Страница 10 из 11
Клюшки и форму своим игрокам покупал Воробьев. Аренду льда, зарплату тренерам, абонементы в фитнес, поездки на турниры в том числе и за границу, команде оплачивала тоже он. Конкуренты и недруги, считали, что Воробьев хоккейный клуб держит исключительно из-за нереализованных детских амбиций и для рекламы компании, ну и себя любимого в первую очередь. И действительно, хоккейный клуб «Стрела» частенько показывали по телевизору, чемпионы, как-никак. Журналисты регулярно брали интервью у игроков и «играющего владельца» клуба, а самого Воробьева даже мер города, как-то хвалил по телеку, что, дескать, есть такие уникальные руководители и общественники.
Всё, что говорили о Воробьеве, все было отчасти правдой. Безусловно, наличие команды в фирме, сплачивало людей и тех, кто играл в хоккей и тех, кто за них болел. И реклама компании «Стрела» за счет хоккейного клуба, помогала бизнесу, и какая-никакая популярность, давала возможность Воробьеву открывать разные двери в коридорах власти, но это были не самые главные причины, почему Воробьев так пёкся о команде и тратил на неё свои деньги. Быть владельцем даже любительского хоккейного клуба дело хлопотное и очень не дешевое удовольствие. Главное заключалось в другом. У Дмитрия Андреевича была одна золотая мечта – выиграть чемпионат мира среди любителей. Финал чемпионата каждый год проходил в Канаде и был самым престижным трофеем в любительском хоккее, который котируется не меньше чем «Кубок Стэнли» у профессионалов. К пятидесяти годам, Воробьев в своей жизни достиг уже не мало, но мысль о чемпионате мира ему не давала покоя уже несколько лет. Поэтому он с удовольствием брал в компанию толковых хоккеистов, придумывал им должности, давал работу, тем самым, усиливая свою ледовую дружину.
Естественно, всего этого, устраиваясь на работу, Влад не знал.
Первую тренировку он смотрел с трибуны.
– Ну как тебе наши парни? – к Владу подошел мужчина и протянул руку, – Сергей Алексеевич, администратор команды.
– Хорошая команда, очень крепкие игроки есть, я некоторых знаю, в одну спортшколу ходили.
– Естественно, они про тебя шефу и рассказали, а он пригласил тебя на тренировку. Пойдем форму получать.
– Да у меня своя есть.
Администратор улыбнулся:
– Твоей наверное лет десять, а я выдаю всё новенькое, с иголочки. Некоторые профессиональные команды не одеваются так как мы.
– Ну,ну, – Влад иронически улыбнулся, – В мое время говорили, что игрока и в фуфайке видно.
– Это все так, – согласился администратор, – Играют люди, а не форма, но шеф считает, что всё должно быть солидно, поэтому пойдем одеваться, может, еще и на лёд к ним успеешь.
В этот день Влад на лёд не попал. Пока всё нашли, примерили, подогнали, команда вернулась уже в раздевалку. К Владу подошел Воробъев:
– У нас через два дня товарищеская игра, так, контрольный матч. Ты когда последний раз катался? Может, присоединишься?
– Присоединюсь, – сказал Влад, хотя коньки не одевал уже несколько месяцев, – Сразу ничем не удивлю, мне бы вкатится пару недель, а так я игровую форму быстро набираю.
– Посмотрим, – улыбнулся Воробьев, – Ребята говорят, по студентам ты лихо играл.
Влад промолчал, но ему было приятно, что на него рассчитывают и связывают, пусть пока иллюзорные, но надежды.
В день игры Влад быстрее, чем обычно размялся, и самый первый оделся.
– Не торопись, без нас не начнут, – пошутил Воробьев, окинув взглядом полуодетую раздевалку, – А ты почему без маски?
Когда Влад играл в спортшколе, все дети должны были выходить на лед в железных масках для защиты лица. Молодежь так и называли, масочники. После восемнадцати лет маску можно было снять и именно отсутствие «решетки» было первым признаком того, что это уже не юниор, не «молодой», а взрослый игрок, пусть и с юным лицом. Все молодые хоккеисты хотели, как можно быстрее снять железные решетки, чтобы казаться взрослей, ну и больше походить на своих кумиров, которые в масках никогда не играли.
Первый визор Влад увидел примерно на третьем курсе, именно тогда, в моду только-только начали входить прозрачные пластиковые маски на пол-лица. Не смотря на то, что играть в прозрачной полумаске было модно и престижно, многие в студенческом чемпионате так и продолжали постаринке выходить на лед либо в железных масках, либо вообще без них. Влад разделял мнение большинства, играл с незащищенным лицом и к новшеству относился с ухмылкой, считая это пижонством. Влад был до мозга костей воспитанником «советской» школы. Тогда любые навороты и понты жестко пресекались. Ничем нельзя отличаться от хоккейного коллектива, в котором ты живешь, тренируешься и растешь. Но времена изменились. Наши поехали за океан, а там всё наоборот, чем больше понтов и примочек, тем значит более звездный статус игрока. Только самым ярким звездам производители формы и экипировки предлагали рекламные контракты и возможность потестировать новинки, поэтому о визоре Влад нет-нет, да задумывался, дабы не отставать от всего прогрессивного человечества. Но как-то все не складывалось, то времени не было, то денег, а летом клюшки и форма вообще жили в гараже и про хоккей Влад даже не думал, где уж там вспомнить про визор. Да и за всю его полукарьеру, шайба рядом с лицом ни разу не пролетала, хотя он и играл в защите.
Вот и на вопрос Воробьева, Влад хотел отшутиться, – Да я в маске никогда не играл, поэтому на фарт, ничего менять не буду.
– Алексеич, – обратился Воробьев к администратору, – А молодому человеку маску выдали?
– Конечно, – встрепенулся хоккейный завхоз.
– Тогда помоги ему её к шлему прикрутить.
– Я всё понял, я сам справлюсь, – без боя сдался Влад, – И, правда, чего я упираюсь, – подумал он, выкручивая болты крепления из шлема.
– Вот и молодец, – по-отечески улыбнулся Воробьев, – Ты же молодой, лицо еще пригодиться.
– Пригодиться, – согласился Влад.
От новой формы в первые мгновения на льду Влад испытал огромную радость и восторг, как в детстве, словно получил и одел хоккейное снаряжение в первый раз. Всё было удобней, легче, седело словно подогнанное, ноги жёстко стояли в колодках новых коньков, и казалось, что скорость в них набирается без усилий.
– Да, это не моя старенькая форма, – восхищался Влад.
Но эйфория быстро прошла. Беспокоила маска. Влад понял, что к ней нужно будет привыкать и быстро, наверно, не получиться: стекло, когда он выдыхал носом, запотевало, глаза на шайбу смотрели то через маску, то под неё, взгляд приламывался и приходилось постоянно поднимать голову или перчаткой поправлять шлем, но тогда маска оказывалась на лбу и не защищала лицо.
Приноровившись, он нашел оптимальное положение шлема на голове, чтобы маска защищала верхнюю часть лица, а чтобы не потела, он её немного отогнул и через нос только вдыхал.
Разминка прошла более-менее нормально. Влад разогрелся и почти забыл, что на мир смотрит через прозрачный пластик. Всё получалось, шайба летела туда, куда надо, ему легко бежалось и он ощущал себя в родной стихии. С детства знакомые упражнения его снова увлекли, и тренировка покатилась по хорошо знакомому сценарию, будаража счастливые воспоминания. Свежесть и сыроватую прохладу льда он вдыхал полной грудью.
Как за новичком за ним все пристально наблюдали. Но он справлялся. Повышенное внимание его только подстегивало и всё бы ничего, но снова о себе напомнила маска.
– Ну и зачем она мне, – в сердцах сказал Влад, когда по стеклу покатились первые струйки пота с мокрой головы и стали реально мешать видеть не только шайбу, но силуэт ворот, фигуры игроков, которые были куда крупнее резинового черного диска.
– Пойду сниму, я ничего не вижу, – сказал Влад, подъехав к шефу показывая на прозрачный пластик с разводами, – Откручу и быстро вернусь…
– Ни в коем случае, – перебил Воробьев, -Ты протри маску пальцем перчатки и всё будет нормально. Не стоит уходить со льда в раздевалку, если уже вышел, плохая примета. Ты же матёрый, должен знать.