LAДО

Меня снова подбросило и опустило на колени к следующему. Пошел по рукам…

Она. Люди возмущались, а она так улыбалась… Если б… Ну это понятно…

Я прыгал. И все дальше от нее… После восьмого пожелания или после тринадцатого меня выбросило на платформу. «Будьте здоровы», – прошуршал голос в динамике, и поезд исчез в туннеле. Главное – унес Ее.

До работы я добрался быстро, но не без лишнего внимания…

Когда-то в детстве у меня обнаружили аллергию на пыль, на пух… Тогда я приучился к чистоте. Теперь живу в порядке, чуть ли не в стерильном. Снаружи. Друзья удивляются, мама радуется…

Тогда же, в детстве, как только получили результаты анализов, избавились от всех пуховых одеял, подушек, пуховиков, освободили канарейку… От всего этого я краснел и чихал. Мама оберегала меня по мере сил. Я чихал даже в Большом, на «Лебедином озере», на «Сказке о царе Салтане»…

Теперь давно привык. Избегал нежелательных встреч, делал дома влажную уборку два раза в неделю, тщательно выбирал вещи. Привык. «Лебединое озеро» посмотрел в записи. Уже почти забыл. Казалось, эта аллергия осталась там, в прошлом, там, где мама, там, где пришлось отказаться от игры в индейцев. Забыл. И вот вспомнил. Но с чего вдруг?

Я топтался возле павильона с надписью «ФОТО». Дверь была закрыта. Ключи – у Светки. Светка – моя напарница. То есть я фотографировал, а она – «какая папочка?», «сколько штук?», «матовая? глянцевая?» Из соседнего павильона девушка выносила манекены и одевала по последней моде. Странно: сейчас продавщицами работают невесты. А в моем детстве за прилавком стояли тещи.

Мужчина в сером хлопнул меня по плечу. Показал на вывеску «ФОТО».

– Вы сюда?

– Угу.

– Я за вами.

– За мной уже занимали.

Он недоверчиво глянул на часы.

– Кто?

– Трое голых и вон та девушка в синем платье…

Невеста накинула на манекен бусы. Дверь распахнулась, и в универмаг вошла Светка.

– Ты здесь? Меня еще нет, а ты здесь… Медведь в лесу сдох?

– Я случайно. Открывай. С тебя кофе.

Мы вошли. Я щелкнул чайник, Светка открыла форточку, включила фотоаппарат. Мужик в сером просветлел: «Слава Богу, девушка. А то я как понял, что он здесь работает, молился, чтоб он фотографом не оказался»…

– Он и есть фотограф. Но вас как уже пострадавшего я сама сниму. Вон туда садитесь. Перед собой держите. Вот так. Головку выше. Не так высоко. Смотрим сюда. Все. Там поставьте… Готово будет через час. Вы первый – придется подождать…

Света нажала на пуск, и кругом замигало множество зеленых лампочек. Что-то запищало, зашумел вентилятор.

– Ты кофе сделаешь?

Ответа не было. Но я знал, что сделает.

– Светка, я влюбился.

– Надеюсь, не в меня?

– Что-то уберегло. Хотя еще недавно я об этом подумывал…

– Ну и кому же так повезло?

– Не знаю. Просто встретились в метро. Зовут Алена.

– А телефон?

– Ничего не взял. Не успел. Аллергия началась, расчихался, кидало по всему вагону. А выбросило на платформу – сразу прошло. Ты бы видела, как Она мне улыбалась… Знаешь? Я думаю, что Она Ангел. Поэтому и аллергия. Совершенно точно… Она, должно быть, Ангел…

– Улыбнулись ему в метро… Тебе лошадь улыбнется – ты влюбишься.

– Дура…

Она, наверное, обиделась. Ну и пусть. Я полез в карман и достал платок. Как в восемнадцатом веке, честное слово. Она ушла, как бы случайно обронив шелковый платочек. Ну, допустим, не случайно, и не обронила, и не шелковый… И я в него высморкался. Но все равно… Я бережно сложил его и убрал в карман.

– Будьте здоровы! – сказал серый, показавшись в дверях. Света, оторвавшись от кофе, повернулась к нему.

– Чего вы приперлись так рано? Вам же сказали – через час! Торопитесь куда-то? Будете заглядывать каждые десять минут, я еще дольше буду делать… Идите гуляйте!

– Но если она Ангел, куда Она прячет крылья???

Со Светкой мы так и не разговаривали. В восемь часов я брякнул дверным колокольчиком и ушел, доверив ей выключать все, прибираться и закрывать павильон. Гулял по городу, читал названия улиц. Около десяти я был дома. Шура (Друг. Как-то зашел с двумя бутылками пива. Так и живет…) впустил меня и ушел к раскрытому окну с кем-то ругаться. Видимо, я его отвлек. Я остановился у закрытой двери в дальнюю комнату, послушал – светофор не унимался. Зеленый свет светофора, скользнув по коньку соседней крыши, влетел в мое окно… Он раскачивал люстру, обдирал обои, сбивал с ног… Мы сожительствуем уже довольно давно… В панельной трешке… Шура, я и светофор… Сегодня снова спать здесь… Прикрепил очередную фотографию на правую стенку, выглянул в окно. Половина бабушки с десятого этажа угрожала Шуре милицией. Причем называла его моим именем…

– Срал я на вас, – кричала половина Шуры, – как та ворона на лисицу. «Ворона какнула… И прямо на лисицу…» Помните, что вы на десятом, а я на двенадцатом, и чтоб я тут ни сделал, все прилетит к вам.

По подоконнику что-то ударило, старушка испугалась, что Шура выполнил обещание, и скрылась. Еще удар. И еще. Первые капли падали тяжело и неуклюже, а потом разлились сплошным «Ш». Тикали часы. Тишина… Тишина – тикает и шелестит…

В дверь позвонили. Шура выглянул из своей комнаты… Когда она стала его?

– Если что, меня нет.

Больше года он говорит: «Если что, меня нет», а к нему никто не приходит… Хотя это полностью сглаживается тем, что он сам никого не ждет…

– Светка…

Она стояла совсем мокрая, волосы и вся одежда стали темнее, к подошвам туфель прилипла лужа… Должно быть, с улицы принесла… Прозрачные капли подрагивали на мочках ушей.

– Какие у Вас… Чудесные сережки.

Деваться некуда, нужно быть гостеприимным.

– Ты как здесь? Вроде живешь не близко… И адрес где взяла?

– Гуляла. А адрес запомнила случайно, у меня здесь тетка недалеко живет…

Чудно. Может, еще уйдет к тетке…

– Мы с ней не общаемся…

Я что вслух сказал?

– Кофе или пельмени? Осталась ложка кофе и с десяток пельменей. И то, и другое, извини, не предлагаю, то, что не попадет в сферу твоих желаний, станет завтраком.

– Тогда кофе.

Она сидела на диване в моей футболке и почему-то казалась мне опасной.

– Я надеялся, что ты выберешь пельмени. Шутка.

– А это что? – она показала на мою коллекцию – сотни три фотографий, развешанных на стене в углу…

– Так. Хобби. Мы же печатаем в основном со свадеб, с отдыха, но женятся и отдыхают все практически одинаково. Я собираю только лица. Так сейчас мало снимают. Все больше в толпе. Еще и обнимутся обязательно. Делаю себе лишний экземпляр. Разумеется, тайно, спрашивать боюсь. Наверняка откажут. Вот на этой стене самые гнусные рожи, а на этой – самые милые. Встанешь спиной в угол, плюнешь через левое плечо и, если учесть, что мы обслуживаем практически весь район, попадешь сразу во все гнусные морды, которые, возможно, встретишь за день… Между прочим, верный путь к хорошему настроению.

Сидит, смотрит и чего-то ждет. Терпеть не могу, когда от меня чего-то ждут. Особенно, когда знаю чего… Где Он, мой Ангел? Может, я его просто придумал? Ну и пусть. Если Ангела не существует, его нужно придумать. Кто-то похожее уже говорил. Теперь мне стало совсем страшно…

Позвонили в дверь. Передышка. Открываю. На пороге участковый. Плечистый и крепкий, носит футболку, бейсболку и кепку, знак ГТО на груди у него, больше не знаю о нем ничего…

– Кому не спится в ночь глухую? Радисту летному и… Знаешь такую поговорку?

– Это я радист, что ли?

– Да нет. Радист я. У меня хоть рация есть. Алик, ты заманал…

– Виктор Сергеич, что за выражения? «Заманал»? С вами дети?

– Дети у меня дома спят, а соседка твоя ненормальная мне телефон оборвала, требуя, чтоб я на тебя повлиял…

– Понято. Зайдешь?

– Нехрен у тебя делать, два часа ночи… Пойдем на скамейке посидим, покурим.