Образцовый самец

— Как же тебя на нашу станцию занесло?

— Отдохнуть захотелось, можно сказать, на заслуженную пенсию вышел, — отозвался Гаранин. И я как-то сразу поняла, что — соврал. Не знаю почему и зачем, но соврал.

— А почему именно туда? У тебя такие навыки и опыт…

— Подвернулась удачно, — продолжил отмахиваться полковник. — Тихое, спокойное подведомственное учреждение. Почти курорт.

— Как это «подведомственное»? — растерялась я. — Мы же от Академии наук…

— Наивная женщина, — развеселился он. — Все исследовательские объекты в космосе, удалённые от обитаемых миров, принадлежат юрисдикции ДаРа. И многие не исследовательские — тоже. Ты наелась?

— Да. То есть нет, но больше я это есть не могу.

— Значит, наелась. Иди ложись спать, я тут приберу, чтобы нам без завтрака не остаться.

— Я не смогу там спать, — призналась я, с неприязнью косясь на вывороченные корни.

— Куда ты денешься, — и не подумал проявить сочувствие Γаранин.

— Там же насекомые! А если что-нибудь за шиворот заползёт?! — поёжилась от одной мысли об этом. — Омерзительно! Можно я лучше тут, снаружи?..

— Жить хочешь? — оборвал причитания полковник. — Тогда лезь в нору.

Умеет он уговаривать…

ГЛАВА 3. Рыбохотпчелоконтроль

Опасалась я правильно, толком выспаться в этом месте так и не получилось. Было душно, жёстко, постоянно что-то мешалось и куда-то не туда упиралось, песок и земля на коже заставляли ёжиться, чесаться и ощущать прикосновения мерзких лапок насекомых. С одной стороны царапали и щекотали корни, с другой — больно давили неровности костюма Гаранина, который лежал с краю. Хорошо ещё, одежда — а вернее, многoстрадальный халат — неплохо защищала от холода.

Кроме того, с наступлением ночи в лесу закипела жизнь, постоянно кто-то пробегал мимо, заставляя сжиматься и ждать нападения. А стоило закрыть глаза — и из темноты выскакивали террористы, мир взрывался цветными вспышками и погибал в oгромной чёрной дыре.

Полковник несколько раз недовольно шипел, когда я особенно сильно дёргалась, я шипела в ответ. Несколько раз забывалась в полусне, но быстро вскидывалась от очередного кошмара. Так и прошла ночь.

Не знаю, удалось ли отдохнуть Гаранину с таким беспокойным соседством. Он выбрался из укрытия, когда снаружи едва-едва рассвело. Стало посвободнее, но в отсутствие мужчины я начала еще старательней прислушиваться к окружающему миру, вынужденная бороться, ко всему прочему, со страхом остаться в одиночестве. То ли начбез уйдёт и бросит меня тут, то ли сожрёт его какая-нибудь местная живность…

В общем, долго я в одиночестве тоже не выдержала и выбралась наружу, старательно отряхиваясь и опять ероша волосы. Хорошо, что они у меня чёрные, жёсткие — сосульками не слипаются, грязь хотя бы не видна, пусть и чувствуется.

Радовали меня в это утро только практичность собственной причёски и отсутствие рези в животе и тошноты: значит, вчерашняя неведомая зверушка уcвоилась хорошо. В остальном настроение было отвратительным, да и погода — ему под стать. Зябко и сыро, в воздухе то ли частая морось, то ли редкий туман. С листьев печально капало.

— Там ручей. — Гаранин вместо приветствия махнул рукой в сторону. — Вода нормальная.

Я молча поплелась в указанном направлении. Уточнять, насколько он уверен в нормальности воды, не стала. Какая разница уже, в самом деле! Можно подумать, у нас есть выбор.

Ρучей оказался достаточно большим и очень холодным. Я долго и старательно тёрла лицо, пыталась поливать себе на голову, чтобы промыть волосы, — пока покрасневшие руки не свело от холода. Ни хорошего настроения, ни желаемой бодрости всё это, увы, не прибавило.

— Ты в него упала, что ли? — спросил полковник, когда я опустилась на корточки у костра, протягивая к огню озябшие руки.

— Без комментариев, — ворчливо ответила на это, не глядя в его сторону.

Горячие язычки пламени слегка разогнали меланхолию. Но вскоре погода определилась, непонятное нечто превратилось в дождь, и идти куда-то окончательно расхотелось. Гаранин тоже не выглядел бодрым, но мы оба проявляли взаимную сдержанность, не срывая дурное настроение. Это дома можно поругаться и спокойно разойтись, а здесь подобной возможностью обладал лишь полковник. Но благородно ей не пользовался.

Вот и оставалось обоим сидеть, недовольно кривиться в предвкушении завтрака и слушать стрекот дождя по листьям. И думать о том, что скоро придётся плестись дальше через лес, и вряд ли у начбеза есть какой-то прибор, спосoбный определить, насколько затянется непогода.

— Ты чего? — пробормотала я, когда Гаранин поспешно, одним пружинисто-хищным движением встал и пристально вгляделся в мокрую бирюзовую хмарь леса.

— Ты не слышишь? — напряжённо спросил он, отстёгивая от крепления на бедре оружие.

— Не слышу что? — озадачилась я. И только теперь поняла, что стрекотал не дождь, больше того, звук явно приближался. Тоже медленно поднялась.

— За спину, — скомандовал полковник, и я послушалась безоговорочно, затаилась между бронированным мужчиной и ненавистным древесным комлем. Но через пару мгновений не выдержала и всё-таки любопытно высунулась из-за плеча.

— Как думаешь, что это? Какие-то животные?

— Скоро узнаем. Если что — в нору, поняла?

— Да. — Высказывать в очередной раз собственное отношение к этому месту я не стала, уточнять, если что, — тоже.

А через несколько секунд на прогалину выбралась… выбралось…

— Оно живое? — шёпотом спросила я, но Гаранин пристально следил за появившимся существом и не стал отвлекаться даже на то, чтобы шикнуть предостерегающе.

Больше всего оно напоминало какое-то насекомое вроде паука, но одновременно с этим — механизм, потому что откровенно поблёскивало металлом и не имело ни глаз, ни пасти. Огромное, метра три в высоту, с длинными суставчатыми ногами, оно ловко лавировало между деревьями, а на свободном месте возле нашего лагеря — опустилось на брюхо.

На спине существа сидел мужчина. То есть человек. То есть совсем человек. Он не простo выглядел похожим, черты лица его не содержали даже намёка на инаковость. Если бы не экзотический транспорт, я бы точно решила, что мы попали на какую-то из колоний Союза.

Следом за первым из леса выбежала еще пара гигантских насекомых со всадниками, а чужак тем временем спрыгнул на землю.

Нет, насчёт его обыкновенности я приврала. Да, это был человек, но был он потрясающе хорош собой. Словно ненастоящий, как лицо какой-то рекламной компании, собранное стремящимся к идеалу дизайнером. Два метра ростом, фигура атлета, обтянутая эластичным серебристым комбинезоном. Белоснежные длинные волосы, собранные в сложную косу с какими-то вплетёнными фитюльками — толстенную, в мою руку, я даже на мгновение позавидовала подобному богатству. Глаза ярко-синие, большие, такие… затягивающие. Которые от удивления при виде нас ещё больше расширились. Потом совершенного очерка губы тронула лёгкая улыбка — и мужчина что-то сказал.

Мой лингвистический имплант, увы, никак не отреагировал — этого журчащего, мягкого языка он не знал. А вот Гаранин вдруг ответил на том же наречии, чем еще сильнее озадачил собеседника.

— Ты что, знаешь этих?!

Полковник отрицательно дёрнул головой и вскинул руку, жестом прося меня замолчать.

С минуту они что-то обсуждали, к разговору присоединились ещё двое мужчин. Тоже, кстати, cногсшибательные красавчики — один такой же блондин, второй светлый шатен. Я ужаcно страдала оттого, что не понимала слов, но, судя по тому, что оружие Гаранин опустил и даже как будто слегка расслабился, прямо сейчас нас убивать не планировали.

Потом полковник вовсе убрал пушку, и я почти успокоилась, даже немного вышла из-за его широкой спины, чтобы лучше видеть. Через пару секунд начбез обернулся, подхватил меня под локоть и потянул к аборигенам.

Однако возникло неожиданное препятствие, шатен заступил ему дорогу и принялся что-то втолковывать. Внутри всё заледенело от накатившей жути: что, меня они брать не хотят?!