Темнейший пленник

— Ты делаешь ее счастливой, — сказал Аэрон, смирившись.

— Знаю. Как и она меня. — Он просто жалел, что они не продвинулись вперед с Кроносом. До сих пор шпионы больше ничего не видели и не шептались. Гален послал своих лучших людей на поиски. — Я буду заботиться о ней всю вечность, клянусь.

Пауза. Вздох. А потом:

— Я тебе верю.

Его грудь сжалась.

— Я не заслуживаю твоего доверия, но благодарю за это. И хотя я не могу сожалеть о прошлом, которое свело нас с Лейлой вместе — да, ты неотесанный тиран, как ты это твердишь — но я сожалею о той боли, которую причинил тебе на протяжении многих веков.

Еще один вздох.

— Ты прощен. Мы все делали что-то, что навредило другим.

Гален пожал плечами.

— Не жалуюсь, но… это прощение было бы уместнее еще несколько дней назад.

— Несколько дней назад моя женщина не ставила мне ультиматума. Простить тебя по-настоящему и навсегда, или спать на диване.

Гален поморщился, словно чувствуя неловкость.

— Ты такой подкаблучник.

Внедорожник с затемненными стеклами пронесся по подъездной дорожке, с визгом остановившись перед массивным мраморным водопадом. Девочки вернулись! Он вскочил на ноги и бросился вниз по извилистой каменной дорожке.

— Да, именно я, — крикнул Аэрон.

Не оборачиваясь, Гален поднял руку, чтобы показать ему средний палец. Задняя дверь машины открылась. Лейла вывалилась наружу, держа в руках пакеты. «О, да. Это я подкаблучник». На ней был черный кожаный топ на бретельках и очень короткая мини-юбка; ему пришлось вытереть слюни.

Как только она заметила его, обожание осветило ее лицо. Взгляд, который он любил и жаждал. Это заставило его вспомнить первые дни своей жизни, когда он верил, что каждая жизнь имеет значение и искупление возможно. Но даже сейчас его дурное предчувствие поднялось еще на ступеньку выше. Она могла бы быть просто обожающей, но напряжение исходило от нее, сильнее, чем когда-либо.

Все ее сумки подпрыгнули, когда она подбежала и бросилась в его распростертые объятия.

— Знаешь что? — сказала она, заставляя его забыть о своих сомнениях. — Кили сказала мне, что я не беременна и не буду в ближайшие пару лет. Значит, мы успеем хорошо подготовиться.

Смесь разочарования и облегчения, странное ощущение.

— Это не значит, что мы должны прекратить пытаться.

— Согласна.

Он повернулся и зашагал мимо роз, растущих вдоль кованых железных решеток, приближаясь к крепости — строению одновременно высокому и раскидистому, с двумя боковыми башнями и медными шпилями. Несколько увитых плющом каменных стен. По периметру стояли на страже изумительно детализированные каменные статуи людей и чудовищ.

Когда Гален нес свою женщину через переднюю дверь, Аэрон крикнул:

— И тебе привет, Легион.

Она поморщилась.

— Прости, Аэрон. Я тебя там не заметила.

Гален мысленно послал Зависть, и демон заскулил.

Лейла быстро поцеловала его в губы.

— Подожди, я покажу тебе, что купила.

— Что-нибудь сексуальное? — спросил он, почти убитый этой мыслью.

— Что-то очень сексуальное. Предупреждаю о спойлере. Стринги будут сводить тебя с ума… когда ты наденешь их, танцуя для меня.

«Я должна это сделать, и ты должен мне позволить».

Эти слова шепотом звучали в голове Галена, сопровождаемые тиканьем бомбы, которая вот-вот взорвется. Сонный, но достаточно бдительный, чтобы понять, что его женщина не находится в его объятиях, он перевернулся и потянулся к ней, намереваясь притянуть Лейлу ближе. Но встретил только холодные простыни. Тик-так.

Он нахмурился. Моргая, он открыл глаза и сел. Яркий свет струился через окно, освещая розовые стены и картину маслом в рамке, которую она вчера повесила. На ней Гален позировал как некто по имени Джордж Костанза. Кем бы он ни был.

Вчера Лейла также повесила мерцающие рождественские лампочки вокруг кровати с балдахином и украсила каминную полку чучелами сбитых у дороги животных, которые она одела в кукольные наряды.

— У них был ужасный конец, — сказала она. — Будем надеяться, что эта дань воздаст им должное.

Он ухмыльнулся тогда и ухмыльнулся сейчас. Ее причудливый стиль нравился мальчику, которым он никогда не станет. Мальчику, которым он всегда хотел стать.

Ни ее следов, ни даже одежды, которую они разбросали по полу прошлой ночью. Тик-так.

— Лейла? — крикнул он, отказываясь волноваться.

Ответа нет. Тик, тик, тик. Гален свесил ноги с кровати. Когда он встал, его ступни утонули в мягком ковре. Прохладный воздух коснулся его неприкрытой кожи. Обнаженный, он расправил плечи и вытянул руки над головой. Его раны полностью зажили, и он больше не жаловался на скованность движений.

Встряхнув крыльями и оставив перья на полу, он направился в ванную. Тик. Гардеробная комната. Тик.

Может быть, она завтракает на кухне? Он забрал всю ее энергию прошлой ночью.

Он ухмыльнулся. После нескольких часов занятий любовью, когда ее настойчивые стоны дразнили его слух, они лениво свернулись калачиком в постели. В отличие от предыдущего раза, Лейла не рисовала крестики по его груди, когда они нежились в лучах вечернего солнца, ожидая, пока их тела успокоятся.

Его ухмылка исчезла. Тик-так. Почему она такая задумчивая? Прошлой ночью он был слишком измучен, чтобы размышлять о причинах. Теперь он гадал, какие мысли носились у нее в голове.

«Она поняла, что ей будет лучше без тебя. Она…»

«Хватит!»

Тик-так. Гален поспешно почистил зубы и оделся… хорошо. Это определенно была не его одежда. Должно быть, кто-то из Повелителей прокрался сюда, украл всю его одежду и заменил ее футболкой с надписью «Мой тесть любит печень, бобы и сухое красное», парой слишком тесных кожаных штанов и ботинками, порезанными так, что они напоминали шлепанцы на рваных носках.

Теплая волна удовлетворения захлестнула его, на мгновение, заглушив тикающую бомбу. Повелители Преисподней подшучивали только над своими друзьями. Чем серьезнее была шутка, тем больше ты их волновал.

Гален был перед Лейлой в неоплатном долгу. За это и многое другое. Она подвела его к этому моменту, совершив невозможное, дав его сердцу новую жизнь. Научила его любить и жить. Напомнила, как много значат доверие и преданность, как они ценны. Как редки! Она показала ему, как важно создавать связи с другими людьми.

Одним из первых уроков, которые он усвоил в бою, было то, как важно иметь подстраховку. Его инструктор говорил: «Думай о каждом солдате, как о веревочке. Свяжи две… три… четыре нити вместе, и каждая из них принесет пользу. Каждый из них укрепляет. Чем больше струн вместе, тем труднее врагу разрезать или разорвать одну, а тем более все».

Кому не понравится быть сильнее?

С точки зрения дружбы Гален добрался до всех, кроме своей дочери. Каждый раз, когда он пытался заговорить с ней, она выходила прочь из комнаты. Вчера вечером, по настоянию Лейлы, он «забыл» свой альбом для вырезок. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться на лучшее. И он это сделал. В первый раз поверил, что у него будет все самое лучшее, что они с Гвен смогут найти что-то хорошее. Однажды. Если он смог завоевать Повелителей, то сможет покорить любого. Просто нужно бороться за то, что хотел, никогда не признавая поражения.

Внезапная догадка потрясла его. Если бы ему удалось убить Повелителей во время их войны, то сейчас у него не было бы их дружбы. Если бы он убил Аэрона, то не встретил бы Лейлу. У него не было бы ни семьи, ни шанса с Гвен. Он пропустил бы все это и даже больше. Скучал бы в той жизни, которую ему суждено было бы вести.

Как же Гален был близок к тому, чтобы потерять все, лишить себя совершенной судьбы, а ведь он даже не знал об этом.

Его самый ранний порыв оказался верным. Жизни стоили того, чтобы их спасать. Даже его собственная. Даже те, кого он когда-то ненавидел. С одной маленькой оговоркой, конечно. Любой, кто угрожал Лейле или причинял ей вред — их жизнь была потеряна, все равно, что исчезла; они заслужили то, что получили.