Темнейший пленник

— Никогда не отпускай меня. — Мольба прямо из ее сердца.

— Никогда, — эхом отозвался он. — Позволь мне заранее извиниться за то, что выпачкаю тебя кровью.

Его раны! Она задохнулась от ужаса и попыталась сползти вниз, но он только крепче прижал ее к себе.

— Опусти меня, я буду тебя лечить. — Легион должна была первым делом заняться его ранами, а потом уже прыгать на него.

— Да я лучше умру, чем отпущу тебя.

Расстраивающий ее, но прекрасный мужчина.

— Если ты и дальше будешь отказываться, то, возможно, именно я прикончу тебя.

— Оно того стоит, — сказал он и наклонил голову, чтобы прикусить ее нижнюю губу.

— Это одновременно и романтично, и безрассудно, Гален.

— Ты попала в самое яблочко, Лейла.

Хотя она боролась с весельем, уголки ее рта приподнялись.

— Послушай, любимый. — Она позволила прозвищу повиснуть в воздухе, а затем кивнула. Да, это сработало. — Мне нужна твоя энергия и выносливость, чтобы быть сегодня на высоте. Ты и я? Мы займемся сексом, и тебе это понравится.

Слова, которые она уже однажды ему говорила. На этот раз они значили гораздо больше. Он значил гораздо больше.

— Я буду в восторге. — Весь став сжатой пружиной потребности и испепеляющего отчаяния, он произнес нараспев. — Я буду обладать тобой, всей тобой, и ты будешь обладать каждым дюймом меня. Когда мы вместе, энергия и выносливость никогда не будет проблемой.

Войдя в ее… их спальню, он одним точным пинком захлопнул дверь, затем прошествовал в их личную ванную комнату, где усадил ее на угол ванны.

— Мне нужно тебя увидеть, — сказал Гален.

Когда она подняла руки, он сорвал с нее рубашку.

Рубиновое ожерелье, которое Легион носила, легло в зону декольте. Его пристальный взгляд прошелся по ее телу, затем вернулся к груди, прикрытой кусочками кружева. Кружево было такого же красного цвета, как и ее драгоценности.

— Восхитительно, — прохрипел он.

Его зрачки расширились, когда он обхватил ее, а затем принялся сжимать поддающуюся плоть. Под кружевом ее соски напряглись для него, требуя внимания. Он, не обращая внимания на свои перевязанные раны, слегка их ущипнул.

Воздух застрял у нее в горле, когда она раздвинула ноги, чтобы приветствовать его ближе. Поскольку он уже был без рубашки, на его мускулы и татуировки открывался великолепный вид, кожа прижалась к нагретой коже. Но недостаточно близко. Никогда не будет достаточно близко.

Он был убийцей, опасным для всех, кроме нее.

— Ты для меня единственная, — прохрипел он. — Я буду брать только тебя и никого другого. — А потом он поцеловал ее, рассеивая мысли в голове. Только удовольствие имело значение.

Гален снял с Лейлы лифчик… брюки… трусики, оставив ожерелье, и только. Прекращение их поцелуя было пыткой, но он сделал это, а затем отступил назад, чтобы налюбоваться. Эти восхитительные, пышные груди с розовыми вершинками. Плавные изгибы и длинные ноги. Между этими ногами находился центр всего его мира.

Положив руку и протез ей на колени, он еще сильнее раздвинул ее ноги. Такая розовая и красивая. «Такая влажная для меня, только для меня». Он завладел ее ртом в очередном обжигающем поцелуе и погрузил два пальца глубоко в ее горячую, влажную сердцевину.

Удовольствие принадлежит ему. Она тоже принадлежала ему. Каждый раз, когда он раздвигал свои пальцы на манер ножниц, она извивалась и царапала его спину. «Я заставил ее потерять контроль».

С наслаждением пришел новый всплеск желания… еще!.. чувства накрыли его словно цунами. Необходимо. Он ощущал ее сладость во рту, и ее экзотический аромат наполнял его клетки. Сущность Лейлы пропитала его пальцы, внутренние стенки плотно сжались. Освобождение манило его, но он боролся с ним также яростно, как защищал эту драгоценную женщину от Кроноса.

Что может быть важнее для мужчины, чем сохранение своей драгоценности?

В тот момент, когда Лейла вошла в оперативный зал, Гален забыл о своих ранах и зрителях, потеряв представление о мире. Даже забыл о своих демонах. Он ни к кому не ревновал. В этом не было — и нет — никакой необходимости.

С Лейлой у него было все, что он мог пожелать и в чем нуждался. И в первый раз в своей жизни ему не пришлось задумываться об истинности своей надежды. Он понял, что настоящая надежда не сопровождается страхом или дурными предчувствиями, а приносит покой. Такой прекрасный покой, словно свет, прогнал тьму из его души.

В этом случае демоны больше не имели над ним власти. У них с Лейлой было блестящее будущее, потому что они оба готовы вложить в это дело все силы.

— Помнишь, как я хотел опуститься на колени перед тобой в холле? — спросил Гален, целуя ее шею.

— Сомневаюсь, что я когда-нибудь это забуду. — Ее голос охрип от страсти, каждое слово было таким же сильным, как ласка.

— Пора воплотить фантазию в реальность. — Он опустился на корточки. Обхватив ладонями ее колени, он потянул ее вперед, пока попка Лейлы не уперлась в край. Оставив ноги раздвинутыми, Гален замер в нескольких дюймах от ее сочной сердцевины.

Глядя на него с обожанием, она откинулась назад и с мольбой протянула к нему руку.

— Сделай это.

Не просьба, а требование. Но оно пришлось ему по вкусу.

При первом же поцелуе похоть затуманила его голову, и мышцы напряглись. Он должен был предотвратить внезапный и жестокий оргазм, чтобы продержаться для своей женщины равно столько, сколько ей нужно.

— Да! Еще, еще! — Она дрожала и стонала. — Пожалуйста, Гален.

Эти мольбы почти подтолкнули его за край, прямо в агонию.

— Теперь я понимаю это прозвище. Хани. Мед. — Он уткнулся носом в ее бедро, и мурашки побежали по его коже. Поцеловать. Лизнуть. Сосать. — Я хочу, чтобы твой мед был повсюду на мне. Мое самое большое желание — дать тебе все, что ты хочешь.

Он снова ее лизнул. Еще. Затем провел языком по маленькому комочку нервов, прежде чем всосать сильнее. А потом засунул свой язык в ее тугие ножны, имитируя секс. Она вонзила ногти ему в голову.

— Я никогда не смогу тобой насытиться. — Он наслаждался ею, выжимая один… два… три оргазма из ее тела, пока ее грудь вздымалась с каждым вздохом, а крики не стали бессвязным лепетом.

Пока не кончились силы, чтобы вынести свою агонию и пустоту.

Гален резко вскочил на ноги. Она рванула ширинку его кожаных штанов, освобождая его пульсирующий член из тюрьмы. Наконец-то! Нежные руки обхватили основание, сжали и погладили его, вызвав стон из глубины его груди.

Он ожидал, что сильнейшее из пульсирующих ощущений утихнет или притупится. Нет. Каждое ощущение усиливалось.

— Если я не войду в тебя, то потеряю свой офигенный разум, — сказал он между тяжелыми вдохами. — Ты готова принять меня, сладкая?

— Даже больше. Мне нужно это.

— Значит, ты тоскуешь по мне?

— Всегда.

Его пронзила вспышка гордости. Есть миллионы мужчин в мире, но Лейла желала его, и только его одного. Она доверила ему свое тело… и свое сердце? Может быть. Она посмотрела на него снизу вверх, с обожанием и надеждой, и он выпятил грудь. Обычное дело в ее присутствии. Ведь у него была женщина, которую желали другие мужчины. Жизнь, которой завидовали другие мужчины.

Он протянул руку, открыл верхний ящик и вынул из коробки презерватив.

— Ты положил презервативы в моей спальне. Но они… с ароматами. И такие маленькие!

— Это подарок от Торина. — Он зубами разорвал фольгу, а затем скользнул латексом вниз по своей твердой, как камень, длине. — Он подумает, что будет забавно, если я остановлюсь и начну объяснять, что презервативы в коробке на самом деле очень большие. Но это так. Очень большие. Наверное, XXXL.

Лейла хихикнула, и он сделал то же самое.

Он использовал протез, чтобы подтолкнуть ее вперед. В то же самое время прижал кончик своей длины к ее лону. Так просто отчаянная потребность сменила веселье, и они застонали в унисон.