Скрипач

Собака надвигалась на нас, как бульдозер, оттесняя к заброшенному дому. И хотя был ясный день, я почувствовала, как похолодело у меня все внутри, слишком уж яркими оказались воспоминания о том, что мне пришлось там пережить.

Мы были уже почти у того самого проклятого подъезда, в котором раньше обитали сатанисты, когда зверь прыгнул.

Ник успел закрыть перед его носом дверь, и я услышала громкий удар, от которого чахлая фанерная преграда едва не разлетелась в щепки. Хорошо еще, что все подъездные двери в нашем дворе закрывались внутрь, а не наружу. Больше пес не делал попыток взломать дверь, но Ник все еще продолжал держать ручку.

— Да, влипли, — констатировал скрипач. — Надо как-то выбираться отсюда. Подождем немного, может, хозяин объявится и заберет своего монстра. Кстати, эту псину я уже не раз видел здесь.

Я вспомнила, что тоже однажды видела черного пса из окна и собака эта шла за Ником, когда вечером он возвращался с работы. Сказать наверняка, та это собака или нет, сложно, но, судя по размерам, это именно та самая псина. Таких громадин я больше нигде и никогда не видела.

— Сейчас посмотрим, там он или нет, — задумчиво произнес Ник и, не дожидаясь моего ответа, слегка приоткрыл дверь.

В ответ последовало глухое рычание, а потом очередной удар в дверь. Я невольно содрогнулась, представив себе, как этот зверь врывается внутрь.

— Не открывай, — умоляюще обратилась я к нему. — Давай попробуем подняться наверх и поищем какой-нибудь выход.

Он задумался. На его лице мелькнула улыбка.

— Точно, — воскликнул скрипач, — только не вверх, а вниз. Через подвал мы сможем выйти в другой подъезд и оттуда уже будем прорываться домой. Когда-нибудь должен появиться хозяин этого чудовища…

— Если у него есть хозяин, — засомневалась я. — Уж слишком странно пес себя ведет. Слушай, доморощенный кинолог, как ты считаешь, это нормально, когда собака ни с того ни с сего бросается на людей?

— Нет, — ответил он коротко. — В детстве у меня были собаки. Сначала фокстерьер Монся, а потом немецкая овчарка Геката. Монсик, конечно, был резвым псом и удивительно смелым, но так себя никогда не вел. А Геката вообще была умницей. Но ведь собаки, как и люди, все разные. Среди них довольно часто встречаются неадекватные личности, как и среди людей.

— Личности, — фыркнула я, — скажешь тоже.

— Почему нет? — удивился он. — У каждой собаки свой характер, свои привычки, они все разные. Разве не так? Ты ведь тоже своего кота ни с кем не спутаешь.

На лестнице раздались торопливые шаги. Я судорожно вцепилась в руку скрипача. Сердце билось так, что мне казалось, что даже пес за дверью услышал этот стук. Я ждала, что появятся Старый, Белый и их Учитель. Сама пришла в их логово, сама нарвалась на неприятности.

От души отлегло, когда на площадке появились двое — парень-альбинос и девушка лет двадцати с хвостиком, бледная, с темными кругами под глазами, как будто не спала уже несколько суток. Увидев нас, они резко остановились и переглянулись. Парень смотрел то на меня, то на Ника, что-то бормоча себе под нос. От его взгляда мне стало холодно и неуютно.

— Вам что здесь надо? — спросила девица нервно.

— Собака нас сюда загнала, — объяснила я, — не ваша, случайно?

— Не наша, — девушка недовольно поморщилась. — Шли бы вы отсюда. Никто вас сюда не звал. Это наше место.

До меня постепенно стало доходить, что это, скорее всего, наркоманы.

Свято место пусто не бывает, и пустота после ухода сатанистов быстро заполнилась новыми обитателями, вернее, старыми. Вид у обоих был измученный и какой-то болезненный.

Наркоманы тоже не подарок, но все равно лучше уж они, чем те отморозки во главе со своим Учителем. Но ситуация получилась аховая — за дверью злобная собака, а впереди парочка наркоманов. Хорошо, если их всего двое, но ведь там могли быть и другие. Раньше, помнится, их собиралось здесь человек по пять-шесть.

— Когда нам надо будет, тогда и уйдем, — ответил Ник резко.

Альбинос наклонился к своей подруге и что-то шепнул ей на ухо.

— Ладно, — согласилась девица, — делайте что хотите, но нам не мешайте. Лучше бы вам вообще наверх не подниматься.

Они развернулись, и вскоре их шаги стихли.

— Пошли отсюда, — резко скомандовал скрипач.

Я не могла понять, что произошло.

— А пес? — удивленно спросила я.

— С псом я как-нибудь справлюсь, люди порой куда страшнее.

Все это было странно, но я не стала больше ни о чем его расспрашивать. Потом, возможно, я поинтересуюсь, с чем связаны такие резкие перемены в его поведении. Потом, когда все опасности уже будут позади.

Он открыл дверь и приготовился к нападению. Собака куда-то пропала. Видимо, ей надоело нас караулить или появился хозяин и отогнал ее.

Быстрыми шагами мы направились к своему подъезду. Я все время искала взглядом черную косматую фигуру, несущуюся на нас.

— Фу, нет этой твари, — вздохнула я облегченно. — Я уже думала, что нам придется поселиться в заброшенном доме. Ну и монстр! Откуда такие чудовища берутся?

— Их, как и нас, рожают мамы, — рассмеялся Ник.

— Суки, — процедила я сквозь зубы.

— Ну да, конечно, — согласился он, — у собак мамы — суки. Судьба у них такая. Ладно, Маш, главное, что все хорошо закон…

Он не договорил, быстро набрал код и резко толкнул меня внутрь нашего подъезда. Дверь за моей спиной громко хлопнула, и последнее, что я увидела, — это разъяренная черная псина, которая всей своей тушей упала на него. Щелкнул замок — и я оказалась в безопасности.

А Ник остался за дверью.

Кошмар!

Взглядом я искала хоть что-нибудь, чем можно было бы отогнать озверевшую тварь, но ничего, кроме почтовых ящиков, не обнаружила. Тогда я попыталась открыть дверь, чтобы его впустить, но снаружи кто-то — то ли он, то ли пес — мешал мне это сделать. Потом из-за металлической двери донеслась какая-то возня, которая сменилась жалобным визгом и сердитым урчанием.

Я представила, как собака вцепилась в горло моему скрипачу, и, ничего не соображая, понеслась по ступенькам на площадку второго этажа. Залезла на довольно высокий подоконник, распахнула окно и спрыгнула на козырек подъезда. Теперь я могла видеть то, что происходило внизу.

Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза, пес и человек. Я сразу же заметила кровь у Ника на рукаве куртки. Собака стояла метрах в двух от него, не решаясь приблизиться, но и уходить она не собиралась.

— Ник, — заорала я, — отойди немного в сторону, чтобы я могла открыть дверь. Я сейчас спущусь, и ты скажешь, когда будешь готов.

— Хорошо, — ответил он так тихо, что я с трудом смогла разобрать, что он сказал. — Только осторожнее. Этот пес совершенно невменяемый, как будто в него бес вселился. Думал, что он уйдет после того, как я засветил ему по носу, а он не собирается.

Собака задрала голову и посмотрела на меня. Что меня удивило, так это то, что никакой злобы в глазах животного не было, взгляд у него был осмысленный, почти человеческий.

Я спустилась на лестничную площадку и понеслась вниз, моля Бога, чтобы там за это время ничего не случилось. Подбежала к двери и прислушалась: как будто все по-прежнему. Тихо, словно боясь, что пес меня услышит, я сказала:

— Ну, открывать?

— Давай, — так же тихо ответил Ник.

Я резко открыла дверь, и Ник мгновенно влетел в подъезд, как раз вовремя, потому что, как только щелкнул замок, раздался гулкий удар, а потом пес принялся остервенело царапать тяжелую металлическую дверь когтями. Не знаю, как долго он там нас караулил, больше этот вопрос меня не волновал.

Мы почти на одном дыхании взбежали по ступенькам на четвертый этаж и, тяжело дыша, дружно спросили:

— Ко мне?

И так же дружно рассмеялись.

Я кивнула на его дверь, и он послушно полез в карман за ключом. Только тогда я заметила, что ему больно шевелить рукой. Он морщился, но старался не показывать эту слабость при мне.

Уже у него дома я стащила с него куртку, свитер и рубашку и стала внимательно разглядывать страшные рваные раны на предплечье, от одного вида которых мне стало дурно. Мышцы были основательно разорваны, а кое-где даже виднелась кость.