Ловец закатов

«Малолетние мамкины атеисты? Кто так вообще говорит в его-то возрасте?» – пронеслось в голове у Жени.

Мужчина продолжал:

– …есть этот мир, он по общему плану строения очень схож с тем, в котором ты жил раньше. Да и связаны эти миры крепко. Каждая душа, попадающая сюда, рано или поздно становится перед выбором: идти на второй круг жизни или завершить цикл и остаться здесь в качестве помощника. Ну чтобы там рассортировывать вновь прибывших, беседовать с ними, придумывать что-то новое для тех, кто временно находится здесь… Без создателей нет и потребителей, так-то, – он сделал трёхсекундную паузу, чтобы пригладить волосы на затылке, и продолжил: – Думаешь, зачем ты сюда попал? Ну, для своеобразного такого очищения. В течение всего твоего пребывания здесь в твою голову будет лезть всякое.. мм.. Вобщем, явления, не дававшие тебе покоя при жизни. Страхи, например. Или вещи, которые ты не понимал.

– Так что мне теперь химию здесь выучить придётся? – с долей изумления усмехнулся Женя.

Незнакомец улыбнулся:

– Кто знает, кто знает… Эту систему вообще не мы придумали, и не мы её контролируем. Она существовала веками сама по себе в сознании каждого человека. Поэтому никто не знает, какие испытания уготованы тебе твоим же разумом.

Женя присмотрелся к своему собеседнику и увидел, что в уголках глаз его пролегли маленькие впадинки. Такие же морщинки оказались около его ушей, на лбу, подбородке и в уголках губ.

– Но… зачем?

Улыбка не сходила с лица мужчины.

– Согласись, люди бы просто сходили с ума, если бы их старая жизнь переплеталась с новой. Дети бы учились читать, вспоминая, сколько книг они уже когда-то прочли. Я могу лишь догадываться, но этот мир для того и существует, чтобы следующая жизнь твоя была начата с чистой душой. Вот как выглядит искупление грехов на самом деле. Не Бог его проводит, а ты сам.

Перегруженный мозг Жени затормозил – столько разных мыслей посетило его в течение тех секунд, в которые он осознал, куда попал. Они всё копились и копились, грудились, мешались. В голове крутилось огромное множество предположений, совершенно противоположных друг другу, и чем дольше Женя стоял и тупил, тем больше они путали его рассудок. Первым из этого месива вырвался вопрос, который любой другой человек, вероятно, постеснялся бы задать. Но только не Женя.

– Так значит Библия – это сказка, и Иисуса на самом деле нет и никогда не было?

– Что ты! Есть и всегда был! Он в основном занимается той же работой, что и я, только ему более сложные души достаются. И Аллах существует, и Будда, и великое множество языческих богов, и почти весь состав древнегреческой и скандинавской мифологии трудится здесь. Совершенно другое дело – почему ты попал именно ко мне. Ни в кого из них ты особо не верил, да и совсем аморальным поведением при жизни ты не отличился, поэтому и не было особо веских причин отправлять тебя к кому-то очень крутому, чтобы он тебе мозги вправлял.

«Снова молодится, – подумал Женя. – Зачем?»

А вслух спросил:

– И за живыми они тоже наблюдают?

– А кто по-твоему всё это пишет? – мужчина указал рукой на всё ещё выдвинутый ящик с торчащими из него биографиями.

Женя сглотнул ком в горле. Значит, и про него уже была составлена такая бумажка. Да, по своей природе Женя скромностью не отличался, но были и такие моменты в его жизни, о которых даже самому развязному человеку в мире было бы неудобно говорить.

– А теперь по старой замечательной традиции я должен помучить тебя парочкой каверзных моментов из твоего прошлого, к которым ты, вероятно, никогда больше не вернёшься, – улыбка жениного собеседника стала шире, но от этого она не стала менее безобидной или более злорадной. Слегка кривляясь, он продолжил нарочито важным тоном: – Ты ли, сын мой, шёл на поводу у своей лени и позволял влюблённым заниматься непотребствами в твоей квартире, если они платили тебе едой?

Женя понял, что этот человек настроен дружелюбно, и решил подыграть.

– О-о-о, да-а, отец, это был я, – таким же наигранно стыдливым голосом, распевая каждую гласную, ответил он.

– Ты ли, сын мой, предался порочной любви с самой последней распутницей в городе за то, что она приготовила тебе вкусные пельмени?

– О-о-о, да-а, отец, это был я! Каюсь! – еле сдерживая смех, воскликнул Женя. Чем дальше шёл их разговор, тем более очевидно становилось желание его участников перевести его в юмореску.

– Ты ли, сын мой, пренебрегая значимостью жизней братьев наших меньших, растоптал муравейник в детстве? – незнакомец уже откровенно хохотал над своими вопросами. Женя подумал о том, что, наверное, ради таких забавных реплик этот человек и употребляет в своей речи слова, мало соответствующие его возрасту. Последний вопрос остался без ответа, потому что оба собеседника просто надрывались от смеха.

Едва лишь успокоившись, Женя спросил:

– И что дальше делать-то?

– Всё, закончена воспитательная беседа. Теперь можешь идти на все четыре стороны.

Женя огляделся. В начале их разговора он не увидел никаких окон и дверей в комнате, но теперь ему бросилось в глаза небольшое отверстие под потолком, напоминающее дырку для сплит-системы. «Странно, что я раньше не заметил этого», – подумал Женя, подошёл к стене и сделал попытку зацепиться руками за неровный край.

– Ой, да не мучайся ты так, – с этими словами незнакомец указал на только что непонятно откуда взявшееся широкое окно в противоположной стене.

Глаза Жени округлились.

– Как вы это делаете?

– А что, тут каждая душа так может, – собеседник чуть приподнял брови и улыбнулся шире. – Нематериальный мир же. Надо закрыть глаза и чётко представить себе место, куда ты хочешь переместиться, или вещь, которую желаешь получить. Только одно правило ввели во избежание поощрения лени: ты можешь делать так не более трёх раз в сутки. Ах да, и твой день теперь начинается с 16:47 – это то время, когда ты сюда прибыл.

Женя перешагнул через оконный проём и уселся на подоконнике. Перед ним был большой город. Закатное розово-оранжевое небо было ещё покрыто каким-то полупрозрачным белым налётом. Маленькие ячейки окошек, в которых обычно в такое время отражается заходящее солнце, не давали ни единого отблеска. "Есть ли здесь вообще солнце?" – задался вопросом Женя. Из-за молочной пелены показался кусочек красноватой дольки. "Неживое", – подумал Женя с сожалением, – "Ненастоящее".

Да, он не мог не отметить сходства этого мира с тем, который был его приютом почти двадцать три года жизни. Но Женю настораживали и даже немного раздражали такие мелочи, как эта странная белёсость глади неба, еле заметное свечение зданий, асфальта, деревьев, вывесок и всего вокруг. Женя посмотрел под ноги. Почему-то высота в девять этажей не пугала его. "Интересно, а если человек умирает в этом мире, то он попадает куда-то в третий мир или возвращается в тот, из которого я пришёл?" Тот же час Женя решил проверить свои догадки. Он подался вперёд и оттолкнулся руками от подоконника. Ощущения были такие, будто прыгаешь со страховкой на батуте. Всё тело вмиг обволокло изогнутыми воздушными линиями. Женя мягко приземлился, коснувшись асфальта сначала кончиками пальцев ног, а потом и всей стопой. Теперь он убедился, что вряд ли здесь вообще можно умереть. Только сейчас молодой человек обратил внимание на то, что от непосредственного соприкосновения с тротуаром его защищали одни лишь носочки. При жизни Женя редко носил такие, белые, потому что они слишком быстро пачкались. Именно поэтому он почти непроизвольно приподнял ногу и взглянул на пятку. Чистая. «Странно это», – пронеслось в голове. Действительно странно – при том, что асфальт, должно быть, грязный. Мимо шагали в разнобой десятки ног, разглядывая которые Женя не нашёл закономерности: кто-то был в носках, кто-то в обуви, кто-то вообще босиком… «Должно быть, в этом мире совсем не обязательно носить обувь, – подумал он. – Может, грязь тоже ненастоящая?..