так случиться, даже поспособствовать брачному союзу. Есть немало молодых людей, которым я могла бы ее представить. Вдруг один из них ей приглянется, а потом природа возьмет свое.